Некоторое время на кухне было тихо, все были заняты делом: Мисаки пыталась подобраться к Точимару или к любой из кастрюлек, Миу следила за кастрюльками и время от времени отгоняла от них Мисаки… или делала рубящие движения половником, заставляющими думать, что она борется с неким призраком, а Ренка задумчиво чистила картошку и овощи.
— А кто у Кенчи из мастеров будет послед… крайним? — Спросила Ренка.
— Апачай. — Миу досаливала ту кастрюльку, на которую ей показала пальчиком Мисаки. — С ним я уже поговорила. Он вначале пытался выторговать себе пятикратную порцию на праздничный ужин, но я в ответ намекнула, что кое-кому, увлекающемуся цветочками, очень нравятся высокие накачанные мальчики… А свадебный обряд по индусским обычаям — скучен и никаких драк в нем не предусмотрено. Стал, как шелковый!
— Свадьба — и без драки? — Удивилась Мисаки. — Это как?
— Кстати, о мальчиках… Будем их предупреждать? Девочки-то, — Ренка показала на крутящегося у ног Миу Точимару. — Судя по всему, уже в курсе.
— По-хорошему, конечно, надо бы. — Миу не глядя бросила что-то за спину, и Точимару, совершив невероятный кульбит, перехватил в воздухе кусочек куриных потрохов. Тут же принялся уничтожать этот кусочек, показывая низким басовитым рычанием, какая же это вкусность… — Но мне кажется, что и мальчики уже знают.
— Я мамам сказала. — Призналась Ренка. — А мастера… не того…?
— Ну, об этом мы узнаем, когда они нас попытаются остановить. Если будут останавливать, конечно… Хотя я, — Миу совершила большим ножом несколько молниеносных рубящих движений в сторону окна. — Надеюсь если не на их благоразумие, то хотя бы на инстинкт самосохранения!
— А Кенчи? — Неуверенная девочка, видимо, окончательно проснулась внутри Ренки и протерла испуганные глазки. — Это будет как-то… неправильно! Без его согласия… — Совсем тихо пролепетала она…
Мисаки процитировала:
— «Если ты решил до конца следовать по пути боевых искусств, мой юный падаван, то рано или поздно условности и традиции станут тебе мешать, хо-хо-хо!» К тому же он сам виноват — не посоветовался с нами, и мы теперь вынуждены делать ЭТО в спешке! Плюс, принцип «око за око, зуб за зуб» — он не предупредил нас, а мы не предупредим его! Кстати, если Змея не хочет — ноу проблем! — Ящерица, — Мисаки прижала пальчики к груди и приняла картинную позу. — Готова пожертвовать собой и занять ее место, дабы спасти подругу! Кошке-то нельзя…
Она в этот момент играла с Точимару в «море волнуется раз», приближаясь к настороженно зыркающему на нее коту, доедающему второй кусочек потрохов. Этот кусочек он «пропустил» и пришлось кушать его из миски. Таковы были правила: если поймал, то ешь, где хочешь. А если прошляпил — будь добр, отнеси к миске и ешь там, как какой-нибудь позорный домашний котик, «улицы не нюхавший»… А если сделаешь вид, что не понимаешь человеческой речи — будешь ждать еды до ужина!
Мохнатая черная молния метнулась в сторону и вверх, когда Мисаки оставалось совершить последний рывок. Со шкафа насмешливо мяукнули:
— «Тормоз!» — Перевел приборчик на груди Миу.
Мисаки досадливо цыкнула.
— Сигурэ-сан! Я все вижу! — Возмутилась Миу. — Это вы только что забрали начинку из фаршированного яичка!
— Точимару… отвлекай… еще раз…
— «Пополам?» — Перевел приборчик тихий мяв со шкафа.
— Гладил… Кэнсэй… тебя? — Попыталась объяснить меркантильность кота невидимая Сигурэ. — Или… укусил?
Наместник выступал сейчас в непривычном для знающих его людей амплуа. Человек, обладавший на территории Японии почти неограниченной фактической властью, вытянулся по стойке смирно. В одной руке он зажимал трубку телефона. Другая рука нервно теребила завязки традиционного официального хакама.
В просторном кабинете никого сейчас не было — Наместник предусмотрительно отослал подчиненных и выпроводил секретаря.
— … Хай! Конечно! Да! Но ведь он ваш ученик! Да! Разумеется! «Идиоты должны исчезнуть!» В силе, конечно же! Да, это правило распространяется мною на всех! — Наместник вдруг поперхнулся. — Д…да! И даже на тех, кто облечен властью! На них — в первую очередь, Фуриндзи-доно! Огромное спасибо, Фуриндзи-доно! Я исключительно благодарен за то, что вы согласились со мной поговорить! Всего хорошего!
И хоть собеседник и не мог этого видеть, глубоко и уважительно поклонился.
Хаято Фуриндзи положил трубку телефона на рычаг телефонного аппарата.
— Когда не нужно, они такие самостоятельные! А где действительно нужно проявить инициативу, становятся такими беспомощными… Негоже возлагать на бога то, что может быть сделано хорошею полицею… Негоже! Я ведь и обидеться могу, хо-хо-хо!
Сверхчеловек подошел к перегородке на улицу и, чуть-чуть сдвинув ее вбок, выглянул наружу. Полюбовался на то, как Кенчи и Кэнсэй валяют друг друга в грязи площадки под азартные крики болельщиков — Апачая, Сакаки, Акисамэ… и Точимару.
