– ДЭПЛ «Буракреис». – Вахтенный офицер вслух читал с экрана монитора. – В составе ВМС Турции с февраля шестого года. Немецкая постройка. Экипаж – тридцать человек. Плюс восемь офицеров. Вооружение…
– Все ясно, – прервал кап-три. – Рабочая лошадка. Тип «двести девять» в Бундесмарине. Модель не новая, но надежная, что наган.
– Переходим ко второй части Мерлезонского балета! – Кайда разглядывал «турка» в оптику бинокля. – Смоляк! Твой выход!
Моряки, спеленав «Галтель» капроновым тросом, с помощью кран-балки опустили в море. Через десять минут закрутился винт, и подводный беспилотник, шустро набирая скорость, скрылся в глубине. Все трое натовцев, понурив головы, сидели у борта прямо на палубе.
«Это вам не Сибирь, не обморозятся». – Еремеев мысль озвучивать не стал, лишь жестом показал Чупа-Чупсу насчет рук.
Морозов понятливо кивнул. Через минуту на руках троицы красовались пластиковые наручники. Заводить за спину не стали. Лях расположился напротив, демонстративно повесив АК на грудь.
Не теряя времени, Чупа-Чупс и старшина из экипажа облачились в гидрокостюмы. Дождавшись, когда аквалангисты погрузятся, моторист запустил мотор, и надувная лодка поползла к центру гавани.
– Медитируйте пока. Скоро кино покажем. – Носорог навис над сидящими. – «Ихтиандры на дне» называется. По заявкам зрителей. Практически онлайн. После просмотра фуршет. Как полагается.
Троица не отреагировала. Даже британец молчал, уныло уставясь в стенку плавпирса.
Пара надувных лодок с морпехами тут же рванула, едва отойдя на пару метров от борта корвета. Мчались параллельно, временами высекая сильные брызги. Смоляка, сидевшего в носу «резинки», намочило полностью: с берета, надвинутого на лоб, до берцев, которые он благоразумно спрятал под пластик сиденья. Уже и без оптики были отчетливо видны трое подводников, что торчали наверху рубки. Ка–27 ходил по кругу метрах в ста, гоня на полузатопленную палубу субмарины волну.
– Сбавь обороты! – Смоляк повернулся к стоящему за штурвалом морпеху. И, заметив наведенный с высоты рубки ручной пулемет, рявкнул: – Стоп машина! Глуши мотор.
«Резинки» вмиг потеряли ход и закачались на волнах. До подлодки было метров пятьдесят, но офицер поднес к губам мегафон. Усилитель был с сюрпризом. Встроенный микрофон и камеру даже с трех метров не разглядеть. А тут…
– Эй, на субмарине! Говорит старший лейтенант Смоляк, морская пехота ВМФ России. – Английский звучал, будто механическая машина говорила. – Вызови капитана!
Турки в рубке переглянулись, и один крикнул:
– Я капитан! Что нужно?
– Ты такой же капитан, как я – папа римский! – захохотал Смоляк. – А ты, уважаемый… Высоко летаешь, но пока в старпомах ходишь. Господин Доган. Сокол по-нашему, так?
Подводник явно смутился, но гнул свое:
– Занят капитан, завтракает. Говори, я передам!
– Передаст он. Гульфик турецкий, а туда же, – буркнул старший лейтенант, опустив на секунду мегафон.
– Товарищ командир, если надо, могу снять пулеметчика, – раздался за спиной негромкий голос сержанта Матошина.
– Не надо. Приказа захватить не было, – прикрыв рот громкоговорителем, прошипел офицер. – Сидеть тихо, как мышки-норушки. Стволами не трясти. Ясно?
– Так точно, – разочарованно вздохнул Матошин.
– Чего замолчал, морпех? Нахрапом не прокатило?! – В голосе старпома звучала дерзость на грани с хамством.
– Да вот размышляю, сразу в ваше корыто торпеду влепить или фугасными бомбами обойдетесь? – Смоляк лениво почесал под мышкой. – Будешь звать кэпа или?.. Некогда мне с тобой лясы точить.
Турки в рубке живо переговаривались, энергично жестикулируя.
– Э, братва, хорош! – рявкнул он в мегафон. – Объясняю для тупых: ждем минуту и уходим. Получите с вертушки подарочек. Вашей посудине и одной ПЛАБ до хрена. Отвалим парочку. Мы не жадные.
– За атаку военного корабля Турецкой Республики ответите… – начал подводник.
– Это ты потом с небес звиздеть будешь! – перебил Смоляк. – В территориальные воды тебя ветром занесло? Короче, надоел ты мне. Еще фамилию соколиную носишь. Уходим мы.
– Погоди, русский! Капитан на мостике!
В рубке возник четвертый подводник. Высокий офицер с погонами капитан-лейтенанта хмуро смотрел из-под козырька надвинутой на лоб фуражки.
– Господин Оздемир! Ваша субмарина в территориальных водах Сирийской Арабской Республики. Боевые пловцы, что вы доставили, пытались атаковать наши корабли в гавани. – Старший рубил словами, будто гвозди вгонял. С одного удара. По самую шляпку. – Выбор у вас невелик, но есть.
– Надеюсь, бесчестного не предложите. – Голос капитан-лейтенанта скрипел несмазанной ступицей телеги.
Волны неспешно подпихивали «резинки» к субмарине. Но этого никто не замечал.
– Сэр! Не до лирики. Либо сейчас же громогласно озвучиваете спецоперацию, что пытались прокрутить, либо берете грех на душу. Тридцать восемь человек экипажа, как ни крути.
– Они моряки. Люди военные и присягу давали, – тускло ответил капитан-лейтенант.
