«Тебе нужна новая жена, которая будет готовить для тебя. Ты не можешь есть эту дрянь!»
Доктор Мун изучал плавающие в пластиковой миске волнистые нити будто какое-то экзотическое существо. Эта произведенная на фабрике лапша по вкусу совсем не походила на ту, которую он пробовал в детстве. Пшеничная лапша, которую семья ела несколько раз в год, после того как отец ездил в Сеул и возвращался с пыльным мешочком муки, надежно спрятанным за пазуху, была редким лакомством.
«Поди принеси яйцо», – приказывала мама. Мальчик вынимал из-под сонной курицы теплое яйцо и прибегал обратно. Мама смешивала драгоценную муку с водой, яйцом и солью, добавляя молотую гречневую крупу, чтобы теста вышло побольше. Раскатав деревянной скалкой тонкие пласты, она нарезала их полосками и развешивала на верхней перекладине изгороди. Мальчику приходилось сторожить сохнувшую лапшу, отгоняя мух. «Мы же не хотим, чтобы у нас в желудках вылупились личинки!»
Доктор Мун почти уловил запах этой лапши в кипящем соево‑грибном бульоне. У него потекли слюнки, и он обеспокоенно огляделся по сторонам. Слышать голоса – это само по себе плохо. А если он увидит что-нибудь сверхъестественное? Интересно, призраки выглядят так же, как при жизни, когда они были здоровы и счастливы? Или похожи на себя в момент смерти? Он знал, что последнее Чунчжу не порадовало бы.
Доктор Мун отодвинул миску с рамёном и решил пообедать в корейском ресторане рядом с университетом. Задержавшись у пустого стула покойной жены, он оперся руками на его спинку. Откашлялся, словно собираясь заговорить, но ничего не сказал, только крепче вцепился в ее стул. Направляясь к входной двери, он прошел мимо своего чемодана. Все необходимое для возвращения на остров Чеджудо было уже упаковано.
На ночном авиарейсе до Лос-Анджелеса доктор Мун оказался зажат между двумя типами в красно-зеленых футболках, которые пили пиво и оживленно беседовали о спорте. Каждый раз, когда ему удавалось задремать, его будил случайный толчок локтем или взрыв смеха. Когда самолет приземлился, доктор Мун был настолько вымотан, что на стыковочный рейс авиакомпании «Кориэн эйр» побрел как лунатик.
Опускаясь на свое место в салоне, он выдохнул, довольный тем, что рядом никто не сидит. Увидев, как человек на другой стороне прохода снимает обувь и одним нажатием кнопки низко опускает спинку своего кресла, доктор Мун последовал его примеру. Он натянул колючее одеяло до подбородка и надел маску для сна, которая шла в комплекте с берушами, зубной щеткой и рожком для обуви.
В прошлый раз мужчина преодолевал подобное расстояние сорок лет назад, когда они с Чунчжой впервые летели вдвоем на самолете. Он неподвижно сидел в кресле, не желая беспокоить жену, заснувшую у него на плече. Когда она проснулась, они вдвоем тайком съели захваченный ею в дорогу кимпаб, надеясь, что его запах никого не побеспокоит. Первое блюдо, которое им подали в самолете, оказалось настолько невкусным, что они доедали его через силу, чтобы не обидеть стюардессу. В следующий раз, когда та предложила им еду, молодые люди вежливо улыбнулись, помотали головами и погладили себя по животам, показывая, что они сыты.
На сей раз доктор летел бизнес-классом корейской авиакомпании, со стюардессами, которые говорили по-корейски и, как только самолет набрал высоту, предложили на выбор блюда корейской и западной кухни. Мужчина с облегчением выбрал корейское меню, радуясь, что ныне существуют варианты. Хотя теперь он был один, однако ощущал присутствие Чунчжи, которая будто стояла рядом и уговаривала его поесть. С каждым кусочком его страх отступал, превращаясь в осторожную надежду. Возможно, в Корее все так преобразилось, что даже его собственные воспоминания изменятся и превратятся в нечто новое, к чему он сможет обращаться без боязни.
Доктор Мун сунул руку в карман пиджака, чтобы убедиться, что маленький сверток, который он положил туда для пущей сохранности, по-прежнему на месте. Похлопав по нему, мужчина прошептал:
– Не знаю, чего ты хочешь, но я отвезу тебя домой.
Доктор ждал реакции от своих невидимых спутников, думая, что они снова примутся шумно роптать. Но единственным доносившимся до него звуком был глухой рев двигателей самолета, который убаюкал его и погрузил в глубокий сон, не потревоженный ни сновидениями, ни чьими-либо голосами.
Шагая по терминалу международного аэропорта Инчхон, доктор Мун изумленно хлопал глазами. Неужели это и в самом деле Корея? Все такое современное и новое. Он мог бы решить, что все еще находится в Америке, если бы не вывески, написанные на хангыле и продублированные внизу на английском.
Непривычность того, что вокруг так много лиц, похожих на его собственное, поглотила внимание доктора Муна, и он натолкнулся на солдата в красном берете и с полуавтоматической винтовкой в руках. Доктор ахнул, отшатнулся, а его сумка с грохотом упала на пол.
– С вами все в порядке, сэр? – Молодой человек с беспокойством всматривался в перепуганное лицо пассажира, а потом наклонился, чтобы поднять его сумку.
«Беги!»
«Они идут за нами!»
Доктор Мун зажал уши ладонями. Солдат пододвинул к нему сумку. Доктор взял ее и, кланяясь, попятился. Солдат сочувственно кивнул. У старшего поколения много военных травм. Из равновесия их внезапно могут вывести самые обычные вещи.
Панический гул, который слышал только доктор Мун, улегся и, когда он подошел к багажному конвейеру, превратился в тихое бормотание. Мужчина достал листок бумаги. Надо найти телефон-автомат и позвонить отсюда другу.
– Эй, ты!
Доктор Мун на секунду поднял взгляд и снова посмотрел на листок. Проклятые призраки снова пытаются его отвлечь. Он прищурился еще сильнее.
– Эй, ты! Что, клопы тебе уши съели, бездельник?! – Чья-то рука схватила его за плечо.
Доктор Мун посмотрел в глаза старику, на лице которого играла знакомая усмешка. Его ослепительная круглая лысина была прочерчена несколькими тщательно расчесанными и приглаженными черными прядями. За очками в тонкой металлической оправе сияли яркие глаза. Старик стиснул доктора Муна в объятиях.
– Гончжу, ты все такой же смазливый ублюдок! Только волосы поседели.
– Ким Донмин! Айгу, это действительно ты? – Слова застревали у доктора Муна в горле. – Что ты делаешь тут, в аэропорту? Разве я не должен был ехать до твоего дома на такси?
– Я сто лет тебя не видел! Ты действительно вообразил, что я заставлю тебя добираться на такси? Я же пошутил! – усмехнулся Донмин, и глаза его заблестели. – Мне так жаль, что тебе пришлось возвращаться одному, без Чунчжи.
Он стиснул руки доктора Муна, и губы у него задрожали.
Пока машина продиралась сквозь заторы мегаполиса, который он не узнавал, доктор Мун вспоминал, как познакомился с Донмином на паромном причале в Мокпо. Оба были новобранцами, но он явился один, тогда как Донмина на причал сопровождала мать. Когда эта круглолицая женщина заметила стоявшего в одиночестве незнакомого юношу, ее широкое лицо расплылось в улыбке. Она подтолкнула к нему сына, чтобы познакомить их.
– Донмин, этот парнишка станет тебе лучшим другом. Если будете держаться вместе, то оба сможете пережить то, что нас ожидает. Молодой человек, как вас зовут?
Гончжу так изумился, что уронил свой узелок, и тот развязался. Когда он поднимал с земли свои вещи, толстяк Донмин, присев на корточки, чтобы помочь ему, прошептал:
– Моя мама – шаманка. Просто кивай и соглашайся со всем, что она говорит, каким бы странным это ни казалось.
Как только они добрались до армейского сборного пункта, их с Донмином загнали в палатку и обрили им волосы. Они сменили домотканую одежду на гладкую зеленую форму и, как было велено, стали ждать назначения.
Доктор Мун вспомнил, как заглянул в зеленый рюкзак и был ослеплен его сверкающим содержимым: аптечкой, фляжкой и набором металлической посуды. Все это было изготовлено в Америке, так же как жесткие черные ботинки, которые он зашнуровал, только когда другой солдат показал ему, как это делается. Доктор до сих пор помнил, какими блестящими были эти ботинки – его первая кожаная обувь.
Когда новоиспеченные друзья вдвоем подошли к сержанту, занимавшемуся назначениями, тот закрыл блокнот. Донмин громко откашлялся, прежде чем осведомиться об их назначении.
– Вам придется подождать, пока не прибудет следующая партия. – Сержант даже не поднял головы.
– Когда это произойдет? – Донмин, в отличие от заикавшегося Гончжу, без стеснения заговаривал с незнакомыми людьми.
– Послезавтра.
– А что нам делать до тех пор?
Сержант сплюнул:
– Я что, похож на твою мамашу?
Все парни, стоявшие в очереди перед ними, получили назначения и официально стали солдатами. В ту ночь все они спали на койках и ели в столовой. А Гончжу с Донмином пришлось заботиться о себе самим.
Донмин сразу заявил, что он голоден (некоторые люди с годами совсем не меняются, подумал доктор Мун). Толстяк заметил рядом с пристанью какие-то здания и предложил поискать там какой-нибудь еды. Стыдясь признаться, что у него нет денег, Гончжу отдал Донмину один из рисовых шариков, которые захватил с собой.
Донмин откусил от шарика огромный кусок и очень скоро умял остальное.
– Довольно вкусно. – Толстяк облизал пальцы. – А как насчет второго шарика? Ты будешь его есть?
Доктор Мун вспомнил, как солгал, сказав, что съест шарик позже:
– Сейчас мне не хочется.
– Тогда его съем я. Покуда не испортился. – Донмин уже собирался взять оставшийся шарик, но доктор Мун опередил его и запихнул шарик себе в рот.
Толстяк сердито воззрился на него:
– Если ты такой голодный, то почему сказал, что не хочешь есть?
Не получив ответа, Донмин скрестил руки на груди. Выражение его лица было сурово.
– Ты только что отдал мне половину своих запасов?
Этот эпизод положил начало дружбе, которая длилась более пятидесяти лет. Отношения доктора Муна с Донмином пережили его брак с Чунчжой. Почему он за все это время ни разу не навестил друга? Доктор почувствовал ком в горле, вспомнив, как Донмин тогда обнял его за плечи и притянул к себе. Он наклонился и тихо шепнул, чтобы его не подслушали: