Когда пыль, поднятая уехавшей повозкой, осела, Суволь развернул сверток, достал оттуда два пиндэттока и отдал один Чунчже, после чего откусил большой кусок от своего.
– Нас почти не кормили. – Он с жадностью набил рот.
Чунчжа откусывала и жевала медленно, чтобы блинчика хватило надолго. Она тоже хотела есть, но понимала, что Суволь голоден гораздо сильнее. Когда он предложил девушке еще один пиндэтток, та отказалась, заверив, что он может взять оставшийся блинчик себе.
Насытившись, Суволь отхлебнул воды из выдолбленной тыквы и рыгнул.
– Я снова почувствовал себя человеком. – Он попытался взять Чунчжу за руку, но девушка отстранилась.
– Не желаешь мне рассказать, за какие такие дела тебя арестовали в Чеджу?
Суволь отвел взгляд.
– Я просто выполнял кой-какое поручение отца, связанное со свиньями. Произошло недоразумение.
– Неудивительно, что тебя бросили в тюрьму. – Девушка вздохнула. – Ты ужасный врун.
– Вообще-то я довольно хорошо умею обманывать. Но тебе лгать трудно. – Суволь снова попробовал к ней прикоснуться, но Чунчжа стряхнула его руку.
Юноша принюхался:
– Неужто от меня воняет?
– Прекрати менять тему. Рассказывай, какой подпольщиной ты занимался. Тебе известно, что смерть моей мамы не была несчастным случаем?
Юноша вздохнул:
– Я дал клятву. И нарушил бы ее, расскажи я, чем занимаюсь.
– Я спасла тебе жизнь. – Чунчжа зашагала быстрее. – Думаю, это важнее какой-то там клятвы.
Благодаря игре света голубизна неба зеркально отражалась в океане, видневшемся теперь на горизонте. Внезапно налетевший ветер, что ерошил поверхность воды, сдул пряди волос с лиц молодых людей. Чунчжа подняла голову, почувствовав приближение самолета еще до того, как услышала его. Девушка наблюдала за тем, как он надвигается, загипнотизированная его стремительностью.
Машина уже ревела у них над головами, так низко, что можно было разглядеть номер на ее борту. Чунчжа с криком пригнулась, и Суволь схватил ее за руку.
– Все в порядке. Улетел. – Он сжал девушку в объятиях.
– Я никогда не видела самолет так близко!
– Они снижаются, когда выполняют поисковые операции.
– Кого они ищут сейчас?
– Коммунистических повстанцев.
Чунчжа вскинула бровь:
– И что, нашли хоть одного?
Суволь не ответил.
Самолет полетел к морю, затем, описав в небе большую дугу, развернулся. И направился обратно к суше, в сторону Халласана.
– Они ищут не отдельных людей, а большие лагеря. – Суволь ощутил укол беспокойства.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю.
– А как насчет «Дома в облаках»? Они летают над фермой?
– Ежедневно. И с каждым днем спускаются всё ниже.
– Это не к добру.
– Да.
– Что вы намерены делать?
– Поговариваем о переселении на побережье, как советовал мой двоюродный брат-националист. – В тоне Суволя послышался сарказм.
– Возможно, он знает, о чем говорит. Вы могли бы обосноваться в нашей деревне.
– Ты хочешь, чтобы я был ближе к тебе?
– В зависимости от того, доверяешь ли ты мне настолько, чтобы честно поведать, чем ты занимаешься.
– Ты стала совсем как моя мать. – Юноша ударом ноги отшвырнул с тропинки камень.
Раздосадованная девушка ускорила шаг. Она сердилась не на юношу, а на саму себя и свое неудержимое стремление быть рядом с ним. Чунчжа вспомнила о мужчинах на рынке и о молодом американце, который угостил ее ужином. Ей льстило их внимание, но они оставляли ее равнодушной. А вот Суволь вызывал у нее чувства, заставлявшие ее краснеть. Ей так сильно хотелось прикоснуться к нему, что приходилось стискивать руки.
Молчание затянулось. Когда Суволь наконец заговорил, голос его звучал надтреснуто:
– Если я расскажу тебе то, что ты желаешь знать, ты хотя бы посмотришь на меня?
Чунчжа остановилась и взяла его за руку. Лицо юноши просветлело.
– Расскажи мне все, – попросила девушка. – И первым делом про то, как так получилось, что ты лежал голым с другим мужчиной.
Бабушка Чунчжи сидела на узком деревянном сиденье, держась за его занозистые края. Ей было тяжело трястись по ухабистой грунтовой дороге, зато она радовалась, что не идет пешком. Отец Суволя пытался поведать ей о запутанных обстоятельствах, которые привели к тому, что за его сыном установил тайную слежку племянник его жены.
Господин Ян вырос на Халласане вместе с Ким Дальсамом, одним из вождей Коммунистической партии Чеджудо. Сын разводившего капусту земледельца, господин Ким, славился рано развившимся умом. Соседский янбан финансировал смышленого юношу, отправив его учиться в Сеул. Там, в популярной у студентов лапшичной, господин Ким познакомился с констеблем Ли. Их сдружил спор о том, из какого мяса бульон лучше. Потом пути молодых людей разошлись, но неожиданно снова пересеклись на Чеджудо: на сей раз они очутились по разные стороны вялотекущего противостояния, отнюдь не предполагая, что оно может сделаться кровавым.
– И все же кровь пролилась, – пробормотала старуха, подумав о своей дочери.
– Сеульским правительством будто овладело какое-то безумие! – воскликнул господин Ян. – Чеджудо всегда жил по-своему. Каким образом наши извечные занятия могли превратить нас в коммунистических повстанцев?
– Вы продолжаете называть Ким Дальсама предводителем повстанцев, – попыталась осмыслить услышанное пожилая женщина. – Так он все-таки коммунист? – Если этот человек учился в Сеульском университете, то мысль эта не так уж невероятна, как ей представлялось сначала.
– Ким Дальсам возглавляет группу голодающих селян с вилами, – ответил господин Ян. – Он – заноза в боку у американских военных. Они объявили его коммунистическим мятежником и китайским шпионом. И теперь он – законная мишень.
Каким ужасно знакомым показалось это пожилой женщине. Так все и начинается – со лжи, которая поглощает целые страны.
– Именно так было с японцами, – заявила она. – Они появились на нашем пороге, отдавая нам приказы и требуя нашей преданности. Сперва никто не воспринял их всерьез: все было слишком возмутительно.
Господин Ян подумал о своем отце, который служил при королевском дворе и был свидетелем того, что там произошло.
– Весьма удобно – свалить всю вину на захватчиков, – возразил он. – Но королевство прогнило изнутри.
– Само собой. Королевский двор всегда привлекал алчных и бессовестных. Не японцев, так китайцев. Не русских, так американцев. Изменники не погнушаются разрушением целого государства, лишь бы получить желаемое.
– Жадные, себялюбивые псы. Надо было прикончить всех предателей до единого.
Старуха с ним не согласилась. Любой, кто верит, что убийство можно чем-то оправдать, уже поддался безумию войны. Она вспомнила, как очнулась от этого умоисступления, осознав, чтó натворила, убив тех японских солдат.
– Вы можете подумать, что этот бешеный зверь – война – не способен подкрасться к вам незаметно, но это ошибка, – сказала она. – Распознать бешеного – вот в чем трудность.
Господин Ян подтвердил то, о чем бабушка Го уже догадалась: констебль Ли был человеком твердых моральных принципов. После своего назначения на Чеджудо он связался с господином Кимом, который согласился увидеться, несмотря на разность их обстоятельств. Господина Яна, как свояка первого из них и друга второго, попросили устроить тайную встречу у себя. Тогда-то господин Ян и познакомился с племянником своей жены. Констебль Ли оказался человеком необычайного ума и отзывчивости.
– Да, вы правы. Господина Ли отличает особая степень чон, – подхватила пожилая женщина.
Суволь подслушал этот тайный разговор. Когда господин Ли покинул комнату, юноша вышел из-за ширмы, чтобы поклясться в верности Ким Дальсаму и делу повстанцев.
– Когда мальчик принес эту опрометчивую клятву, моя жена не знала, как поступить: то ли упасть в обморок, то ли поколотить сына. Она принялась таскать его за ухо, но господин Ким остановил ее. Он заметил, что ему не помешает верный посланец, который хорошо изучил горные тропы и не вызовет подозрений.
Узнав от отчаявшейся матери Суволя об этом соглашении, господин Ли предложил следить за юношей, чтобы подстраховать его. Но положение оказалось куда серьезнее, чем считала бедная женщина: чтобы объяснить свои передвижения, констеблю Ли пришлось вести двойную игру. Он сообщил начальству, что следит за Суволем, ибо убежден, что юноша может привести его к предводителю повстанцев Киму. Эта уловка обеспечила констеблю доступ к конфиденциальной информации и дополнительным ресурсам, но удвоила риск.
– Вот откуда ему стало известно, что Суволь попал в беду в Чеджу! – воскликнула пожилая женщина. – Вот почему мне показалось, что генерал и констебль знакомы друг с другом.
Господин Ян хмуро кивнул. Констебль Ли действительно избрал опасный путь. Старуха призадумалась.
– Почему Суволь не узнал своего двоюродного брата, если видел его раньше?
– Как бы сказать? – Отец Суволя кашлянул. – Господин Ли умеет с головой погружаться в работу. У него настоящий талант к маскировке, который мог бы сослужить ему хорошую службу в иных обстоятельствах.
Над повозкой с ревом пронесся самолет, прервав беседу и напугав лошадь, которая с ржанием встала на дыбы. Господин Ян соскочил, чтобы успокоить животное, приголубливая и поглаживая его по шее. Самолет медленно описал широкую дугу над акваторией, после чего полетел обратно к горе.
Снова забираясь в повозку, господин Ян с обеспокоенным выражением лица проследил за воздушным судном.
– Чем скорее я доберусь до дома, тем спокойнее мне будет. – Он обратился к спутнице: – Моя жена захочет отблагодарить вас за то, что вы сделали. Смогу ли я уговорить вас с Чунчжой заглянуть к нам? Вы немного погостите у нас, а завтра утром я отвезу вас в деревню.
Пожилая женщина задумалась. Ей представляется возможность оценить положение семейства Ян и одновременно осуществить следующий шаг плана, разработанного господином Ли. Если план увенчается успехом, как Суволю, так и Чунчже безопасность будет обеспечена. Она убьет двух птиц одним камнем, как любит говаривать констебль. Жаль, что нельзя обсудить с ним эти внезапные поправки в плане. В любом случае ночь-другая на Халласане вряд ли сильно повлияют на ситуацию.