– Скажите, пожалуйста, – спросил его между прочим Куракин, – отчего вы обратились именно ко мне, а не к кому-нибудь другому?
– По этому поводу со мной произошел довольно странный и редкий случай так называемого раздвоения, – ответил Кирш; – вчера, вернувшись из придорожного трактира, я сел за книги, думая предаться чтению, но мысли мои были, очевидно, заняты утренним происшествием и работали помимо меня. Я просидел до вечера, напрягая свое внимание, и в сумерках увидел, будто бы сам сижу перед собой и разговариваю со своим двойником. В этом разговоре мне было подсказано, чтобы я шел к вам.
– Это очень интересно! – сказал Куракин. – Я знаю несколько случаев раздвоения, происшедших даже на расстоянии, но мне приходится в первый раз слышать, чтобы человек видел сам себя так, как вы! С вами часто случается это?
– Это было со мной в первый раз.
– Вы, вероятно, в этот день ничего не ели или, по крайней мере, очень мало?
– Да, – подтвердил Кирш, – я ничего не ел, целый день был сосредоточен на одном умственном занятии и все-таки так или иначе перед тем испытал некоторое волнение. Поэтому то, что случилось со мной, не испугало и даже не поразило меня.
– Да поразительного тут ничего и нет для того, кто знаком с книгами, которые вы читаете. Знаете ли вы, что в Америке была девушка, у которой в Европе существовало второе «я»? В Европе жила другая девушка, которая просыпалась лишь тогда, когда засыпала та, которая была в Америке, и наоборот. По своему материальному положению они были совершенно различны; умерли они в один и тот же день и час. Этот случай был открыт случайно, и, вероятно, он не единственный, но остальные неизвестны только потому, что, действительно, чрезвычайно трудно поддаются наблюдению.
– Я думаю, – заметил Кирш, – многое так пропадает для нас бесследно только потому, что мы не можем или не умеем еще наблюдать.
– А сами вы чувствуете себя способным для наблюдений? – спросил Куракин.
– Не знаю! Вероятно, да!
– Ну, тогда попробуйте, понаблюдайте вот эту историю с французским маркизом и постарайтесь разгадать, что это за люди? Я, со своей стороны, постараюсь сделать все, что могу. А вы, когда что-нибудь узнаете, приходите ко мне, тогда потолкуем!
– Да, но как же я буду разыскивать и наблюдать, – возразил Кирш, – когда я даже не знаю с чего начать?
– Вы должны найти это сами! Все в жизни так: разве мы знаем, в сущности, что-нибудь в ней? Даже и саму жизнь часто не знаем как начать; однако же ничего, живем и дело делаем! Вот так и вы!
– Что же, я готов! – сказал Кирш. – Только все-таки едва ли я что-нибудь смогу тут сделать по своей воле; тут можно узнать что-нибудь, если только подвернется к тому удобный случай.
– И случай подвернется, если вы захотите этого!
– Неужели человек может управлять и случаем?
– До известной степени да! Нужно только уметь желать, молчать и наблюдать!
В это время дверь кабинета, в котором они сидели, отворилась, и вошел лакей, держа на подносе письмо, которое он подал Куракину. Последний распечатал письмо, развернул и, обратившись к Киршу, сказал ему, как бы прося извинения:
– Вы позволите?
Кирш почтительно поклонился.
Куракин прочел письмо и спросил у лакея:
– Кто принес?
– Человек без ливреи принес и удалился!
– Хорошо, ступай! – приказал лакею Куракин. – Ну, вот видите, – обернулся он к Киршу, – случай уже является к вам на помощь: в этом письме меня извещают люди, известные мне, что сегодня вечером в доме на Пеньках будет маленькое собрание, судя по приметам, именно тех лиц, о которых вы мне говорили. Я сообщаю вам это для того, чтобы вы поступили, как полагаете лучше.
– Какой же дом на Пеньках? – спросил Кирш.
– Это мне неизвестно; я вам сказал все, что узнал из письма; в нем сказано, что вчера в Петербург привезены французским маркизом важные бумаги и что поэтому в доме на Пеньках соберется несколько человек. Вот вам нить, доберитесь по ней до клубка и распутайте его, если можете!
– А если я распутаю его? – спросил Кирш.
– Тогда я вам скажу, что вы недаром читали ваши книги и что испытание, выпавшее на вашу долю для достижения первой степени посвящения, выполнено вами.
– Так вы думаете, что это дается мне испытание?
– Не думаю, а уверен в этом.
Куракин близко наклонился к Киршу и таинственно произнес:
– Слова «он жив в сыне» не произносят даром!
ГЛАВА XIII
Варгин сидел с утра в своей мастерской и писал этюд женской головы с рыжими волосами и гордыми строгими чертами лица. Выходил портрет леди Гариссон, очень похожий; Варгин был доволен своей работой.
Пришел Елчанинов, грустный и очень недовольный.
Увлеченный своим делом Варгин не заметил его настроения; не кладя кисти, он поздоровался с приятелем и спросил только, кивнув на этюд:
– Хорошо?
Елчанинов рассеянно поглядел, криво усмехнулся и промычал что-то совсем неопределенное.
– Ты чего усмехаешься и мычишь? – заговорил Варгин, – ты думаешь, я не знаю? Ты ведь смотришь, а сам думаешь: «Пиши, мол, себе свою красавицу, а моя все-таки лучше!»
– Какая «моя»? – переспросил Елчанинов и деланно зевнул, притворяясь вполне равнодушным ко всему.
Варгин насмешливо подмигнул ему.
– Ну, как какая? Разумеется, вчерашняя, которую ты вчера в карете привозил. Что же ты вчера виделся с нею?
– Нет, не виделся!
Варгин, отстранившись от холста, вглядываясь в свою работу и вовсе не вникнув в то, что ему сейчас говорили, одобрительно мотнул головой и сказал:
– Отлично!
– Что же тут отличного? – обиделся Елчанинов.
– Как что? Все отлично! Да, так что же ты говоришь?
– Я ничего не говорю, – ответил Елчанинов и еще больше насупился.
– Так ты видел ее вчера?
– Да нет же!
– Значит, сегодня?
– И сегодня не видел.
– Как же это так? Ну, а вещи маркиза? Разве ты их не отвез сегодня в дом Верхотурова?
– Вчера, когда мы уехали в город и я вернулся потом с подводой за вещами, оказалось, что без нас приезжал этот лакей Трамвиля – Станислав, забрал все и уехал.
– Куда?
– Не знаю.
– Ну а в доме князя ты был?
– Был, но только меня туда не пустили.
– Вот оно что! Но ведь Трамвиля туда отвезли? Ты бы и спросил, если не самого маркиза, так его Станислава!
– Мне сказали, что никакого маркиза в доме князя нет.
– Значит, он как бы исчез бесследно?
Елчанинов ничего не ответил и, надув губы, отвернулся.
– Ну, так ты все-таки не грусти! – ободрил его Варгин. – Дело еще далеко не пропащее! И маркиз, и Станислав, и все другие найдутся!
– А разве они пропали? – раздался в это время голос Кирша, вошедшего и услыхавшего последние слова Варгина.
– Кирш, – воскликнул тот, – на этот раз у тебя книжный запой недолго продолжался? Я к тебе ломился вчера, чтобы выбранить хорошенько за то, что ты нас оставил одних.
– Ну, об этом после! – перебил его Кирш. – Ты говоришь, что маркиз пропал?
– Ну да! Вот Елчанинов принес известие.
Кирш обернулся к Елчанинову и, увидев его грустное лицо, невольно спросил:
– Что с тобой?
– Влюблен! – коротко пояснил Варгин.
Елчанинов встал со своего места и проворчал:
– Все это глупости!
Варгин подмигнул на него Киршу и рассмеялся.
– Вчерашняя девица в карете, понимаешь?
– Ну, а ты что такой жизнерадостный?
– Я? – подхватил Варгин. – Я – потому что тоже влюблен! Видишь? – показал он свой этюд.
– Странная какая-то, – сказал Кирш, – но хороша! Кто же это такая?
– Леди Гариссон.
– Она-то не пропала, я надеюсь?
– Нет! – убедительно протянул Варгин. – Я закончу этот этюд и отвезу его показать и потом буду писать с нее портрет; в этом состоит мой план; а тут и другие отыщутся! – добавил он, обращаясь в сторону Елчанинова.
– Так ты, значит, с этой леди завел дружбу? – стал спрашивать Кирш, присаживаясь и деловито сдвигая брови.
– Уж и дружбу! До дружбы, брат, далеко! Она, по-видимому, такая знатная дама, что мне, бедному художнику, дружить с нею не приходится.
– Так что же ты хвастал тогда, что через леди отыщешь и других? – вступил вдруг в разговор Елчанинов, получивший было надежду и снова потерявший ее.
– Я тебе не говорил, что отыщу этих других через нее, – остановил его Варгин. – Они сами отыщутся.
– Как же так?
– А так, что этот самый Станислав непременно разузнает, где я живу, и придет ко мне.
– Зачем?
– В самом деле, зачем? – спросил и Кирш.
– Да он, должно быть, немножко полоумный; по крайней мере, он уверял меня, что это – его жена.
Варгин показал на этюд.
– Леди Гариссон? – переспросил Кирш.
– Ну да! Вернувшись от нее в трактир, я стал чертить на столе ее профиль, Станислав увидел и стал спрашивать, откуда я ее знаю, где я с ней встречался, и сказал, что это профиль его жены. Но это вздор, конечно; однако я ему не мог ничего объяснить, потому что тут подъехал Елчанинов в карете. Ну, так вот, я и думаю, что этот Станислав не успокоится и придет ко мне, чтобы расспросить меня как следует.
– Ты это не врешь? – серьезно спросил Кирш.
– То есть ни капельки не вру!
– Ну, тогда это очень важно! – проговорил Кирш, вдруг повеселев. – Потом посмотрим, что из этого выйдет, а пока пойдем куда-нибудь завтракать. У кого деньги есть?
– Деньги у меня есть! – ответил Елчанинов, тоже несколько повеселевший. – Я пойду с вами!
– Ну вот, я говорю, что все будет отлично! – заключил Варгин.
И они все трое отправились завтракать.
Через некоторое время друзья расстались.
ГЛАВА XIV
Узнав от Варгина и Елчанинова все, что было ему нужно, Кирш сам ничего не рассказал им о себе и простился с ними, чтобы идти по делу, как он сказал им, но, в чем оно состояло, не объяснил. Они уговорились, что увидятся вечером у Варгина.
Кирш отправился один отыскивать дом на Пеньках, где, по указанию Куракина, должно было происходить собрание людей, выследить которых взялся Кирш.