– Пошли, – тихо сказал мертвец, потянув замешкавшуюся девушку за собой.
– В коридоре отметки. Зеленые листья дуба. Их оставил эльф из леса.
– Я чую, – кивнул Фиро, его глаза как фонари пробивали толщу густого непокорного мрака, – здесь магия тяжелая, мощный полог наброшен на катакомбы и окрестности. Это место прятали с особой тщательностью. Идем.
Тихие быстрые шаги. Бездонная, молчаливая тьма, изредка нарушаемая тусклыми всполохами осветительных колодцев. Сырой, прогорклый запах подземелья, уже разбавленный сладковатым горячим душком открытого мяса.
Таша едва поспевала за мертвецом, идущим очень быстро. Периодически девушке приходилось бежать, отчего в животе начинало болеть остро и резко. Женская природа, не подводившая раньше никогда, решила сыграть злую шутку. После очередной пробежки девушка остановилась резко, задохнувшись от боли. В глазах заплясали желтые искры, голова пошла кругом, и принцесса, охнув, прислонилась спиной к стене перехода.
Девушка замерла, чувствуя как по ноге горячим росчерком-молнией пробежала кровавая ниточка. Таша задрожала, ощущая, как холодеет кожа от осознания собственной беспомощности и уязвимости. То самое, страшное и запретное для любого некроманта, мужчины или женщины, случилось так некстати. Открытая кровь. Мертвецы не выносят открытой крови, звереют и убивают.
Ужас навалился, парализовал, оглушил, лишая возможности двигаться и думать. Некромантия, казавшаяся до этого момента успешной игрой, открылась другой своей стороной, мрачной и реальной. Истечь кровью в подземелье, где бродят голодные мертвецы и, возможно, другие неведомые твари, означало неминуемую погибель. Сквозняки уже растащили по катакомбам живой и теплый запах добычи, доступной, медленной и слабой… Да, тут и ходить то далеко не надо!
Фиро, идущий впереди, замер и обернулся. Потом подошел к девушке вплотную. Его глаза, мертвые, с нарастающими вокруг зрачков бельмами, подернутые белесой пленкой смотрели на нее прямо, не мигая. В их мутной глубине тускло мерцали красные угольки…
Таша затаила дыхание, чувствуя, как страх мешается с тревожным странным чувством, от которого ей стало не по себе. «Чего он ждет? – мелькнула мысль – почему не убьет сразу? »
Принцесса инстинктивно подняла руки, и, пытаясь оттолкнуть от себя мертвеца, уперлась ладонями в выступающие под темной кольчугой ключицы. Только руки подвели. Непослушные пальцы вдруг сжались сами собой, и в мыслях пронесся момент, когда в конюшне лаПлава она вцепилась в черный мех на капюшоне его плаща и… Таша запретила себе думать и вспоминать о том случае, но непокорная память, как разрушенная плотина, прорвалась потоком запретных воспоминаний. Поцелуй ледяных губ в неудержимых волнах нахлынувшей страсти. И теперь. «Неправильно! Нельзя! Не должно!» – пыталась совладеть с мыслями Таша, но все было тщетно. Сердце уже стучало надрывно и гулко, дыхание стало неровным, а в голове сам собой зазвучал гимн «Из любви восстаньте»… Все неправильно, все не так. Почему не страх, почему такое, сокровенное и запретное? Непристойно, грязно, стыдно. Откуда взялось это чувство? Не может, не должно живое так тянуться к мертвому! Не должно…
Таша вжалась спиной в стену. Ноги не держали, и принцесса медленно осела на пол. Следом за ней мертвец опустился на четвереньки и принялся слизывать кровь с ее щиколотки.
– Не надо, остановись, пожалуйста, – прошептала девушка, ощущая, как сбивается дыхание, а вдохи становятся всхлипами.
Слабые руки уперлись в плечи припавшего к горячему кровяному ручью зомби, желая оттолкнуть. Только пальцы снова подвели, не послушались, предательски вплетаясь в черные гладкие волосы, не желая отпускать, вопреки разуму, правилам и стыду.
– Остановись, – снова взмолилась девушка, – оставь меня, не трогай…
– Зачем врешь, если думаешь подругому? – Фиро поймал ее взгляд, поднял голову и обдул выдохом ташину руку, все еще сжимающую в кулаке прядь его волос. – Запах тела выдает все твои мысли.
На миг его глаза показались Таше необычайно ясными и чистыми, без поволоки, без мути, без мрачного алого огня.
– В моих мыслях лишь страх и стыд. Я стыжусь своей слабости, грязи, некрасивости…
– Разве может живое быть некрасивым? Все что еще живо – прекрасно. Тебе не понять этого.
Таша вздрогнула, услыхав эти слова. Она закрыла глаза, чувствуя, как в грудной клетке распускается что-то горячее и трепещущее, как падают, разбиваясь о камни подземелья замки всех мыслимых и немыслимых доселе запретов и табу, как бережно касается ее кожи холодная рука, как подставляется под колено жесткое плечо, закидывая наверх ее окоченевшую от страха и холода ногу…
Наверное, в каждом существе есть нежность нерастраченная, неиспользованная, что однажды прорывается наружу. Есть она даже в мертвой твари, никогда не ведавшей любви и добра. Та самая нежность, предназначенная невстреченным возлюбленным, нерождённым детям, забытым родителям и необретенным друзьям…
Темнота скрыла и утаила все: жесткую ткань откинутого подола тюремной робы, болезненный излом выгнутой мостом спины, черный шелк исполосованных сединой волос, упавших на белое бедро, и ледяную гладкость языка, ласкающего пылающую кожу… Только одинокое дыхание трепетало во мраке и уносилось по коридорам подземелья, словно терзаемый ветром древесный листок.
Зрелище было жутким: в паре метров от темной ямы-прохода земля разверзлась воронкой, и оттуда показалась черная от сажи рука. То был вовсе не восставший из мертвых, а Ану. Некромант выбрался на поверхность земли, запыхавшийся и усталый, следом вытянул сверток.
– Что вы принесли? – поспешил к нему взволнованный Франц.
– Доказательства, – хмыкнул Ану, отряхиваясь, словно пес, до тех пор, пока его волосы снова не засияли рыжим огнем.
– Где ваш мертвый спутник?
– Придет позже, – пронзительный взгляд в упор заставил Аро отвести глаза. – Лучше побеспокойтесь о себе, господин сыщик, под землей Фиро не пропадет.
Не ожидая больше, они поспешили прочь от Милмура. Понимая, что некромант не в духе, Франц не хотел задавать лишних вопросов, но не удержался и спросил все же:
– То чудовище в катакомбах, вы, похоже, с ним знакомы?
– Похоже на то, – уклончиво ответил некромант и полыхнул взглядом в сторону Аро, но на этот раз тот выдержал и глаз не отвел. – Эх, господин сыщик, молитесь, чтобы наши с вами догадки не оправдались.
– И все же, что вас так испугало, Ану? – настоял Франц. – Как мой партнер по делу, извольте делиться догадками, дабы не плодить еще больше тайн и проблем. Кто там, в подземелье?
– Его имя Кагира, он некромант. Вернее, был некромантом, при жизни.
– Тот самый Кагира? Ваш Учитель? – прямо спросил Франц, тоном, не терпящим отрицаний, и Ану увиливать не стал:
– Тот самый. Его тело таинственно исчезло после смерти. И слухи ходили разные: кто говорил, что он воскрес из мертвых, другие шептались, что он в плену у эльфов…
– Были и другие слухи, будто его убил один из учеников…
– И не такое еще говорили, – сдержанно улыбнулся Ану. – Однако правда в том, что появление Кагиры в подземелье – лишь неприятная случайность. Хуже то, что мои догадки о Белом Кролике, скорее всего, оправдаются.
– Что вы знаете об этом Кролике?
– К сожалению, почти ничего – Орден Белого Кролика – организация мифическая, о которой упоминалось лишь в паре книг. Учитель запрещал мне расспрашивать о ней, да и мне, собственно, не было интереса до какого-то сборища травников.
– Травников?
– В книгах так писали. Орден травников, и больше ничего… Тут я бессилен и помочь вам не могу.
– Я вам благодарен, – вежливо кивнул Франц. – По приезду обратимся к Моруэлу, возможно его темные знания нам помогут.
– Первым делом следует показать ему это, – некромант кивнул на притороченный к седлу сверток.
Спустя время после отъезда Тамы и Айши, в Гиенью Гриву прибыли всадники. Два гоблина скакали на запад и несли Северным недобрые вести.
– Проклятие Степи тому, кто совершил такое, – рассказал старейшинам жилистый длинноносый чужак, спрыгивая со спины тощего высокого волка, – у нас в Огненных Травах еды не так много, поэтому охотники ходят в Степь далеко на восток и на север. Там нет селений, лишь дикая земля Ханары, свободная и пустая. Несколько дней назад мы отправились за перепелками и почти достигли северной границы Апара. Мы шли в высокой траве, а по пути нам встречались слуги Ханары. Властелины Падали брели мимо нас длинной вереницей, и мы, желая узнать, куда лежит их путь, отправились следом. Наконец мы достигли цели – нашли целую гору павших зверей. Смрад стоял жуткий, а слуги Ханары пировали на тех останках, собираясь со всей Степи. Мы осмотрели мертвых зверей, таких никто из наших воинов раньше не встречал. Звери те походили на лошадей с торчащими изо лба рогами, и они не были дикими, на некоторых можно было разглядеть остатки уздечек и ошейников. Мы не знаем, как эти существа там оказались, кто провел огромный табун незамеченным мимо нашей деревни, зачем звери были убиты. Похоже, что виной всему чья-то недобрая воля и злое колдовство…
Гонцы не задержались в деревне, поспешили в Северный лагерь, чтобы сообщить о таинственной находке. Между тем Тама и Айша уже почти достигли Ликии. Они решили не ехать в город, а обойти его стороной, через Северный лагерь. Дорога оказалась на удивление оживленной. Из Степи воодушевленные и возмущенные свершившейся недавно битвой шли отряды гоблинов-наемников, готовые присоединиться к Северной армии. Порой воины объединялись и продолжали путь вместе.
Осторожная Айша старалась держаться своих. Девушки примыкали то к одному, то к другому отряду. К путницам относились весьма душевно и дружелюбно. На привалах Тама готовила еду, а Айша узнавала последние новости, сидя у костра и болтая со своими сородичами. Известия приходили разные: о том, что, после гибели предводительницы разбушевались драконы Гильдии, о том, что Ликия вступила с Северными в союз, о том, что лесные эльфы разгневались от чего-то, и теперь лучше за мили обходить их владения.