– Месть? И за что же сатанисты могут мстить? – не понял Назар. Он шагал первым, и, чтобы задать вопрос, ему пришлось остановиться.
– В принципе за что угодно. Но прежде всего – за нарушение клятвы, которую приносит адепт, когда вступает в секту.
– Боря, – обратился Назар к отдувавшемуся патологоанатому, – ты ведь тоже какую-то клятву приносил?
Харинов настороженно замер:
– На что ты намекаешь?
Назар поднял руки, показывая, что шутит:
– Только на твой сумасшедший вид, приятель.
Наряд Харинова, надо признать, в этих условиях казался еще нелепее. Вдобавок галоши, совсем новые, начали поскрипывать и попискивать, хотя под ногами и лежал толстый слой хвои. Саквояж и котелок только усугубляли этот комичный момент.
– Ну, знаешь ли, не у всех есть стиль, Назар, – парировал Харинов с той же невозмутимостью, с какой обычно рассекал трупы.
Рассмеялись все, кроме Лины. В своем серебристом распахнутом пуховике она напоминала нелетающую птицу, одержимо искавшую взглядом небо.
Группа двинулась дальше.
– Ева, а если адепт не приносил клятву? – спросил Симо. – Если он не вступил в секту, а родился в ней?
Ева оживилась:
– В таком случае адепт будет сразу связан внутренними законами секты. – Она кашлянула и продолжила мысль, начатую ранее: – А еще ритуальное убийство может быть частью инициации. Для этого вообще никаких ухищрений не требуется. Лишь хладнокровие и острый нож. А иногда жертву умерщвляют, чтобы призвать демонов или изъять внутренние органы. – Извиняющимся тоном добавила: – Ну, демонов мы явно не увидим. Надеюсь.
– Органы тоже не наш случай, – заметил Харинов. – Я заглядывал в эту девочку и могу точно сказать, что ее внутренности остались при ней. Даже аппендикс. Исчезла только пара «внешних образований», если вы понимаете, о чем я.
Все прекрасно понимали, и на какое-то время воцарилась тишина. Впереди, за стволами лиственниц, показался просвет, похожий на крохотное оконце. Утомительный подъем заканчивался.
– Это могло быть и высшей степенью посвящения – самоубийством, – наконец закончила Ева, пытаясь разогнать гнетущее молчание.
Лина стряхнула прилипшие ко лбу волосы и одарила девушку тяжелым взглядом:
– У неизвестной – гематомы на запястьях. Самостоятельно она могла оставить их только в одном случае: если бы исхитрилась наступить на руки и простоять так не меньше часа, а то и все два.
– Кто знает. Может, так оно и было. – Ева пожала плечами и ужаснулась, осознав, насколько ее слова были бездушны.
Первым на опушку выскочил из тени лиственниц Назар. Оказавшись на солнце, он приставил ко лбу ладонь козырьком. Остальные выстроились рядом. Открывавшийся вид, хоть и с возвышенности, ничего особенного собой не представлял. Сирены Амая, если не обращать внимания на черно-синие контуры моря, были похожи на сибирскую тайгу.
– Здесь хоть марихуану выращивай: с воздуха ни черта не видно. – Назар полез в куртку за сигаретами, но вынул лишь пустую смятую пачку «Винстона». – Симо!
– Жвачку, мой друг? – с улыбкой отозвался тот.
– Господи, нет. Я и забыл, что ты…
Договорить Назару не дало нечто такое, чего он в жизни не видывал. В подлеске, чуть впереди, раздвигая заросли ольхи, копошился заяц. Только заяц был чудовищно огромным.
Своими размерами он напоминал разожравшегося мастифа. Примерно метр ростом. Под шерстью, словно сшитой из белых и оранжевых пятен, вздымались и опадали мышцы. Заяц что-то выискивал, перемещаясь в ольхе короткими прыжками. Глядя на его прыжки, разум ожидал грохота и камнепада, но животное двигалось бесшумно.
– Бог ты мой! – прошептал изумленный Харинов.
Те же эмоции одолевали и Назара. Он сразу задал себе важный вопрос: «Если такие размеры у добычи, то каких объемов то, что ее жрет?» Мало что понимая в причинах подобных чудачеств природы, Назар потянулся к кобуре.
– Прекрати, Назар, ты его спугнешь, – прошептала Лина.
Она опустилась на одно колено и, не сводя с ушастого великана глаз, раскрыла криминалистический чемоданчик. Полезла за фотоаппаратом.
Все они перед тем, как сойти на берег, оставили личные гаджеты на «Северной Звезде». Не то чтобы имелись какие-то шансы позвонить куда-либо, вовсе нет. Но смартфон – штука капризная: мог отвлечь внимание хозяина и при отключенном звуке. Поэтому Симо настоял, чтобы они пошли без них, справедливо указав, что ситуация могла потребовать полной тишины, а они не в театре, чтобы шикать на идиота, чье устройство решило напомнить о необходимости пройти за день еще тысячу шагов.
Так что сделать пару снимков можно было только с помощью беззеркального полнокадрового фотоаппарата от «Сони».
Заяц тоже заметил людей. В его огромных глазах красно-коричневого цвета промелькнул страх. Совершив тяжелый прыжок, заяц исчез в подлеске, заставив ольху вздрогнуть. Зверь скрылся, и группа почувствовала облегчение.
– Господи боже, что это было? – Ева никак не могла поверить в то, что видела самого огромного зайца в мире.
– Островной гигантизм. – Лина убрала фотоаппарат и захлопнула чемоданчик. – Такое случается, когда в замкнутых экосистемах отсутствуют природные хищники.
– То есть хищников здесь нет? – угрюмо уточнил Назар.
– Нет. Иначе бы заяц не вырос до таких размеров.
Харинов повернулся к Лине, размышляя о том, как столь прекрасное существо может быть еще и столь же эрудированным. Впрочем, себя он относил к таким же выдающимся существам.
– Лина, вы умны и замечательно сложены. Когда-нибудь я сделаю вам предложение.
У Лины, чьи мысли последние часы занимали ступни мертвой девушки, неожиданно пробудилось любопытство:
– А почему не сейчас, Борис?
– Это очевидно. Сейчас вы мне откажете.
Губы Лины искривились в болезненной улыбке, и Харинов, если бы у него был хвост, наверняка завилял им от восторга.
– Островной гигантизм, да? Надеюсь, это также означает, что подозреваемые не держат хищников вроде собак. – Симо задумался. На такую удачу, как отсутствие сторожевых псов, рассчитывать не приходилось. Но ко всем неожиданностям не подготовиться. – Вам не кажется, что стало как-то жарче?
С этим никто не мог поспорить. Теперь все ощущали, что воздух на Сиренах Амая был гораздо теплее, чем на материке или в открытом море. Температура соответствовала где-то середине мая. И чем дальше продвигалась группа, тем теплее становилось. Казалось, под здешней землей обитало нечто зловещее, способное в одночасье растоптать любые законы природы.
– Странный остров, – наконец заключил Симо.
К его облегчению, размышлять над тем, куда идти дальше, не пришлось.
Пока остальные таращились на зайца-переростка, он осмотрелся, хоть и его, надо признать, впечатлила зверюга. Впереди, на расстоянии полутора километров или около того, виднелись крошечные скаты замаскированных крыш. Всего-то два или три домика. С воздуха сквозь хвою ничего не увидеть, но взгляд, брошенный с возвышенности, с легкостью замечал их.
Однако задать направление Симо не успел. Остров преподнес им очередной сюрприз, от которого все без исключения вздрогнули.
Где-то совсем рядом завыла сирена, зазвучавшая так, будто поблизости находилось предприятие, решившее таким образом оповестить работников об окончании смены. Правда, казалось, что сирена испорчена. Пульсирующие звуки то нарастали, то стихали, но так и не достигали привычной для сирены тональности. Да и сам звук как будто не имел силы, чтобы разноситься по окрестностям. Сирена словно умирала.
– Что это? – Глаза Харинова расширились от испуга.
Назар, быстрее остальных определивший направление звука, бросился в кусты слева, тоже хвойные. Он буквально вломился в заросли, закрыв голову локтями. Остальные устремились за ним, увертываясь от хлеставших по лицу веток. Они выскочили на скалистый пятачок, лишенный какой бы то ни было растительности. В центре пятачка располагалась жутковатого вида дыра, напоминавшая оплавленное сопло диаметром около двух метров. Из нее и вырывался звук, схожий с воем уставшей сирены. Стенки дыры покрывали острые пики, походившие на вскинутые крылья чернейших летучих мышей.
Ева ахнула:
– Я, кажется, поняла, почему остров так называется.
– Ага, осталось только выяснить, кто такой этот Амай, раз это – его сирены, – проворчал Назар, осторожно обходя дыру по кругу. Он пожалел, что не уделил чуть больше времени поиску информации об острове.
Звук, имитировавший сирену, словно испугавшись близости людей, начал стихать.
– Есть вопрос поинтереснее, – заметил Симо. – Почему об этом любопытном явлении нет никаких сведений?
– Потому что оно появилось недавно? – предположил Назар.
– Маловероятно, Назар. Иначе бы у острова не было столь говорящего названия.
Топтавшийся рядом Харинов покачал головой. Наконец он присел и, вытянув шею, осторожно заглянул внутрь. Назар ухватил его за воротник пальто, чтобы патологоанатом, чего доброго, не скатился в шахту, гремя костями и котелком.
– Спасибо, – поблагодарил Харинов оперуполномоченного. – Знаете, а ведь в нечто подобное была сброшена наша девочка.
Симо посмотрел на патологоанатома, потом перевел взгляд на дыру. Черных треугольных пик было чертовски много. И все они выглядели устрашающе.
– Почему ты так решил, Боря?
– Подобные образования, если я не ошибаюсь, называются «зубами акулы». Обычно это сталактиты из лавы, – с рассеянностью пробормотал Харинов. – Растут сверху вниз. По-другому, собственно, и быть не может. Но эти, посмотрите только, каким-то образом сумели вырасти вверх! Дикое местечко. – Заметив, что следователь все еще ожидает ответа, добавил: – Если раздобудем кусочек «зуба акулы», я по возвращении докажу, что его состав идентичен фрагментам, найденным в ранах трупа. Гарантия Харинова.
Симо почесал подбородок:
– Боря, хочешь сказать, где-то находится дыра побольше, куда, совершая ритуал, сбрасывают людей?
– Именно.
– И каким-то образом девушка через схожее отверстие попала в открытое море?