ем сумерек одними из последних покинули место Чунчжа с бабушкой. Они обменяли оставшийся ккеннип вместе с корзиной на сушеного кальмара.
– Так где находится ресторан этой рыбной торговки? – Ухватившись за внучку, пожилая женщина поднялась с корточек.
– Напротив, на другой стороне главной улицы, вон в тех лачугах. – Чунчжа показала пальцем. – Он называется «Ням-ням».
– Что за дурацкое название?
– Американское.
– Что ж, если у нее хватило понимания оценить вкус моего ккеннипа, то ее стряпня может оказаться вполне съедобной. Хорошо бы сейчас съесть что-нибудь горячее.
– Она очень умная, бабушка. И, похоже, добрая.
– Об этом уж мне судить. Не доверяйся людям слишком быстро, Чунчжа. Во времена, подобные нынешним, они ради своей выгоды готовы говорить и делать что угодно. А главное, держись подальше от солдат.
Несмотря на обшарпанный фасад, внутри кафе царила безупречная чистота. На деревянном полу в шахматном порядке стояли четыре малюсеньких столика. Стены были оклеены газетами, среди которых попадались глянцевитые журнальные вырезки. От запаха жарящегося лука у Чунчжи потекли слюнки. На столике в углу стоял выключенный радиоприемник в деревянном корпусе.
В дверь, соединявшую кухню со столовой, просунулась голова Юнсу.
– Вы рано! Вот и хорошо. Нам не помешает твоя помощь, Чунчжа. – Торговка рыбой принялась кланяться бабушке. – Приятно снова с вами увидеться, тетушка. Пожалуйста, занимайте место и устраивайтесь поудобнее.
Чунчжа последовала за Юнсу в тесную кухню, где кто-то резал зелень.
– Чунчжа, это моя младшая сестра, Юнчжа.
Девушка обернулась, и Чунчжа едва не ахнула от ужаса. У Юнчжи была раздвоенная верхняя губа. Из-за этого уродства она говорила свистя и пришепетывая:
– Фриятно фожнакомиться, Чунчжа!
Торговка рыбой безжалостно признала наличие щели:
– Может, сейчас ее вид устрашает, но когда американские врачи ее вылечат, Юнчжа станет одной из красивейших девушек в мире. – Она ласково похлопала младшую сестру по плечу. – Посмотри, какая у нее прекрасная фигура! Даже лучше, чем у меня.
Юнчжа скорчила Чунчже гримасу, и той потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это улыбка.
– Это твой ккенниф? Ощень хороший!
Чунчжа улыбнулась в ответ:
– Я помогала собирать бабушке. Я передам ей, что он тебе понравился.
– Фожалуйста, налей ей ящменного щая. – Юнчжа указала на большой чайник.
Чунчжа отнесла чашку чая бабушке, которая, сцепив за спиной руки, разглядывала картинки на стене. Когда она устроилась на напольной подушке, чтобы выпить чай, девушка заметила иллюстрацию, на которой была изображена американская женщина с длинными темными волосами. Загадочно улыбаясь, она стояла на коленях на пляже, едва прикрытая облегающей одеждой. Среди американок тоже есть хэнё?
– Это любимая модель моего жениха. Джо говорит, что она напоминает ему меня! – Юнсу с чашкой чая подсела за столик к бабушке. – Но, по-моему, у меня грудь куда красивее. – Она кивнула в сторону кухни. – Я посижу с твоей бабушкой, Чунчжа. Почему бы тебе не пойти к Юнчже на кухню? Она будет признательна за компанию.
– Моя сестра устроила для тебя ужин-свидание? – спросила Юнчжа, снимая крышку с кипящей кастрюли.
Клубы пара окутали нижнюю половину ее лица. Если бы не заячья губа, она и впрямь была бы красавицей.
– Да. По ее словам, он хороший парень.
– Если Юнсу так сказала, он и правда хороший. Она никогда не ошибается в людях.
Юнчжа спокойно и размеренно орудовала ножом.
– Она когда-нибудь устраивала свидания для тебя?
– Какого мужчину это заинтересует? – Юнчжа дотронулась до раздвоенной губы.
Чунчжа покраснела:
– Прости…
– Тебе не нужно извиняться. – Юнчжа положила нож. – Когда я родилась, мама попыталась утопить меня. Юнсу вытащила меня из воды и пряталась со мной в лесу, пока домой не вернулся отец. В наказание ее заставили заниматься мною. Мама не сомневалась, что я умру, ведь я не могла сосать грудь. Но Юнсу и отец сохранили мне жизнь, вливая в рот по ложечке коровье молоко.
Юнчжа указала на солонку, и Чунчжа передала ей ее.
– Ей было всего восемь лет. Четыре года спустя умерла от лихорадки мама, а затем японцы забрали отца. Юнсу заботится обо мне целую жизнь. – Юнчжа закивала, будто соглашаясь сама с собой. – Ты не встретишь никого добрее и храбрее моей сестры!
Словно привлеченная похвалой, Юнсу просунула голову в кухню:
– Эй, пара солдат хотят заказать ужин. Можете их обслужить? Я беседую с бабушкой Чунчжи.
Юнчжа с надеждой посмотрела на Чунчжу. Та помотала головой:
– Бабушка не желает, чтобы я общалась с солдатами. К тому же я не знаю, чтó у вас подают. Лучше я останусь здесь.
Юнсу вздохнула. Ей-то не привыкать, что на нее пялятся.
– Ладно, я пойду. – Она вытерла руки о фартук. – А ты почисти рыбу.
Вернувшись в зал, торговка рыбой нарвалась на возмущение старухи.
– Вы знаете, что делали люди с материка по прямому приказу ваших драгоценных американцев? – Бабушка изрыгнула этот вопрос, сердито покосившись на двух молодых солдат, устроившихся за столиком в противоположном конце комнаты.
– Не верьте вы всем этим нелепым слухам. Набеги на деревни? Допросы и исчезновения сочувствующих коммунистам? Это просто россказни, цель которых – устрашить людей и заставить их соблюдать комендантский час.
– Мою дочь увезли на допрос и подвергли пыткам. – Старуха стиснула в руках чашку. – Она умерла от побоев.
Торговка рыбой заморгала.
– Должно быть, произошла какая-то ошибка. Вы сообщили об этом властям? – спросила она.
– Каким властям? Местным полицейским, которые выволокли ее из воды и бросили в тюрьму? Или, может, вы имеете в виду американцев, которые сотрудничают со лживыми предателями? Негодяй, убивший мою дочь, раньше служил японцам. Ваши драгоценные американцы сделали его националистским офицером.
– Я не знала, что положение за пределами города настолько плачевно. – Торговка рыбой помрачнела.
– Оно плачевно по всему Чеджудо! – Бабушка уставилась в свою чашку.
– Командир гарнизона Чеджу, генерал Ким, кажется, человек здравомыслящий. Я слышала, что он справедлив и осторожен. Не из тех, кто сначала стреляет, а потом задает вопросы.
– Один мой друг, националист, говорил мне то же самое.
– Этот друг… На него можно положиться?
– У него нет причин лгать, к тому же он многого может лишиться, если узнают о его настроениях.
Торговка рыбой задумалась.
– Работая на рынке и здесь, в ресторане, я много чего слышу, – наконец произнесла она. – До моих ушей доходили споры военных. Все недоумевают, для чего сюда прислали солдат с материка.
– У большинства высокопоставленных офицеров нет ни капли порядочности. Дайте мужчине немного власти, и он тут же продемонстрирует свое истинное лицо. Среди них полно негодяев.
– Если вы правы насчет этого, тетушка, тогда мы, женщины, ничего не сумеем изменить. Лучше сосредоточиться на собственном спасении, вам не кажется?
– Чем крупнее собака, тем больше понадобится палка.
– Но откуда взять палку, тетушка? – Юнсу вздохнула. – Китаю теперь не до нас.
Старуха не ответила.
– Вы разговаривали с беженцами с Севера? Говорят, китайцы такие же варвары, как японцы, если не хуже.
– Полагаю, это вопрос выбора из двух зол, – устало проговорила пожилая женщина.
Юнсу покачала головой.
– Американцы слишком далеко. Нет смысла. Но Китай? Теперь, когда ушли японцы, Корею хотят заполучить они. Это наше прошлое, история поворачивается вспять. – Женщина фыркнула. – Китай ли, Америка ли – за любой выбор придется заплатить высокую цену, тетушка. Я не хочу выяснять какую. Позвольте мне помочь. Я могу найти Чунчже хорошего мужчину, который увезет ее в Америку.
– Я не позволю вам втянуть мою внучку в проституцию.
– Вы считаете брак проституцией?
– Часто так оно и бывает.
Торговка рыбой пропустила шпильку мимо ушей.
– Если вы передумаете, мы с Юнчжой пробудем здесь, в Чеджу, до весны. Потом срок службы моего жениха закончится, и мы уедем в Америку. Я торгую на рынке каждый день. Юнчжа всегда тут, вечером я возвращаюсь к ней. Если что-нибудь случится, скажите Чунчже, чтобы приходила в кафе. Я сделаю все, что смогу.
Бабушка ничего не ответила, сжав губы в жесткую линию.
Юнсу виновато улыбнулась:
– Да, и не отправляйте внучку с пустыми руками. Вы же знаете, бесплатно ничего не дается. Особенно в такие времена, как нынешние. Ей понадобятся деньги на билеты, взятки и тому подобное. Она получит кров и стол, если будет помогать в ресторане, но за все остальное ей придется платить самой.
Старуха кивнула. По крайней мере, у торговки рыбой хватило ума для отъезда. Очевидно, она не из тех людей, которые позволяют принципам вставать на пути здравого смысла. Чтобы выжить в этом мире, женщине нужно знать, когда торговаться, а когда идти на компромисс. И когда убегать.
После вкусного ужина в компании с молодым американцем, который приятно удивил всех тем, что оказался веселым, торговка рыбой предложила Чунчже и ее бабушке за отдельную плату остаться ночевать в самом кафе. Старуха отказалась, объяснив, что они уже заняли для себя место в роще сразу за городскими стенами. Констебль Ли будет ожидать их там на рассвете. Горячо поблагодарив Чунчжу за помощь на кухне, младшая сестра Юнсу дала им с собой несколько печеных бататов и насыпала полные карманы каштанов.
Выйдя на свежий ночной воздух, бабушка глубоко вздохнула и потянулась. Несмотря на холод, на улице было полно народу.
– Тут неподалеку есть баня. Хорошо было бы сейчас помыться как следует и отмокнуть в горячей воде, – мечтательно проговорила пожилая женщина.
– А сильно она отличается от бани у нас дома?
Этот вопрос поразил старуху. Она в этом возрасте вела совсем другую жизнь. Опыта у нее было куда больше, ибо она жила в Сеуле, где ходила в школу. Во всяком случае, Чунчжа умеет писать и читать. Многие жители деревни и эти азы не освоили. Но не ведать, какое удовольствие дарит баня? Старухе стало так жаль внучку, что она решилась на безрассудство: