Ликия безмолвствовала. Редкие прохожие провожали недоверчивыми взглядами угловатые мрачные фигуры всадников, длинной вереницей растянувшиеся вдоль тротуара. Люди беспокойно всматривались в чистое небо, где, паря над городом, раскинул черные перепончатые крылья взнузданный посеребренной сбруей виверн.
Оказавшись за стеной, охотники выстроились широким клином и пустили коней в галоп. Они двигались на северо-восток. Миновав пригороды, Аро остановил отряд и дал отмашку низкорослому просто одетому магу.
– Начинайте поиск.
Надо сказать, что маг тот сильно отличался от остальных представителей колдовского ремесла. Лошадка под ним была совсем дешевенькая – бородатая и обросшая. Сам человек скорее походил на работягу-фермера, чем на могучего чародея, наверное поэтому щеголеватые колоритные стихийники смотрели на него высокомерно, с насмешливым интересом. Некромант, прищурившись, оглядел скромного незнакомца и удивленно воскликнул:
– Кого я вижу! Ларри-Добряк, это ты?
– Может и я, – вкрадчиво протянул в ответ маг, – неужто я так изменился?
– Еще как, – некромант поравнялся с ним и приветственно протянул руку, – помнится, раньше ты был худее раза в два, и шевелюра твоя плешью не сверкала.
– А мирная жизнь, она такая, – отвечая на рукопожатие, улыбнулся Ларри, – живот растет, волосы выпадают, да мне они и ни к чему – на гребнях и мыле вон какая экономия.
– Значит, осел и корни пустил, – коварно взглянул на собрата по оружию Ану, – а что ж ты в нашей компании забыл, мирный житель?
– Деньги нужны, – зевнул толстяк, – жена с детьми есть хотят, вот и пришлось опять за ремесло браться.
– Ну, берись, берись, – уважительно склонил голову некромант, – покажи, как ты это умеешь.
С этими словами он отъехал в сторону и покрепче сжал повод своей лошади. Ларри тем временем неожиданно резко закину голову к небу и завыл. Голос его, тихий и мягкий до этого, переменился до неузнаваемости, став жутким и надрывным, нечеловеческим.
От неожиданного звука лошади окружающих заржали и бросились врассыпную. Раздались гневные крики и ругань – охотники пытались справиться с перепуганными животными, стегая тех плетками и выворачивая челюсти удилами – все было бесполезно. Одна только Джакка стояла совершенно спокойно, лишь изредка прядая ушами чуть заметно подрагивая потертой шкурой.
– То ли еще будет, – усмехнулся Ану, опираясь на луку седла.
Он огляделся с восхищением – со всех сторон к ним бежали волки. То были мелкие лесные звери, не чета тем, что когда-то в изобилии жили в степях. Правда, перепуганным коням хватило и этого. Большинство охотников спешились, чтобы удержать обезумевших от страха скакунов.
Ларри, тем временем, придирчиво оглядел явившихся хищников, выделив одного из них, подманил к себе. Волк послушно приблизился и встал на задние лапы, уперевшись передними в бок лошади Добряка. Маг кряхтя нагнулся, бесцеремонно ухватив зверя за шкирку, втащил того на спину своему флегматичному коню и, припав к уху волка, что-то настоятельно разъяснил тому. Внимательно выслушав приказ, хищник легко спрыгнул с лошадиной спины и потрусил прочь, остальные волки потянулись за ним.
– Найдет? – поинтересовался Ану, приближаясь к старому знакомцу.
– Обещал, – устало вздохнул Ларри, – не тот волк нынче пошел, и чует хуже и бегает медленнее…
Когда охотники двинулись дальше, Франц поравнялся с Ану и спросил того:
– Так вы знакомы с господином Оришем?
– Кто на юго-востоке не знает Ларри Ориша, Добряка-Ларри? Этот ленивый скромняга – счастливый обладатель редкого дара. Он умеет повелевать живыми тварями, правда пользуется своим умением лишь в случае крайней нужды. Странный человек: вместо славы и богатства он выбрал тихую жизнь сельского животновода.
– На то его воля, – задумчиво произнес Франц, вглядываясь в горизонт, а потом, вспомнив нечто важное, кивнул Ану, призывая отдалиться от остальных, – я тут вспомнил кое-что, хотел поделиться с вами своими мыслями.
– Валяйте, господин сыщик, – пожал плечами Ану, – облаченная в слова мысль полезнее забытой.
– Когда я в последний раз покидал дом своих родителей, моя заботливая матушка положила мне с собой книгу сказок, ту самую, которую читала мне в детстве.
– Как сентиментально, – не удержался от комментария Ану.
– Подождите насмехаться, – краснея и чуть заикаясь, оборвал его Франц, – дело в другом. Прошлой ночью мне не спалось, и я от скуки взялся листать ту книгу. Надо сказать, я нашел там нечто крайне интересное.
– И что же?
– Припоминаете историю о бедняке и святом?
– Я вырос в Апаре, там детям рассказывают совсем иные истории. Так что будет лучше, если вы меня просветите, господин сыщик, – не без интереса заявил некромант, стерев с лица усмешку.
