— Ладно, Клюковкин. Если честно, не понимаю, как вы вообще вытащили сирийца из этого ущелья. А потом ещё, получив повреждения, прилетели на площадку…
— Так… на вертолёте, товарищ полковник. На вертолёте, — вступил в разговор Кеша.
Я думал, что в этот момент Мулин вскипит как электрочайник.
— Ранения, Антон Юрьевич, — поспешил сказать я, пока полковник не перешёл в режим ярости.
— Вижу. В госпиталь и без разговоров.
Ребята из группы огневого прикрытия и экипажей Ми-24 помогли нам донести Виктора в грузовую кабину Ми-8 и аккуратно его уложить на скамью. Они пока ещё будут здесь и полетят в Хаму вместе с Мулиным на другом Ми-8. Передав им оружие и снаряжения, я и Кеша начали занимать места в грузовой кабине.
Осталась дождаться взлёта. Бортовой техник нашего «транспорта» закрыл сдвижную дверь и «восьмёрка» начала взлетать.
— Сан Саныч, так я не понял, нас наградят или нет? — спросил Кеша.
— Тебе мало наград, дружище? — улыбнулся я, присев рядом с Виктором.
— Ну, я бы хотел себе ещё медаль. Может орден. Сирийский какой-нибудь.
Я посмеялся вместе с Виктором, которому было тяжело хохотать.
— Что-нибудь придумаешь, Кеш, — ответил я, прижимаясь к стенке вертолёта.
Рука саднила, а голова раскалывалась. Закрыв глаза, я почти сразу погрузился в сон.
Если честно, только после взлёта я понял, что в госпиталь мне и правда надо. У меня там есть «блат».
Прилетев в расположение зенитно-ракетного полка в Думейре, мы сразу заметили сходство этой части с афганскими советскими базами. Один в один модули, деревянные постройки туалетов и душей. И конечно же, баня!
Правда в ПВО всё гораздо строже. Людей с голым торсом и в шлёпках мы не видели.
Сев в УАЗ «таблетку», мы в течение нескольких минут добрались до госпиталя. Он тоже мало чем отличался от афганских. Разве что деревьев рядом с окнами больше.
К нам уже спешили медсёстры, одна из которых очень рьяно давала указания, что и кому делать.
Ну, это у Антонины Белецкой всегда получалось делать.
— Этого в операционную. А этого в перевязочную. И быстрее, девочки, — торопила всех Тося.
Когда из УАЗа вышел я, ко мне подошла одна из медсестёр.
Весьма симпатичная дама, которая быстро подбежала ко мне с нашатырём.
— Да у вас рука в крови. И бровь. Вас тоже в перевязочную, — подхватила она меня и повела за собой.
Зачем мне был нужен нашатырь непонятно. Но вот духи у неё были хорошие. Хоть и не мой любимый запах сирени, но тоже ничего.
— Девушка, я дойду сам, — старался я вырваться из её рук, но медсестра вцепилась не на шутку.
— Да я вам помогу. Вы ранены… Голова может закружиться.
Тут на горизонте появилась Тося. Как обычно, в самый подходящий момент.
— Я ему сама помогу. Во вторую перевязочную, — сказала Белецкая.
Медсестра нахмурилась, но не сдалась.
— А у нас вторая перевязочная занята.
— Значит, в ординаторскую. И это приказ старшего по званию, — холодно произнесла Тося, слегка задрав вверх нос.
Медсестра недовольно фыркнула и ушла, оставив меня с Антониной наедине.
— Здравствуй, Тонечка, — поздоровался я.
— Пойдём. Я тебя обработаю, — спокойно сказала Тося.
— Да. А то я так сильно ранен. Прям потеря крови критическая. У меня ещё и голова болит. И в других местах беспокоит, — начал я давить на жалость, но Тося только улыбалась.
Для меня нашли отдельную процедурную.
— Снимай одежду до пояса.
Пока Белецкая готовила бинты и нужные приспособления для наложения швов, я уже и штаны успел снять.
— Это что такое?! — широко распахнула глаза Антонина.
— Просто не понимаю, зачем мне оставаться в штанах.
— Саша, у тебя ранение в руку. О чём ты думаешь сейчас?!
— Только о тебе, — улыбнулся я.
Антонина усадила меня на кушетку и начала вынимать осколки. Не самое приятное занятие, но вид грудей Тоси в этот момент успокаивал.
— Куда ты смотришь? — спросила она.
— Только на тебя.
— Ага. Зато несколько минут назад смотрел на Вику. Понравилась, небось?
Начинается! Хоть с закрытыми глазами ходи.
— Я не виноват, что мои шрамы привлекают женщин.
— Да-да. И не только шрамы, — ответила Тося.
Белецкая ещё долго продолжала меня «штопать». С каждой минутой мне уже не терпелось закончить с процедурами, но каждый раз Тося находила всё новые болячки.
— Вроде всё.
— А как же витамины? — спросил я.
Тося вопросительно на меня посмотрела, а я решил не упускать момента.
Правой ладонью аккуратно начал аккуратно подниматься по её стройным бёдрам к пояснице.
— У нас дверь открыта, товарищ майор. И… вообще-то… — продолжала говорить Тося, но я уже встал и начал расстёгивать её халат.
— Что?
— Да ничего, — выдохнула Антонина и обвила меня за шею руками.
Глава 23
Не мешкая, я поцеловал Антонину. Её губы были нежными, вкусными. Она охотно отвечала на поцелуй, чем радовала меня. Невольно я улыбнулся во время поцелуя, когда промелькнула в голове мысль, что такой мне Белецкая нравится больше.
Не разрывая поцелуй и не давая возможности опомниться Белецкой, я стянул с неё халат, за которым на пол упало и нижнее бельё.
Обвив тонкую талию руками, я прижал Антонину к груди. Соприкасаться телами со столь желанной женщиной будоражаще приятно. В особенности, когда она гладит мою спину, едва уловимо проводя по ней кончиками ногтей.
Её дыхание было шумным.
Антонина сделала шаг назад, увлекая меня за собой на кушетку. Нависнув сверху, я отвёл ногу Тоси в сторону и подался вперёд, не желая медлить ни секунды.
Белецкая выгнулась. Смотря мне прямо в глаза с нежностью и страстью, она подалась вперёд. Поцеловала, прикусив мою нижнюю губу, чем только больше раззадорила и задала темп. По всей процедурной пронёсся гортанный стон Антонины. Она улыбнулась и прикрыла рот ладонью.
Наши тела были сплетены в едином порыве. Движения синхронные, словно вращение несущего и рулевого винтов. С каждой секундой обороты всё выше. Мощность больше.
— Саша, я… — шептала Антонина, закусив от удовольствия палец.
И тут взлёт. Словно я не вертолёт оторвал от полосы, а поднял в воздух реактивный истребитель на форсаже.
Я выдохнул и приземлился рядом с Тосей.
— Что? — спросил я, пытаясь уточнить, что хотела Антонина.
— Да уже ничего, — ответила она и обняла, положив голову мне на грудь.
Сердце постепенно успокаивалось, а капли пота на лбу начали высыхать. Безумная и страстная встреча с Тосей была лучшим завершением этого неоднозначного дня.
— Саша… сейчас 17.00. У меня ещё… дел…, а ты тут и без трусов, — сказала Антонина, запыхавшись после нашей с ней проверки мединского топчана на прочность конструкции.
Тося ещё раз проверила мою перевязку и нежно поцеловала.
— Ты иди, а то у меня работа ещё. Там за дверью наверняка очередь.
— Столько много пациентов?
— Немного, но есть. И… — начала говорить Тося, но замолчала, прижавшись ко мне.
— В чём дело?
Антонина обняла меня крепче. Её сердце, которое только успокоилось, вновь заколотилось. А по хрупкому телу прокатилась дрожь.
— Просто так никто не вводит войска. У нас уже был Афган. Запах горелой плоти до сих пор не могу забыть, — сказала Тося и тяжело вздохнула. — Знаешь, я дома купила себе красивое платье, а вот надеть не успела. Всё форма да медицинский халат на мне. Когда уже закончатся войны и наступит мир?
— Наденешь его, когда со мной на свидание пойдёшь. Я приглашаю.
Белецкая вновь тяжело выдохнула и посмотрела на меня.
— С радостью, но не могу его надеть. Только к нему прикасаюсь, а у меня перед глазами операционная в Баграме. Пол в крови, халаты, перчатки… Не надену его никогда. А тут теперь Сирия.
Тося медленно водила пальцем рядом с моим пупком.
— Ладно. Значит так! Товарищ майор, с этого дня будете приходить ко мне ежедневно на перевязку и это не обсуждается. Так что будь готов.
— Девочка моя, это не самая серьёзная проблема, — улыбнулся я, поглядывая на часы.
— А что же есть ещё серьёзнее?
— Ну, например, что у нас дверь не заперта, — ответил я, и тут же Белецкая вскочила с койки, направившись за ширму.
Остановившись за перегородкой, Тося задумалась. Быстро подобрала халат и нижнее бельё с пола и рванула к двери. Когда щёлкнул замок, Антонина выдохнула.
— Саша, ты понимаешь, что мы чуть не попались?
— Дорогая, а ты понимаешь, что с открытой дверью больше заводит, — улыбнулся я, встав с койки.
Тося задумалась и мило хихикнула. Затем её взгляд на секунду остановился на мне. А точнее ниже моего пояса. Трусы ведь я так и не надел.
— Сашенька, не стой на холодном кафеле босиком. Иначе простудишься.
— Да что вы говорите. Жара стоит невыносимая. Тут как бы тепловой удар не получить, а ты про простуду.
Через пару минут мы уже были собраны.
Поцеловав Тосю, я вышел из процедурной, не скрывая радостной и довольной улыбки. Только открыл дверь, как пришлось ощутить на себе всю «прелесть» воинского звания майор.
— Здравия желаю, товарищ майор! — громко поздоровался со мной лейтенант Могилкин.
Тот самый, которого Тобольский отчитывал недавно за полёт. По делу, конечно. Сейчас этот самый Могилкин подскочил со стула в коридоре, чтобы меня поприветствовать. Однако, что-то этот парень прятал за спиной.
— Могилкин, ёптить! Чего кричишь? Как здоровье?
— Хорошо.
— Ну, раз хорошо, чего в госпитале делаешь?
— Меня на предполётном осмотре отстранили. Вон что нашли, — повернулся ко мне спиной лейтенант.
У Могилкина на шее был огромный фурункул. Обычно проблемы с большими прыщами решаются в подразделениях самостоятельно. Но в случае с лейтенантом доктор проявил принципиальность. Да и размер у фурункула весьма немаленький.
А меня больше привлекло то, что парень был с цветами.
— Серьёзная заявка на пару-тройку дней в госпитале. А цветочки кому?