– Нет ничего храброго в том, чтобы защищать тех, кого любишь, – возразила я. – Потерять дорогих сердцу людей намного страшнее, чем умереть самому. Совсем другое дело посторонние или малознакомые люди. Их смерть ничего не изменит в твоей жизни. Но если ты готов, не задумываясь, защищать их – вот это настоящая смелость. – Я печально улыбнулась. – И я очень сильно сомневаюсь, что способна на такое.
– Никто не знает, как он поступит в той или иной ситуации, – заметил Мартнейт каким-то необычайно суровым тоном. – Кто-то считает себя храбрецом, но как только прижмёт, бросит всё: простых людей, своих товарищей и даже близких, – лишь бы выжить. А кто-то думает, что он – трус. Но когда случится беда, именно он протянет руку помощи нуждающимся, не ища никакой награды взамен.
– Пожалуй, вы правы, – согласилась я с воином. – И это на самом деле печально. Как можно доверять окружающим, когда ты не можешь поручиться даже за себя?
В этот момент со стороны сада послышались тяжёлые, торопливые шаги, а затем на крыльцо вбежал один из моих стражников – Дэджун. Это был высокий, крепкий девятнадцатилетний парень, с короткими светлыми волосами, вечно торчащими в разные стороны, точно пучок соломы, искрящимися весельем бледно-голубыми глазами и широкой солнечной улыбкой. Только вот сейчас юноша выглядел так, что в гроб краше кладут: бледный, с тёмными кругами под глазами и в расхристанной одежде, он производил впечатление человека, за которым гонится, по меньшей мере, стая голодных бешеных собак. А то и сама смерть.
– Сиреневая госпожа, – приблизившись к моему стулу, Дэджун рухнул передо мной на колени и низко поклонился, коснувшись лбом пола, чем вызвал у меня изумлённый вздох. – Умоляю вас, помогите! Больше мне не к кому обратиться.
– Прекрати, – строго велела я. Поднявшись из кресла, я подхватила молодого воина под руку и усадила на своё место, насильно впихнув в руки свою пиалу с недопитым атодзиу. – Выпей и объясни толком, что произошло.
Когда друг это не просто слово
Дэджун залпом опустошил пиалу, поставил на подлокотник кресла и с мольбой уставился на меня.
– Улат признался в том, что провёл в Крац ту женщину, что покушалась на жизнь Второго наследника долины Цэгнус, – траурным тоном сообщил он, а затем поспешно добавил: – Но я точно знаю, он не мог этого сделать! Улат всей душой предан поместью Лундун и лично вам, госпожа, он никогда бы не решился на предательство!
Я судорожно сглотнула. В памяти сразу же всплыло мёртвенно-бледное лицо Улата и его неадекватное поведение после первого заседания Большого Совета. Мне ведь ещё тогда показалось, что он какой-то странный! И я даже хотела с ним поговорить, но сначала было некогда, потом Ришан с его махинациями с брошами Чаура… про Улата я совершенно забыла. Очевидно, зря.
Я нервно сжала и разжала пальцы, пытаясь собраться с мыслями и обдумать ситуацию.
– А что говорит та женщина? – задала я вполне разумный на мой взгляд вопрос. – Она подтверждает его слова?
– Она покончила с собой этой ночью, – ответил Деджун обречённо. – Вихо Мейро не успел получить от неё никаких внятных ответов.
Я нахмурилась.
– Улат признался до того, как стало известно, что она мертва или после? – уточнила я.
– До, госпожа.
А вот это уже интересно.
– Ты не можешь знать наверняка, привёл её Улат в Крац или нет, – твёрдо проговорила я, глядя в глаза Дэджуну.
– Не могу, – обреченно подтвердил тот, а затем добавил с фанатично блестящими глазами: – Но я ведь знаю Улата, он не способен на такое!
«Сколько людей, общавшихся с серийными убийцами и маньяками, говорили то же самое», – подумала я с тоской. Дэджуна мне было откровенно жаль, видно, что он искренне переживает за друга, и если окажется, что Улат действительно виновен, это разобьёт ему сердце. Только вот виновен ли он?
– Твоё знание и вера в друга вряд ли произведут впечатление на вихо и бэкхрана, – заметила я. – И я не намерена покрывать преступника. Всё, чем я могу помочь тебе и Улату, это попросить бэкхрана Эльзира настоять на тщательном расследовании инцидента заклинателями поместья Лундун. Но нет гарантий, что бэкхран Мэйбидос на это согласится. В конце концов, под угрозой была жизнь его наследника, он вправе требовать преступника себе.
– Даже если Улат привёл эту женщину в Крац, он не мог знать о её намерениях, – попытался зайти с другой стороны Дэджун. – Он бы никогда не стал помогать ей организовывать покушение, тем более на ребёнка!
«Никогда… никогда… – раздражённо подумала я. – Одни только слова».
– Хватит, – отрезала я, прерывая этот поток бессмысленных слов. – Мне нужно напомнить тебе Устав поместья Лундун? Любой – слуга ли, страж ли, – приходящий на работу в Крац, должен либо пройти тщательную проверку, либо иметь рекомендацию кого-то из зейхана. При этом человек, дающий рекомендацию, ручается за благонадёжность приведённого головой. Так что если Улат действительно привёл эту женщину и поручился за неё, ему предстоит разделить её наказание. А за покушение на убийство наследника бэкхрана, да ещё и несовершеннолетнего, оно только одно – смертная казнь.
