рать огонь, единственное… Арья потянулась вглубь себя, пытаясь нащупать, сколько сил осталось внутри нее. Тут же огонь вокруг замерцал, рассеиваясь.
– Это было красиво. Я бы с ними не справилась. – Арья перевела взгляд на Мари и… тут же тяжело осела в грязь. Точнее, осела бы, если бы Мари ее не подхватила.
Они вернулись в санаторий, и, пока Арья отмокала в ванне, Мари, оставив дверь приоткрытой, чтобы наблюдать за ней, разговаривала с Константином. О чем они говорят, слышно не было, как бы Арья ни напрягала слух. Мари закончила говорить, вытащила Арью и, завернув в махровый халат, закинула на кровать.
Арья мешком осела и пробормотала:
– Вот вы вроде и не кровные родственники… а делаете все одинаково.
– В нашем случае как раз таки кровные, милая. – Мари рассмеялась и налила в чашку чай. Арья взяла ее трясущимися руками и целиком засунула в рот конфету – их Мари рассыпала разноцветной горой на ее тумбочке.
– Ладно, шоколад бы он мне не предложил. С тобой приходить в себя куда приятнее, – прожевав, проговорила Арья и откинулась на подушки.
– Только отцу не говори. – Мари села на свою кровать и тоже прилегла.
Арья завидовала способности подруги мгновенно приводить себя в порядок: Мари уже выглядела так, будто не прошла только что несколько километров на лыжах, таща на себе человека, а готовилась к торжественному мероприятию. Не обращая внимания на гримасу Арьи, которая вытягивала влажные волосы из-под мокрого воротника халата, Мари продолжила:
– Он приедет за нами завтра. И мы не выходим из номера до его приезда.
Константин влетел на следующее утро в их номер без стука ураганным ветром. Он проигнорировал вопросительно изогнутую бровь Мари («Как ты сюда зашел без разрешения?») и опустился на кровать Арьи.
«Привет, Константин!» – Она отвела взгляд от книги и пересела на его колени.
Вещи были давно собраны, и спустя полчаса они выехали.
Глава 28. Внутри
Арья вышла в ледяное воскресное утро, чтобы выгулять Царевича. Она подставила лицо апрельским лучам солнца и вдохнула морозный воздух. Царевич перебирал лапами на снегу и тоже с упоением принюхивался. Арья покрепче схватилась за поводок, и они вместе двинулись через дворы к парку. Идти приходилось осторожно: вчерашняя оттепель сменилась минусом, и тротуары превратились в каток. В отсутствие Константина она выторговала себе у Мари одиночные прогулки, обязательным условием которых было позвонить до выхода и после возвращения. Если между двумя звонками проходило больше часа, Мари выходила ее искать. До такого Арья решила не доводить и исправно отзванивалась, хоть и чувствовала себя маленькой девочкой.
Она задумчиво разглядывала темные стволы, отпустив поводок и позволив Царевичу нарезать круги вокруг нее. Ярко блестел подтаявший снег в лучах радостного весеннего солнца. Прохожих в столь ранний час было мало, и Арья позволила себе отстегнуть поводок, чтобы поиграть с псом. Она дала ему обнюхать короткую ветку и бросила ее в сторону. Царевич с радостным гавканьем метнулся за ней и ткнулся носом в ее шубу, мол, хозяйка, кидай еще. Арья бросила снова. Затем еще и еще…
Время неуклонно делало свое дело и отодвигало тот осенний ужас все дальше в прошлое. Она чувствовала себя гораздо лучше. Болезненно пульсирующая пустота осталась, но жгучий стыд стал понемногу уходить. Арья спокойнее принимала прикосновения Константина, позволяла целовать себя в щеку и оставаться на второй половине кровати. Иногда она ловила себя на том, что тянется к смуглой щеке, шее или груди, чтобы поцеловать. Но пока отдергивалась.
Арья сняла перчатку и подняла ладонь выше, как будто закрывая солнце. На голубом небе светлым пятном сияла ее рука, очищенная с помощью магии от уродливых шрамов. Она оставила на всем своем теле только один, тот, что напоминал ей, как Валентин пил кровь, отданную добровольно.
Царевич гавкнул, требуя внимания, и Арья быстро надела перчатку обратно:
– Еще хочешь поиграть или пойдем домой?
Пес замер, будто обдумывая ее предложение. Затем схватил палку и снова уткнулся ей в колено. Арья улыбнулась и потрепала пса за холку. Палка улетела вглубь парка, а за ней счастливой стрелой метнулся Царевич.
Уже на обратном пути домой Арья размышляла, что она чувствует из-за смерти тех молодых парней. Глупо притворяться, что ей об этом неизвестно. Константин перебил их всех, пока она лежала на той кровати, уткнувшись лицом в свои голые колени. Он прикасался к ней, а его рубашка была залита их кровью. Справедлива ли их смерть?
Она почувствовала боль в ребрах, как всегда, когда задавала себе этот вопрос. Правда, еще в декабре она об этом совсем не думала. А в январе кровожадно представляла, каким способом Константин мог уничтожать насильников.
– У тебя определенно прогресс, дорогая, – иронично пробормотала Арья себе под нос, скользя по очередному открытому пространству тротуара.
Царевич, семенивший рядом, доверчиво заглянул ей в глаза, и она улыбнулась, возвращаясь в настоящее с весенним солнцем, блеском снега и любимой коричнево-черной собакой.