— Ну, что… добавим персу несколько очков к навыкам и умениям? Ну и просто… чтоб жизнь медом не казалась и чтоб зритель не скучал…
Мы под руководством Акисамэ снимали с Ренки гипс. Половинка невозможного оказалась возможной — кости срастались с невероятной быстротой. И мне даже припомнили мою неуклюжую шутку про то, что ножки, дескать, нужно положить ровненько, чтобы криво не срослись…
А я молчал, делая вид, что сам потрясен регенерацией Змеи Феникса…
Гипс — это легко. Ломать — не строить. Тем более, гипс я ТОЖЕ могу ненавидеть! А ЭТОТ конкретный гипс я ненавидел куда сильнее, чем какие-то невинные камушки…
К тому же, по-прежнему хотелось произвести впечатление на девушек.
«Вот зачем, Старик? Зачем? Они ж и так на нас влюбленным глазками смотрят! Ты ж сам говорил, что коровьи глаза „настоящей японской женщины“ тебе не очень-то нравятся! Сейчас у них до обожания дойдет — ты ж первый на стенку и полезешь!»
«Глупый ты, Малыш… Ой, глупый! Влюбил в себя трех красавиц… кстати, под моим чутким руководством… и, думаешь, дело в шляпе? И потом — ну, не способны ЭТИ девушки на „коровьи глаза“! Не-спо-соб-ны! Вот посмотри на их эмоции!»
Действительно.
Миу смотрела с одобрением и чуть-чуть насмешливо. Подозреваю, что мои мотивы она определила едва ли не лучше меня. И с «фокусом» уже была знакома.
Мисаки смотрела азартно и очень-очень внимательно, а потом исследовала всю кучку гипса — между пальцами терла, нюхала, даже на вкус пробовала.
Но — самое сейчас главное — Ренка… Змея Ордена Феникса была в восторге. И — счастлива. Одно дело, пощечины и слова, и другое дело — когда сам видишь, что способности того, кто обещал поставить тебя на ноги, немного выходят за рамки обычных человеческих…
А вот Акисамэ свои эмоции заблокировал наглухо. И выглядел, как Будда, достигший просветления — такая же загадочная полуулыбка. Будто знает об окружающих что-то очень-очень важное.
И Кисара не удивилась. Лишь «полыхнула» опаской и невзначай спряталась за спину Акисамэ… Видимо, подглядывала за моими тренировками со Старейшим — и этот трюк тоже видела… Я вообще подозреваю в Кисаре и Кэнсэе родственные души «подглядывальщиков»… только последняя как-то обходится без фотоаппарата.
А потом мы вытаскивали спицы. И вот это уже не так приятно, если без обезболивающего. Ренка категорически воспротивилась использованию обезболивающих препаратов — она только-только начала получать хоть какие-то ощущения от ног. Уж не знаю, что тому было причиной — мои «массажи от пролежней» или самостоятельные упорные попытки пошевелить хоть чем-то, находящимся ниже середины бедра. Но она уверенно могла назвать место на ногах, на тех участках, куда ее ткнули пальцем. С закрытыми глазами, разумеется. И это «упражнение» — ткни Ренку в ногу пальцем — было одним из основных в ее своеобразной «самотерапии». Она даже расчертила для этого зеленкой незакрытые гипсом участки ноги, пронумеровав ячейки получившейся сетки!
И был понятен ее страх, переходящий в панический ужас — а вдруг после воздействия «химии» или моих «шаловливых пальчиков» даже эти слабые ощущения от ног пропадут!
Так что боли от извлечения спиц она радовалась, как родной… А меня так и вовсе отогнали. Ну, еще бы — помнят, как я подловил ее перед поездкой в горы… будь она неладна, эта поездка!
И вот картина: девушка чувствует боль, испытывая из-за этого вполне объяснимые страдания от болевых ощущений и… счастье! И я все это чувствую! Стою, блядь, кусаю костяшки пальцев и «наслаждаюсь» стонами Ренки со стороны! И ни… черта сделать не могу!
«Придется „лечить“ этот ее спонтанный мазохизм, Малыш… нашими старыми-добрыми методами. Массажем… и тем, что бывает после…»
— Ученик Кенчи! — Рявкнул Акисамэ, увидев трещинки, побежавшие по стеклу. — Замена стеклопакетов в клинике — за твой счет!
— Хай, сэнсэй! — Поклонился я. — Только почему в клинике? Только в этой палате!
— Простейшая система мотивации, Кенчи! Я тебе рассказывал. — Уже своим мягким поучительным тоном ответил быстро успокоившийся Акисамэ. — Не доходит через слова, дойдет через руки. Не дойдет через руки — дойдет через кошелек! Как ты собрался вести хозяйство будущей ячейки общества, если не знаешь таких элементарных вещей! Будем воздействовать финансовыми рычагами! — Акисамэ значительно помолчал для усвоения и скомандовал. — Кисарочка, пробегись по второму этажу… обозначь старые окна. Только аккуратно, не порежься! И чтобы мусор убирать не пришлось… Опись испорченного имущества — на подпись Кенчи-куну!
— Хай, сэнсэй! — Пропела ассистентка и исчезла из палаты… побежала бить остальные стекла в поликлинике.
«Черт! Старик! Мы опять себя не контролировали!»
«Да… надо было хотя бы на стену выпустить — дешевле вышло бы!»
Акисамэ, убедившись, что мы всё делаем правильно, ушел. Остались только я и девушки.
И Миу объявила «Семейный Совет» открытым.
Правда, был тут и Точимару, что заставляло отнестись к названию мероприятия с изрядной долей юмора… или задуматься о таких вещах, как «расширенный состав» и «официальные наложницы».