– А я рос в Королевстве, где в моде все эльфийское, и детские сказки не исключение. Так вот, ночью мне на глаза попался текст про Святого с Запада. Притча о том, как бессмертный человек с Запада пришел в Королевство и встретив в лесу бедного юношу, сделал того своим слугой. Он открыл пареньку тайну своего бессмертия и наказал следующее: «Настанет время, и я уйду, а ты будешь ждать моего прихода, чтобы в нужный час открыть мне врата мира ключом всеотпирающим. Присягнешь мне на верность, и получишь силу, равную моей и власть, равную власти Короля». В знак договора святой дал юноше окровавленный белый камень нинквекар и принял с того клятву верности.
– Занятная история, – выжидающе кивнул Ану, – что же было дальше?
– Ничего. В том то и дело, что ничего, – с волнением ответил сыщик, – но суть не в этом. Мое внимание привлекло иное. Камень нинквекар, это полудрагоценный белый опал, который в простонародье называют «кроличьей башкой». А еще, – сыщик не дал некроманту вставить очередную сомнительную реплику, – название истории – «Святой с Запада», я ради интереса перевел его на квэнья, забытый древнеэльфийский, и получилось, вы не поверите…
– Поверю, не томите, – вытягиваясь в седле, насторожился Ану.
– Айре-Дун.
– Айре-Дун, – с сомнением протянул некромант, – дайте угадаю: вы решили, что Айре-Дун, это Ардан из первой легенды, так?
– Я лишь предположил подобное, – тут же подметил сыщик, – может быть, я притянул историю за уши, но согласитесь, было ведь за что тянуть.
– Знаете что, господин сыщик, – внимательно взглянув Францу в глаза, произнес Ану, – если ваше предположение верно, то нам необходимо одно – выяснить имя второго героя сказки – юноши-бедняка. Тогда мы, возможно, узнаем имя нашего доброго господина Хапа-Тавака.
– Я отправлю гонцов в Ликию и снова попрошу помощи у Моруэла, – решил Франц.
– Чем скорее, тем лучше, – согласился Ану. – И молите своего Центру, пусть ниспошлет нам удачу на предстоящей охоте…
Книга 3. Эльфийская радуга
ЧАСТЬ ПЕРВАЯЛикийская мечта
Скажи, где начало и где основанья
Несуществованья и существованья?
Лишь тот, кому правды открылась основа,
Увидит границу того и другого…
Впереди горел слабый свет. В тусклом освещении угадывались очертания массивного стола и обитого черным бархатом кресла. За креслом на стене висела шкура леопарда, ставшая фоном для композиции из двух перекрещенных сабель. На столе кипами лежали бумаги и свитки, торчало в чернильнице позабытое гусиное перо, перекошенный огарок свечи свесился вбок и оплыл, закапав желтым воском белесую медь узорчатого подсвечника.
Помещение, длинное, словно коридор, давно использовалось в качестве кабинета. Холодный полумрак при полном отсутствии окон не смущал владельца, также как и не смущали его вечная сырость и смрад. Серая плесень, пробивающаяся сквозь сколы и трещины глиняных стен, и мерзостный запах разложения не причиняли здешнему завсегдатаю больших неудобств, ведь и плесень и жуткая мертвая вонь давно стали неотъемлемыми частями его ежедневного существования.
Мрачный интерьер помещения не ограничивался креслом и столом. Вдоль стен рядами стояли огромные клетки с массивными прутьями из посеребренной стали. Над дверью каждой из них висела деревянная табличка с именем обитателя. «Эльфийский Принц», «Гордость Сиур Парма», «Белый Витязь», «Императрица», «Красавчик Перси» – гласили вырезанные и залитые золотой краской буквы.
Те, кто носил эти гордые имена, очень мало подходили на благородных принцев и принцесс. Но такова была прихоть их владельца – Тхашира, в прошлом некроманта, а ныне – анатомиста. Питомцы его, запертые в клетках на огромные засовы, были никем иными, как лумбуками – жуткими мертвыми тварями, созданными из останков людей, перешитых и перекроенных для подпольных боев.
Правда, эти лумбуки, любимцы Тхашира, уже не сражались в ринге. Старики, ветераны, они давно утратили былую силу и пыл, но благодарный хозяин относился к ним с любовью и заботой. Когда-то эти престарелые ныне монстры принесли Тхаширу немало денег и славных побед, чем заслужили спокойную пенсию и пожизненный, а вернее посмертный пансион с ежедневной сытной кормежкой и надежной крышей над головой.
Тхашир лелеял и холил своих верных бойцов. Больше них он любил лишь собственную дочь. Она, его вечная боль и скорбь, стала заложницей злой судьбы. Девочка росла без матери, заброшенная и не по годам самостоятельная. В двенадцать лет над ней надругались проезжие негодяи, и она понесла. В тринадцать родила малыша, который стал для Тхашира отдушиной, отрадой. После рождения сына юная Лавиша выглядела счастливой, и словно забыла обо всем произошедшем. Она жила под крылышком отца и самозабвенно растила ребенка. Для нее, с детства привыкшей к мрачному обиталищу Тхашира, тихая семейная жизнь в окружении мертвых чудовищ казалась беззаботной и спокойной…
Эльфийский Принц взволнованно поднял голову и потянул воздух гнилым носом. Раскрыв мощные медвежьи челюсти, прикрепленные ржавыми болтами поверх человечьих, выва