– Родину защищать они присягали. Вы, кстати, тоже, – оскалился Смоляк. – Где та Родина? Войны между нашими странами нет. Акция ваша – чистой воды терроризм. Еще и экипаж втянули в авантюру.
Турецкий офицер, опустив голову, молчал. Равнодушные волны облизывали прорезиненный корпус субмарины. Солнце торчало в зените, придавливая жарой. Даже обязательный на море ветерок пропал.
«Странно, – думал Смоляк, крепко держа мегафон. – Ноги мерзнут. Промочил, что ли?»
– Русский! Если сделаю, как предлагаете, это суд. Невыполнение приказа… Не тебе объяснять. – Капитан-лейтенант поднял голову.
– Да, суд. Но не смерть твоих моряков. Отвечаешь за них не только перед Богом. – Старший лейтенант говорил, словно приговор читал. – Их матерям, женам, детям что скажешь? Пулю себе загонишь в висок? Что изменится?
Турок тоскливо посмотрел в морскую даль:
– Честь сохраню.
– А твоя семья? Они как?
Капитан молчал. Молчали и его подводники.
– А суд? Суды разные бывают. Тем более… Как говорил один киношный персонаж: «Грядут перемены».
Капитан-лейтенант удивленно уставился на морпеха. Смоляк развел руками:
– Все течет, все меняется. Такова се ля ви.
– Хорошо! – Турок коротко вдохнул-выдохнул. – Поговорим. Будет вам интервью. А там… посмотрим. Убирай вертушку!
– Только не финти! Попробуешь нырнуть, получишь торпеду. Дистанция пистолетная, не промахнутся.
– И не собираюсь. Здесь и нырять-то негде. Лужа. Разве что в последний раз, – криво улыбнулся капитан. – Включай видеокамеру!
– Эх. Да вас с первой минуты с трех точек снимают.
– Значит, капкан готовили заранее… – Турок обескураженно помотал головой. – А наши?.. Дебилы самонадеянные…
«Галтель» игрушечной субмариной из кружка юных моделистов покачивался в слабой волне, зажатый бортами надувных лодок. Акустик присоединил толстый кабель, идущий от подводного беспилотника, к разъемам лэптопа.
– Товарищ капитан! Готово.
– Момент! Проверь пока запись. – Носорог вернулся к прерванному разговору с Чупа-Чупсом. – Давай так: сперва кино крутим, потом натуру покажем, ок?
– Яволь, герр капитан, – немного замялся Морозов. – Учти, натура та… Скажем так, в полуразобранном виде. Не для слабонервных.
– Гуд. – Еремеев хлопнул по плечу еще мокрого гидрокостюма разведчика. – Отработаем эпизод в хорошем темпе.
Он пересек ют и склонился над акустиком, колдовавшим с лэптопом:
– Ну как?
Моряк ошарашенно покрутил головой:
– М-да… Крутоватый замес. Может, не стоит?
– Чего так? – присел рядом на корточки капитан.
– Вид у этих троих… Малахольный. Крышу не снесет?
– С чего вдруг? Не дети, – удивленно посмотрел Носорог. – Спецподготовку на случай экстрима наверняка проходили.
– Ну-ну.
– Тащи свою бандуру в кают-компанию. Фильма черно-белая. Так? На солнце не видно толком.
– Без проблем. Пять сек.
– Ладушки. Мы пока мушкетеров туда определим.
Субмарина запустила дизели и, накручивая циркуляцию, пошла в открытое море.
– И нам домой пора. – Смоляк докурил вторую подряд сигарету. – Заводи керогаз.
– Товарищ старший лейтенант! Смотрите! – сержант Матошин кивнул в сторону уходящей подводной лодки. – Балласт приняли, ныряют.
Смоляк оглянулся. Субмарина уходила в глубину. Скрылась рубка с буквами S–359, втянулись в море штыри «трезубца», рассосались воронки, исчезли водовороты. Все. Будто ничего и не было.
– Попить есть? – Офицер опустился на скамейку, ощущая свинец в ногах. – Будто сто мешков сахара перетаскал!
– Доводилось? – Морпех выворачивал штурвал, направляя «резинку» к дрейфовавшему корвету. – Только во фляжке. Вода теплая.
– Давай какая есть. «Боржоми» вблизи не наблюдается. – Старший лейтенант, упаковав мегафон в прорезиненный мешок, прикрепил его к запасному спасжилету. Мало ли. – А сахар разгружали. В курсантах верная шабашка. Карманные деньги и вообще.
На мониторе одно изображение сменялось другим. Змеями извивались водоросли. Проплывали рыбы, шевеля плавниками. Краб клешнями трепал ремешок маски, что лежала на песчаном дне. Первое тело размытым пятном возникло на экране. Изображение медленно росло, становясь отчетливым. Акваланг замкнутого цикла в темной окраске. Из загубника пузырьки воздуха рвутся вверх. Голова в коконе гидрокостюма. Стекло застывших глаз и черная дыра перекошенного рта. Звука не было. Сюрреализм потустороннего мира. Второй аквалангист, близнец первого, лежал на дне лицом вниз. Камера плыла дальше, скрупулезно снимая перед собой. Третий висел в водной колыбели, не касаясь дна. Сорванная маска, шланг с загубником и вертикаль пузырьков.
Еремеев, стоя сбоку, краем глаза наблюдал за натовцами. Те сидели, вжавшись в спинку диванчика кают-компании. Британец с одеревеневшим лицом. Финн импульсивно дергал пальцами рук. Немец часто вдыхал-выдыхал, явно борясь с дурнотой.
Носорог поймал себя на мысли, что вокруг пропали звуки. Он даже встряхнул головой. Сквозь открытый иллюминатор проник перезвон звонков портовых кранов.