Дэджун шумно вздохнул и опустил голову, словно признавая поражение. Я сочувствовала ему, поэтому, в знак поддержки, положила руку ему на плечо и ободряюще сжала.
– Мне жаль, – сказала я совершенно искренне. – В данном случае ни ты, ни я не сможем ничего изменить.
– Улат не виноват, – как заведённый продолжил повторять Дэджун, голос его звучал сипло, а глаза были наполнены непролитыми слезами. – Я знаю, что выгляжу жалко, и слова мои смехотворны. – Он поднял на меня глаза, полные непередаваемой тоски. – Он мой единственный друг! Мы с ним вместе поступили на обучение в поместье Лундун. Ему было восемь, а мне – десять. – Дэджун всхлипнул, а у меня сердце сжалось от жалости. – Ему всего полгода назад исполнилось семнадцать, он ещё мальчишка, глупый и наивный. Недавно вон сестру замуж выдал и всё болтал, как мечтает понянчить племянников, – очередной всхлип. – Как я ей скажу, что её брата казнили? Они ведь сироты, у них кроме друг друга больше никого нет!
– Прекрати, – прервал его Бэрт страшным, безжизненным голосом. – Своей истерикой ты только госпожу расстраиваешь, но никак не помогаешь Улату.
Дэджун сдавленно застонал, закрыл лицо руками и… зарыдал. Громко так, надрывно. И я против воли испуганно отшатнулась от него. Прежде мне никогда не приходилось видеть плачущих мужчин. Нет, я знаю, что мужчины – живые люди, и тоже имеют право выражать свои эмоции, в том числе и через слёзы. Но одно дело знать об этом, и совсем другое – увидеть собственными глазами. Мои хрупкие нервы были не в состоянии выдержать подобное зрелище, и я стремительно спустилась с крыльца и направилась в сторону мэна.
Я не знала, виновен Улат в преступлении или нет. Однако видя всю глубину горя его друга, я была готова попытаться доказать его невиновность. Хотя бы для того, чтобы моя собственная совесть была чиста.
Пути решения
Эльзир уже привычно встретил меня в своей личной гостиной на втором этаже мэна. Правда вместо парадного одеяния на нём был надет простой домашний схинь изумрудного цвета со светлой отделкой по подолу и отворотам рукавов, а прямые чёрные волосы, несобранные в причёску, блестящим водопадом спадали на спину и плечи.
– Доброе утро, бэкхран, – я выполнила жест-приветствие и склонила голову перед Эльзиром.
– Доброе утро, – мужчина ответил мне мягкой улыбкой. – Как твоё самочувствие?
– Лучше, – дипломатично ответила я. – Могу я немного злоупотребить вашим временем?
– Разумеется, – Эльзир жестом предложил мне устроиться на одном из диванов, сам же отослал служанку за оджу и фруктами. – У тебя что-то случилось?
– И да, и нет, – уклончиво ответила я, а затем, смущённо улыбнувшись, сказала: – У меня есть хорошая новость, а также просьба к вам, и я не уверена, с чего стоит начать.
– Хороших новостей в последнее время очень не хватает, – с лёгкими нотками грусти заметил Эльзир. – Так что можешь внести приятное разнообразие в мои мрачные будни.
– Мне удалось выполнить ваше пожелание и сблизиться с наследниками долины Цэгнус. Более того, вчера Вэлсторн предложил мне разделить мобас с ним и Эраном. Так что теперь они мне вроде как названые братья.
Вопреки моим ожиданиям Эльзир не выглядел обрадованным, напротив, в его глазах на мгновение промелькнула обречённость.
– Эльтайн знает об этом?
Я растеряно моргнула. Как наследник горы Абора связан с моими взаимоотношениями с сыновьями Мэйбидоса?
– Да, – честно ответила я. – И он, и Тай присутствовали вчера во время церемонии.
Эльзир обречённо вздохнул.
– Воистину, у Судьбы злое чувство юмора, – заметил он с горечью.
– Почему? – настороженно уточнила я.
– Неважно, – отмахнулся Эльзир и вернул своему лицу безмятежное выражение. – Будем надеяться, в этот раз история пойдёт по другому пути. – Бэкхран послал мне ободряющую улыбку. – В любом случае, я рад, что тебе удалось подружиться с Вэлсторном и Эраном. Подобный союз весьма выгоден нашему клану.
«Что-то вы не выглядите сильно обрадованным», – подумала я, вслух же сказала: – Рада, что смогла угодить, бэкхран.
В комнату вернулась служанка с подносом в руках. Поставив на стол стеклянный графин с бледно-жёлтой жидкостью и вазу с фруктами, она низко поклонилась сначала Эльзиру, затем мне, после чего вышла за дверь, чтобы явиться по первому зову бэкхрана.
– Итак, новостью ты поделилась, – Эльзир аккуратно разлил оджу по пиалам и одну из них пододвинул ко мне. – Какова же будет просьба?
– Попросите бэкхрана Мэйбидоса доверить поместью Лундун расследование нападения на Эрана. Точнее, не самого нападения, а роли в нём Улата.
– Мэйбидос не согласится, – категорично заявил Эльзир. – Кроме того, для чего тебе вообще нужно это расследование? Юноша признал свою вину, причём до того, как хотя бы у кого-то появились подозрения на его счёт.