— Давай солдат угостим. А то нас охраняют день и ночь. Чуть подкормим. А попозже и мяса отнесём, — сказал я, переложив свободную авоську несколько фруктов и сладостей.
Кеша кивнул и пошёл в дом. Я же направился к КПП. Обособленное положение обитателей «Синего дома» и не самая спокойная обстановка в стране повлияла и на обеспечение безопасности периметра.
Вся территория была обнесена бетонным забором. Вдоль забора установлены кубы-надолбы. Въезд во двор только через КПП со шлагбаумом. Внешний периметр нашей резиденции охраняли сирийцы, а внутри объекта службу несли советские солдаты. Все с автоматами.
Идти до КПП было недолго — не больше ста метров. Всё здесь расположено компактно и рядом.
— Как служба? — подошёл я к рядовому, стоявшему на проходной.
— Идёт, товарищ майор, — ответил парень, и я протянул ему авоську.
— Держи. С товарищами поделись.
— Спасибо.
— Когда домой?
— Скоро. Через 10 дней 20 лет исполнится, а там и не за горами дембель.
Я кивнул и почувствовал, как что-то ударилось мне в ногу. Это подкатился резиновый мяч, которым игралась девочка. Нагнувшись, подобрал его и посмотрел в её сторону. