«Семейный Совет» состоялся, но повестка дня очень сильно поменялась. Собственно, обсуждать уже было нечего — все УЖЕ изменилось, и девушек пришлось ставить перед фактом.
Символически мне врезали по шее все присутствующие (под сочувственный мяв). Но это уже ничего не меняло. И вообще, девушки отнеслись к произошедшему подозрительно легкомысленно.
Номер аварийного мобильного я оставил, разумеется, только Сигурэ. Я поднял вверх под потолок листок с номером… и он испарился из моих пальцев. Больше, чем уверен, что мастерица оружия уже знала не только этот номер, но и точный баланс на этом телефоне. Но это было чем-то вроде официального уведомления Редзинпаку о моем грядущем переходе на нелегальное положение.
— А почему Сигурэ, а не нам? — Полюбопытствовала Ренка.
— Потому что лучше всех нас разбирается в этих шпионских штучках. — Спокойно ответила ей Миу.
— А Мисаки?
— А Миска наказана. — Развела руками Миу. — Да, аната?
Мисаки вздохнула и я погладил ее по голове, она моментально сориентировалась, всхлипнула и уткнулась в куртку моего кимоно, подрагивая плечами…
— Симулянтка! — Безошибочно определила Ренка.
Из-под потолка послышалось:
— Под кроватью… у меня… Сухо и тепло… кормить буду. Выгуливать.
— Спасибо, Сигурэ-сэнсэй! — Ответил я. — Очень щедрое предложение! Я обязательно им воспользуюсь!
Под кроватью у Сигурэ находился один из входов в подземный арсенал, так что этот намек лично я понял, как разрешение порыться в десятках метрах стеллажей и стендов, под завязку заполненных различным оружием… Если такая нужда возникнет.
— Твоя кредитка и старый мобильник в твоей комнате? Я заберу. — Решила Мисаки. — Переведем равными долями на наши счета и завтра с утра обналичим… или скинем на нужный тебе счет… И я музыку буду время от времени заказывать — а то слушать уже нечего! Ладно? Ладно? Шкетка… Звучит!
Через пятнадцать минут после очередной телепортации кулака Апачая в район моей челюсти я кое-как продрал глаза…
Мастеров рядом не наблюдалось. Я лежал прямо на незнакомом дощатом полу. Довольно просторное помещение. Беленые стены, высокий потолок. Огромный алтарь с зажженными свечами. Помещение какого-то храма? В тарелках с маслом, подвешенных на цепочках, горели фитили… Они-то и разгоняли темноту в зале.
С Апачаем мы начали спарринг в два ночи, а вырубил он меня минут через пять после начала… И это было странно: демоны подземного мира дают своим младшим выложиться до донышка, а уж только потом…
Я был не один. Смутное ощущение издалека, от входа в помещение и — совсем рядом — три «родные» эмоции. Передо мной стояли Миу и Мисаки, а между ними, на кресле-каталке — Ренка.
Ренка была в белом кимоно с огромным высоким капюшоном, накинутым сейчас на голову. Кимоно невесты. Мисаки и Миу — в традиционных кимоно: красный рисунок на черном — у Миу, и белый на синем — у Мисаки.
Уж не знаю, в чем тут дело — то ли в чуть испуганных и неуверенных взглядах девушек, то ли в подрагивающем освещении от свечей, то ли, правду говорят, наряд невесты полностью преображает женщину.
Минут пять я заворожено рассматривал красавиц, стоявших передо мной, пока их глаза не стали наполняться слезами, а эмоции — чуть ли не отчаянием!
— Вы чего? — Я даже испугался… впрочем, в последнее время испуг у меня моментально трансформируется в ярость и ненависть, и тут очень важно перевести взгляд куда-нибудь подальше от объекта, эту эмоцию вызвавшего.
— Ждем, когда до тебя дойдет, бака! — Топнула ножкой Мисаки.
Я не считаю себя дураком. И Сирахама был тормозом, но отнюдь не дураком… Во всяком случае, сообразить, что требуется от Сирахамы Кенчи, одетого соответственно обстановке в официальное хакама, было нетрудно.
Я опустился на колено перед креслом-коляской Ренки:
— Змейка моя… а давай поженимся?
Хлобысь!
Меня будто большим тяжелым мешком по голове огрели! На несколько секунд перед глазами все поплыло, засверкали цветные круги и замелькали искорки. Самое примечательное в том, что никого я за своей спиной не чувствовал! Там даже не было «пустоты», характерной для Сигурэ или Кэнсэя в стелс-моде! Так, пожалуй, только Апачай или Старейший могли прятаться! Может, Ренка, «самый быстрый кулак Юга», на что-то обиделась?
— Это, мать твою за ногу, что за признание?! — Незнакомый женский голос. — Это, твою налево, что за предложение руки и сердца?! Совсем страх потерял?!
За моей спиной стояла крохотная девчушка лет пятнадцати-шестнадцати. Миленькая блондинка с волосами, имевшими голубоватый оттенок. В одежде жрицы — красные широкие штаны-юбка и белая куртка. Разозленная крохотулька уперла кулачки в пояс и буравила меня рассерженным взглядом.
По сторонам и чуть сзади в таких же одеждах стояли две ее сверстницы: одна с черными волосами, опять-таки, отливающими синевой, и — рыженькая. В отличие от рассерженной лоли-блондинки, у этих девушек грудь… была.
А вот эмоций ни от одной из них — не было. Ну, разве что от рыженькой шло что-то… непонятное и слабое.
