Его жестикуляция говорила сама за себя.
— Бунтов недоволен, — подошёл ко мне Акимович, показывая в сторону палаток.
Леонид Викторович, если судить по жестам, обещал одному из военных что-то куда-то «закрутить».
— Не-а. Он показывает, как надо правильно делать, — предположил Кеша.
Бунтов в это время бил по кулаку сверху ладонью.
— Думаю, что он предлагает парню пройти внеочередную колоноскопию, — сказал я.
— А это как? — спросил Кеша.
— Это неприятно. Совсем неприятно.
Постепенно личный состав распределился по объектам. Десантники, которые тоже прибыли на вертолётах, стали выставлять охранение.
Техсостав уже готовил вертолёты к повторному вылету. А мы в это время осматривали территорию рядом со стоянкой.
Я шёл рядом с Тобольским, который иронично улыбался, наблюдая за сирийцами. Местные рабочие угоняли технику с полосы, пытаясь при этом еще, убрать камни с бетона.
— Итак, что мы имеем, — произнёс Олег Игоревич, когда мы остановились рядом с двумя большими палатками.
Комэска внимательно посмотрел на само жилище, а затем и на огромный валун железных конструкций рядом со входом. Это были части от армейских железных кроватей.
— Геморрой, — ответил я.
— Так точно. Как обычно, всё будем делать сами, — ответил Тобольский, взяв из кучи металла дужку от кровати.
Мы с ним прошлись в здание командно-диспетчерского пункта. Здесь уже шла работа по обустройству своих рабочих мест. Пока поднялись на самый верх, Игоревич чуть ноги не сломал. Камней, строительного мусора и побитых стёкол было много.
Мы поднялись в зал управления, где должна была находиться группа руководства полётами. Тобольский, как воспитанный человек, решил сначала постучаться.
— Разреши… етить-колотить! — выругался Тобольский, чуть не споткнувшись на входе.
— У нас всегда открыто. Добрый день! — встретил нас худой и высокий парень в техническом комбинезоне.
Правда расцветка не песочная, как у нас, а камуфлированная. Та самая расцветка «бутан», которая вскоре должна была стать основным цветом лётно-технического обмундирования.
Парня звали весьма лаконично: Владимир Владимирович.
— Фамилия моя — Шохин. Звание — майор. Я на этом аэродроме теперь руководитель полётами.
Мы поочерёдно представились и пожали РП руку. С ним были ещё двое помощников, которые вместе со связистом обустраивали рабочие места. А точнее, просто ставили на столы небольшие индикаторы радиотехнической системы ближней навигации.
На стене висела карта Сирии, а также несколько плакатов с дополнительной информации.
Обзор лётного поля был хорошим. Особенно через те панорамные окна, в которых были разбиты стёкла.
— Негусто у нас со средствами, — заметил я, когда связист устанавливал блоки радиостанций.
— Да тут «похороны» сплошные. Ходил тут один связист, «деревянный» по самые уши. Мол, нам «не говорили ничего», «мы не знали, что прилетят так рано». Одно слово — «камень», а не связист, — эмоционально рассказывал Володя.
По его словам, есть и объективная причина, почему в таком состоянии аэродром. Ответ простой — перелёт техники ожидался только через пять дней. Вот ничего и не готово.
— Выходит, что кто-то решил пораньше всё сделать, — посмотрел на меня Тобольский и подмигнул.
— Никто не отменял правило первого доклада. Чем быстрее доложишь, тем больше тебе награду дадут, — добавил я.
Непонятно только, кто же так торопит руководство.
— Ладно. Приказы на то и есть, что их не обсуждают.
— Но их можно по-разному интерпретировать, — продолжил Шохин за мной.
В зале управления появился Бунтов. Судя по его выражению лица, он уже был на грани того, чтобы перестрелять всех.
— А тут у нас что?! Так, Игоревич, Саныч и…
— Владимирович. Очень приятно, — поздоровался Шохин с командиром полка.
Бунтов представился и прошёлся по всему «аквариуму», как иногда называют зал управления на командно-диспетчерском пункте.
— Товарищи, у нас жопа, — добавил Леонид Викторович, подойдя к одному из разбитых окон. — Нет, не так. У нас полная жопа. Вот такая.
Командир полка развёл руки в стороны, показывая размер нашей проблемы.
— А ещё, к вечеру все самолёты должны «сидеть» здесь, — сказал Шохин.
Куда ж так торопят всех? Настолько у сирийцев плохи дела не могут быть. Если только…
— Олег Игоревич, к нам сейчас пойдут Ми-6. Там имущество, личный состав и АСП. Готовьтесь завтра работать.
Мы с Тобольским переглянулись.
— Леонид Викторович, я всё понимаю, что мы здесь не поля приехали опрыскивать, но какого рода работа нас ждёт?
Бунтов подошёл ближе и задумчиво почесал голову.
— У законного правительства Сирии с каждым днём всё меньше армии, верной присяге. К тому же, и с севера, и с юга появились духи. Те самые, которых не добили в Афганистане.
Как они тут оказались, мне пока непонятно. Можно предположить, что зашли через Турцию или Ирак.
Я посмотрел на карту Сирии, висевшую на стене. Видимо, эту страну вновь пытаются раздербанить, как и в моём прошлом.
