– Точно. Если только с толкача, – хихикнул Андрей. – Аккумуляторы на глушняк гавкнулись. Говорят, сахар вредно. Дак я рафинад, что у них был, в топливный бак накидал. Но на яхте ещё осталась керосиновая лампа, ведро, багор и набор рождественских свечей.
– Жаль, не ректальные. Но, по-любому скучно не будет. И, поговорить есть о чём, – удовлетворено ответил Александр. – Мадам Moor так и не раскололась?
– Нет. Команды на особые уговоры и не было, – Чупа-Чупс высунулся в открытую дверь. – Или я что-то пропустил?
– Погоди-ка, – подполковник удивленно прислушался. – Транзистор что ли?
– Не, – прислушался Андрей. – Мари на гитаре музицирует.
– Что-то знакомое, но не пойму. В испанском познания в пределах военного разговорника.
– Типа, хенде хох или как пройти к ракетной установке? – ухмыльнулся старший лейтенант.
– Отвали, тоже мне кустарь-одиночка. Что поет то?
– То же мне, бином Ньютона, – фыркнул Морозов. – Прислушайся, командир. Это ж, «Словно замерло всё до рассвета …»
– Мать частная! – подполковник хлопнул себя ладонью по лбу. – Во, мля солдафон старый.
И, будто в ответ, снизу из кубрика послышался чистый голос Мари на русском:
– Может статься, она – недалеко. Да, не знает – её ли ты ждешь … Что ж ты бродишь всю ночь одиноко, что ж ты девушкам спать не даешь?
Гитара и голос стихли, звуки растворились в воздухе, словно и не было. Александр буркнул под нос:
– Уснешь тут … Сюрреализм, блин. Вокруг Карибское море. До Латинской Америки доплюнуть можно, а тут … В натуре, откуда у парня испанская грусть?
Rio Meta, конечно, не Волга-матушка, но с Дунаем потягаться могла. Коричневатая вода, в широком русле с плавными изгибами, катила могучим потоком. По середине шла граница между Колумбией и Венесуэлой. Кошке ясно, полосатых бакенов с фонарями и без, колючей проволоки, пограничных вышек и прочий атрибутики здесь отродясь не видали. Край саванн, сельвы, болот. Сотни тысяч квадратных километров экваториальных лесов Амазонии. Глухомань Господня, да и только. В сорока шести верстах отсюда, аккурат на траверсе Пуэрто Паэс, Meta тишком вползает в Rio Orinoco и прут две сестрицы в обнимку, губкой впитывая реки и речушки со всей округи. Манит далекий океан. Едва замаячит, как рванет речной поток, венами разбегаясь по пятерне, и усталый стекает в Oceano Atlantico, напоследок накромсав ломтями острова.
Кисель утреннего тумана ещё цеплялся за низкие кусты у берегов, но на середине оставались только бледно-серые лохмотья. Заря выплеснула ушат жидкого золота, словно смыла вчерашнюю пыль с мостовой, и округа засияла. Rio Meta ожила калейдоскопом бликов.
Три семиметровых Зодиака морской серии кильватерной колонной выскользнули на открытый плес. Рулевые за штурвалами разом взвинтили обороты спаренных моторов и те, вспенив за кормой воду, понесли к венесуэльскому берегу. Встречный ветер лупил по лицам, заставлял пригнуться. Хуже всех приходилось рулевым: и, максимальную скорость держи, и от курса не на градус, и опрокинуться Zodiac не дай. Глаза от брызг защищали штормовые очки типа черепахи Тортилла, да ветровой щиток из прозрачного пластика. Надо признать, французские игрушки уверено справлялись. Пятерки бойцов с рейдовым снаряжением несли с легкостью, словно порожняком. Течение со скоростью курьерского сносило вправо, вынуждая держать курс норд-ост.
Два “Bell -412” возникли из глубины колумбийской сельвы и понеслись на сорокаметровой высоте, повторяя линию берега. Опознавательные знаки ВВС Венесуэлы на бортах: оранжево-сине-коричневый круги на трехцветной ленте таких же расцветок. Распахнутые боковые двери, крупнокалиберные пулеметы на турелях. Геликоптеры быстро нагоняли Зодиаки. Те, в счастливом неведении, мчались прежним курсом.
Кайда хлопнул пилота по плечу:
– Амиго! Не дай супостату развернуться. Ведомому продублируй!
Летчик понимающе кивнул и затараторил в микрофон на испанском.
Шестьдесят пять минут назад.
Репелленты трудились вовсю, соорудив невидимый купол для ядреного гнуса, что гудел, на манер трансформаторной будки в час пик. Отдельные бесшабашные особи в слепой ярости от такой пищевой несправедливости пытались прорваться к биологическим существам, что в количестве четырнадцати разместились на широкой поляне. Выбрать удобную площадку под аэродром подскока в «зелёном море сельвы», как выразился Носорог, оказалось делом не простым. С высоты птичьего полета проплешин в «зелёнке» попадалось не мало. Однако, два офицера бригады спецназа морской пехоты, прикрепленные к группе, оптимизма поубавили. Штука в том, что под тонким слоем твердой почвы таилось трясина. Человека и даже крупное парнокопытное держит запросто. А, вот механическую птичку, увы. Тем более, парочку. Диего, в звании “teniente coronel”, что соответствовало званию Кайды, оказался уроженцем штата Апуре. Будучи погранцом стёжки-дорожки в округе истоптал, гоняясь за контрабандистами. Сверяясь с подробной картой и бормоча под нос, довольно точно вывел на точку.
Теперь геликоптеры, наглухо задраив двери и люки, отдыхали рядом. Лопасти, что усы казачьих атаманов с известной картины гр-на Репина, понуро обвисли. И, не мудрено. Парочка за сутки отмахала почти пять сотен кэмэ. Так что, имели законное право. Вообще, Bell -412 – рабочая лошадка не только в тутошних пампасах. И, на гражданке пашет, и армия пользует.
Кайда, барином развалившись в походном кресле, на киношный манер приподнял пальцем козырек, надвинутого на лоб кепи:
– Вундеркинд, ты что, китайскую грамоту усвоил?
Морозов устроился с барской роскошью, по местным меркам понятно. На раскладном столе, размером с половину пингпонговского, мерцал цветной монитор пульта управления беспилотника, создавая слабое световое поле вокруг; теснилась батарея пластиковых бутылочек с напитками из экзотических фруктов; распечатанные пачки сухого пайка венесуэльских морпехов. Один БПЛА барражировал в небесах, трудолюбиво транслируя картинку на экран. Парочка других, готовая к запуску, смиренно ждала своей очереди.
– Нафига? – Чупа-Чупс нажевывал очередную галетину, не забывая прихлебывать грейпфрутовый сок. Он правой рукой двигал джойстик вправо-влево, а пальцами левой настукивал по квадратикам черной клавиатуры.
– Беспилотник китайский? Си эйч восемьсот второй, так? – Александр переглянулся с венесуэльским коммандос. – Диего, будь ласков, поведай, версия экспортная?
Офицер мотнул головой:
– Не. Специальная серия для сухопутного спецназа НОАК.
– Командир, не парься! – старший лейтенант шмыгнул носом. – Ларчик просто открывается. Мы в Центре с этой моделью недавно ознакомились. Диего, глянь, что за строения? Ферма?
– Си, сеньор, – венесуэлец, встав за спиной Чупа-Чупса, посмотрел на экран. – Rancho Buenos Aires. Это на северо-восток от нас. Пару километров по прямой. А, вот, – он указал на безликую проплешину среди плотного ковра зелени. – Laguna La Poledena.
– Япона-Матрёна! Сбылась мечта идиота! – фыркнул Капелев, возникший из утреннего тумана. – Я в Южной Америке. До экватора два лаптя по карте. Кругом сельва, льянос. Три дома и забор, не много не мало «Rancho Buenos Aires”. Лужайка – “Laguna La Poledena”. Пикник на обочине. Отошёл на два шага пос …,
– Командир, есть движение у границы! – перебил разглагольствования Капы, Морозов. И сказал-то, не особо громко, но всё разом изменилось.
– Работаем! – унтером рявкнул Кайда. – Пятиминутная готовность. Диего, командуй летунам!
Глава 4. «Солдат войны не выбирает»
– Алекс! Андрэ здесь остается? – Диего кивнул на Морозова, всё ещё торчащего за столом перед монитором БПЛА. Фыркнув сизым облачком авиационного керосина, запустился один, а следом и второй вертолет. Поляна наполнилась ревом турбин и разбойничьим посвистом лопастей, что даже орать стало бессмысленно. Кайда отрицательно помотал головой и подойдя, хлопнул Чупа-Чупса по плечу:
– Закругляйся, маэстро. Оставь оператора с напарником и в геликоптер. Напомни синьору teniente coronel, чтобы радиосвязь проверил. И, «Корд» прихвати.
– Яволь! – пропало морозовское в грохоте и ветре.
Пара Bell -412, слегка клюнув носом, легла на боевой курс. Подполковник, откатив дверь переборки, вышагнул в транспортный отсек. На скамейки взъерошенным воробьем сидел Андрей, баюкая дальнобойный «Корд». Напротив открытого проема у турели с М60D стоял Капелев. Ремни страховочного «лифчика» плотно облегали грудь в оливковой униформе, белый шлем с черным стеклом «забрало» закрывал пол-лица. Евгений, широко расставив ноги в тропических берцах, крепко держался за рукоятку и ствольную коробку «свиньи». Заправленная пулеметная лента дремала на рифленом настиле. Кайда, щелкнув переключателем тангенты, включил внутреннюю связь:
– Капа! Начинай с арьергарда. Потом по головной. Среднюю выбьет вторая вертушка. Наперво гаси движки, потом резину дырявь. Чупа-Чупс на подстраховке. «Языка» постарайтесь оставить. Гуд?
Офицер, не меняя позы, понимающе кивнул и взвел затвор пулемета.
– Сделаем, командир! – в наушниках откликнулся Морозов. – Раз врач говорит в морг, так тому и быть!
Александр, мазанув взглядом весельчака, перевёл рацию на передачу в эфир:
– Носорог! Готовность «ноль». Сейнер на исходную!
– Принял! – тут же откликнулось в наушниках. – Запускаю керогаз.
Подполковник поправил тактические очки и встал рядом с Капелевым. Поток находящего воздуха в основном мчал мимо, лишь часть втягивало в отсек, пузыря одежду и приминая ёжик волос. Он поднес к глазам бинокль. Зодиаки, взбесившимися метеорами, целеустремленно гнали к венесуэльскому берегу, хотя в лодках уже заметили погоню. В оптику было прекрасно видны напряженные лица в камуфляжной раскраске. Диверсанты оглядывались на нагоняющие вертолеты, не пытаясь навести штурмовые винтовки, что висели на ремнях у каждого.
– Тертые калачи, – одобрительно буркнул подполковник, переводя бинокль с одной лодки на другую.