— А ну повторяй за мной, балбес: «Несравненный цветок!» — Поскольку я по-прежнему молчал, пытаясь справиться с удивлением, девушка, замахнулась на меня какой-то пластмассовой розовой палочкой со звездочкой на конце с двумя белыми бумажными ленточками. — Я кому сказала?!
— Э-э-э… «несравненный цветок»…
Хлобысь! У нее там свинцовая начинка, что ли?!
— Это, мать-перемать, что за блеяние?! Тут ХРАМ! Тут МОЙ храм! Как смеешь ты, смертный, в МОЕМ ХРАМЕ блеять нечто столь пошлое, как… — Она передразнила. — «А давай поженимся»… «А давай перепихнемся», «а давай двинем по пивку», «а давай прошвырнемся по девочкам!» Где романтика…?! Тебе, балбесу, не говорили, что женщинам в такие моменты очень нужны красивые слова?! А?!
Возможно, кто-то посчитает происходящее смешным… Но я в тот момент так совсем не считал. Полное отсутствие эмоциональных ощущений, невероятные по чистоте, как у ребенка, огромные серые глаза. И эта несерьезная пластмассовая палочка со звездочкой на конце, от вида которой лично меня бросало в дрожь…
Девочка пугала.
— Простите меня, жрица-сан! — Я сел на корточки и поклонился. — Вы дадите мне вторую попытку?
— Ага… — Кивнула девица. — Пользуйся моей добротой, жалкий смертный! Вперед! С чувством, толком, расстановкой!
Я повернулся к Ренке, старающейся удержать серьезное выражение на лице (а вот мои девушки, кстати, совсем не были напуганы голубоволосой мико[27]):
— Моя драгоценная змейка! — Я взял ее руку (А холодная-то какая!) и начал говорить, утопая в огромных из-за полумрака зрачках…
Через пять минут жрица прокашлялась, легонько похлопала меня по плечу своей «волшебной палочкой»:
— Э-э… закругляемся, молодые! Закругляемся! — Сама блондинка выглядела очень довольной, а вот две девушки за ее спиной — были пунцовыми. Особенно, рыженькая… что очень гармонировало с ее огненными волосами. — Тут все же Храм… а третью брачную ночь вы как-нибудь в другом месте организуете… С моего, разумеется, благословения…
— Эй! — Возмутилась Ренка, сверкая глазами. — Я не дослушала! Он к самому интересному подошел — «трудолюбивый мохнатый шмель подлетает к нежным лепесткам орхидеи»… а дальше-то что было?!
— Но-но-но! — Погрозила палочкой жрица. — Было уплачено за проведение обряда бракосочетания, а не за организацию полноценного праздника плодородия. До него, дорогуша, еще целая неделя! Так что плодиться и размножаться в другом месте будете… И аллегорически рассказывать об этом всем окружающим… Да и не потянете вы старые ритуалы. Но мы тронуты. Да, тронуты! Так что плодородия вам не избежать… — Жрица обернулась к одной из девушек. — Занге, сеструха… ты как? Тронута?
— Ой, я так тронута! — Воскликнула черноволосая жрица, прижав ладошки к горящим щекам. — Думаю, мое благословение молодые тоже получат! Хотя, мне тоже интересно, что там дальше было… Молодой человек, в следующий раз обязательно расскажите продолжение… вот прямо с этого места и начните. Я вам напомню! Цугуми-тян? А тебе разве не интересно?
— А… — Неуверенно заблеяла рыженькая, панически озираясь. — А я… Ну…
— Вот! Цугуми, тоже интересно… — Удовлетворенно констарировала Занге. — Так что и от нее благословение, можно сказать, в кармане! Разумеется, если молодой человек пообещает окончание этой истории про труболюбивое мохнатое насекомое…
— Уважаемые жрицы. — Я поклонился им еще раз. — Я очень надеюсь, что эта история не будет иметь окончания и будет бесконечно повторяющейся в течение хотя бы ближайших семисот лет… А я обязательно постараюсь рассказать вам некоторые подробности. — Я с сомнением посмотрел в огромные глаза рыженькой и добавил. — При желании — в редакции для самых маленьких — с квадратиками и иносказаниями.
Черненькая Занге фыркнула. А блондинка восхитилась:
— Ух-ты! Так изящно о практическом бессмертии еще никто не просил!
Она, прищурившись, нас разглядывала некоторое время:
— Та-а-ак! Ты! — Палочка ткнула в грудь Ренке. — Согласна?
— Да!
— А ты? — Палочка уперлась в мою грудь.
— Да!
— Ну, вот, собственно, и все! А теперь — формальности, не влияющие, так сказать, на сюжет… Свидетели! — Палочка поочередно ткнула в Мисаки и Миу. — Возражения?
Девушки торопливо замотали головами.
— Отлично! Вы это… тоже не щелкайте, а то потом в свадебные кимоно не залезете… Гости! — Она посмотрела в сторону входа… — Возражения?
Я перевел туда взгляд. Оказывается, там было Редзинпаку в расширенном составе. Ма Ёру успокаивающе гладила всхлипывающую Ма Сой по голове и что-то шептала на ухо. Рядом стояла Шакти Рахманн с ученицами. («Они-то тут откуда?!») Кисара и одна из учениц Шакти вели съемку на видеокамеры… Во взгляде Шакти Рахманн читалась грустная укоризна, как к нашкодившему малышу…
Кажется, меня хотели заставить почувствовать себя виноватым. Или обещали воспитание ремнем…