Уже поднимаясь по лестнице в квартиру, она снова задумалась, изменились ли ее чувства к Константину? В животе закружились бабочки, как и каждый раз, когда перед глазами вставал его образ. «Наверное, нет…» Арья сняла верхнюю одежду и вытерла лапы Царевича специальной тряпкой. Нет, потому что она и раньше знала – Константин убивал и убивает? По коже поползли мурашки от осознания его силы и жестокости. Но сама Арья ни разу не была объектом его жестокости. Он ни разу не позволил себе сжать ее до хруста костей. Ни разу после его прикосновений у нее не было синяков, как в первые ночи с Валентином, когда Арья постоянно ходила в синих узорах.
Она медленно готовила, делилась вкусными кусочками с псом, проверяла тетради, а сама все думала, думала, думала… О Константине, который рискует собственной свободой и убивает ее обидчиков. Должна ли она сожалеть об их смерти? Должна ли любить своего кровного отца? Должна ли испытывать к нему ненависть?
– Ответ отрицательный, – пробормотала она в тетрадь, выводя «отлично».
Но ненависть расцветала в груди алым пламенем, стоило вспомнить широкую улыбку Сергея. В ванной ее мысли переключились на Константина. Что он испытывает к ней? Не исчезнут ли его чувства, когда ее лоб прорежут морщины, а виски покроет седина? Ей хотелось верить, что она сможет отпустить его, когда придет время. Ей хотелось верить, что ей неважно, скажет ли Константин заветное «люблю».
– Да кого я обманываю! – в сердцах воскликнула Арья в гардеробной над стопкой вещей Константина. Она хотела приготовить себе одежду на завтра, а вместо этого уткнулась в черную стопку рубашек, жадно вдыхая аромат можжевельника…
– Надеюсь, обман не связан с моей персоной. – Арья еще глубже уткнулась в стопку вещей, пряча вспыхнувшие щеки. – Рубашки будут пахнуть тобой, царевна… – Его руки обвили талию, мягко привлекая к себе.
Царевич, только сейчас почуявший вампира, залился грозным лаем и проскакал в гардеробную. Константин, по своему обыкновению, не обращал на него никакого внимания, сконцентрировавшись на Арье. Арья затылком прижалась к его груди и выдохнула, ощущая, как внутри разливается радость.
– Их всегда можно постирать еще раз.
– Я меняю одежду и моюсь каждый раз, когда выхожу от тебя к вампирам, царевна. Не хочу, чтобы кто-то лишний раз поймал твой запах. – Арья почувствовала, как его лицо зарылось в волосы. – Кроме меня.
– Я себя обманываю, Константин. – Она развернулась и заглянула ему в глаза, прежде чем подняться на носочки и поцеловать в губы. Глаза напротив вспыхнули, и губы вампира аккуратно завладели инициативой. Арья очнулась, когда Константин отстранился, но только от ее губ.
– И в чем же ты себя обманываешь? – Его голос звучал очень мягко, но Арья расслышала замаскированную настороженность.
– В том, что наши отношения имеют право на существование. – Она начала издалека и тут же почувствовала, как под ее щекой вздымается грудь. Мужские руки вокруг разжались, и громко хрустнула перекладина шкафа, к ногам хлынула черная одежда.
Константин отошел от нее, сжимая кулаки.
– Да, я вампир. Я не изменюсь с течением времени, не смогу подарить тебе детей…
Она подошла, подняла на него полные слез глаза и поднесла ледяные руки к щекам.
– Арья, мое сердце принадлежит тебе.
Она встретилась с ним взглядом:
«Ты ни разу не сказал мне “люблю”».
Он приподнял брови и скрестил руки на груди:
«Не могу поверить, что тебе важно это услышать, царевна».
Арья почувствовала, как по щеке стекает слезинка. Константин только подумал эту фразу, а ей показалось, что он ее ударил.
– Я бы никогда не смог тебя ударить по своей воле, царевна. Пойдем спать?
Она кивнула, остановившись на пороге гардеробной. Царевич терся о ее ноги, не давая пройти. Арья присела, чтобы вдоволь его нагладить и почесать. Константин фыркнул и скрылся в спальне. Когда она открыла дверь, вампир уже лежал на своей половине, задумчиво уставившись в книгу. Ночник был поставлен на его тумбу.
Арья медленно заползла в кровать, радость от встречи с Константином сменилась на горечь.
Она отвернулась и услышала, как захлопнулась книга.
– Я не говорю тебе «люблю», любовь моя, не потому что не чувствую, – проговорил Константин где-то над самым ее ухом. – Я не говорю этого, потому что не вижу в них ценности. Натали… столько раз заставляла меня их произносить.
Арья развернулась и чуть не свалилась на пол, когда увидела его в миллиметре от себя. От падения удержали его руки и притянули поближе к середине кровати. Серые глаза пристально ее изучали, лоб пошел складками. Арья указательным пальцем провела по ним и в очередной раз поразилась возрасту мужчины напротив.
Она выдохнула и прижалась к нему. Возможно, она пожалеет, но… ей не суждено прожить столько лет, поэтому…
– Константин, я люблю тебя. Люблю, наверное, с момента нашего путешествия тогда на север, на море. Помнишь? А может, и раньше.