Пока все ждали большие вертолёты, началась большая стройка. Палатки поставили относительно быстро. В это же время приехала и полевая кухня, а вместе с ней и целая рота солдат.
Столовая была организована прям на открытом воздухе. Пока кто-то собирал из привезённых ящиков пустой бомботары столы и лавки, другая часть личного состава уже занималась постройкой умывальника и душа.
— Вот здесь закрепи. Так лучше, — помог я одному из наших парней доделать кровать, перед тем как её занести в палатку.
— Спасибо, командир.
Жилище соорудили ещё до обеда, а затем начали его облагораживать. Занесли кровати, стол, который где-то нашли бортачи, выставили пирамиду под оружие.
Когда всё было закончено, прибежал Рубен.
— Саныч, у нас проблемы. Я такого ещё никогда не видел. Как мне, сыну Рудика Хачатряна, ходить туда?! — возмущался он.
— Так, Рубен ибн Рудик, что случилось?
Следом прибежал и Рашид. Без него никакого разговора, конечно, не получится.
— Сан Саныч! Командир! Я туда не пойду. Мне гордость моя не позволяет, — громко говорил Ибрагимов.
А потом, конечно же, и Кеша появился. В этой командировке у меня что не лётчик, то «крендель». Пока я утирал футболкой пот с лица, Иннокентий рассказывал свою версию происходящего.
— Саныч, там всё норм. Мест всем хватит. И далеко от столовой…
— Да что же там за… что вы там построили? — спросил я.
И меня отвели к этому мегасооружению. Вели меня куда-то в степь, где не было ничего, кроме двух отдельно стоящих деревьев. Между ними были проложены наспех сбитые мостки. А ещё был весьма знакомый отвратительный запах.
— Вы меня в сортир привели? Ничего лучше не придумали?! — спросил я.
Туалет было решено сделать по-простому — несколько мостков примыкали к огромной траншее. Вдоль неё и сидели «облегчающиеся».
Ясно теперь, что не понравилось моему армянскому другу. Но со столь большим количеством людей этот вариант туалета самый нормальный. Да и времени нет сооружать более закрытые.
— Саныч, давай что-то другое. Я не могу тут сидеть, — продолжал возмущаться Рубен.
— Иди сюда, — подозвал я Хачатряна.
Он подошёл, продолжая возмущаться над видом нашего туалета.
— Сан Саныч, это «ни в какие ворота» не лезет.
— Рубенчик, у тебя два пути — ты либо «ходишь» сюда и сидишь кайфуешь на свежем воздухе, либо можешь терпеть до постройки нашего личного, прекрасного и не столь большого, туалета. Понял меня?
Рубен, как и Рашид, согласился. Но у него и варианта другого не было.
К вечеру стройка постепенно затормозилась и все плавно перешли к водным процедурам. Воду нам привезли на машинах.
Она ещё не успела нагреться, так что организм начал закаливаться. Тут начались и посадки наших истребителей.
В воздухе к этому времени уже кружили Ми-24, прикрывая заходящих на посадку. Для каждого из подразделений была уже готова стоянка. В течение часа Хмеймим заполнился самолётами, а в строящемся «жилом городке» прибавилось жителей.
Вся наша эскадрилья жила в двух больших палатках. Мы уже и ко сну начали готовиться, а «самолётчики» никуда не торопились и терпеливо ждали чего-то, сидя на ящиках рядом со столовой.
В этот момент мы с Тобольским решили пройтись.
— Мужики, а где наше жильё не знаете? — спросил меня один из лётчиков.
— Так вы к тыловику. Он вам и палатку даст…
— А сам он ставить не будет? Я сам себе строить должен? — перебил меня лётчик.
Тобольский посмотрел на него и на меня потом.
— Почему бы и нет, — ответил Олег Игоревич.
— Желаю удачи. Может и дождётесь, когда вам построят, — продолжил я за командиром.
Лётчик удивился, но к тыловику убежал. Через несколько часов стемнеет, так что парням надо бы поторопиться.
Коллегам пришлось помочь, что было ими оценено весьма радостно. Вскоре уже и начало темнеть. Да только спать никто пока не собирался.
Мы уж с Тобольским точно. Только я лёг на кровать, как меня уже толкал Кеша.
— Саныч, ты и Тобольский — к командиру полка.
— Задача пришла? — уточнил я, и Иннокентий молча кивнул.
Собравшись и взяв из пирамиды оружие, мы с командиром эскадрильи направились на КДП. Здесь временно разместился и командный пункт нашего аэродрома.
— Разрешите, Леонид Викторович? — спросил Тобольский, когда мы вошли в комнату.
— Да. Пожалуйста, — ответил ему Бунтов, который с трудом удержался, чтобы не зевнуть.
На временном КП было всё по-спартански. Несколько столов с телефонами и документами. Графики, планы, приказы и всё остальное обрабатывали три офицера. Сам же Бунтов сидел на кровати рядом со столом и смотрел на один из телефонов.
— Вот жду звонка, чтобы задачу принять от высокого начальства. Завтра у вас насыщенный день. Исполняете роль «такси», — сказал Леонид Викторович, откинувшись назад и прислонившись к стене.
— И кого возим? — уточнил я.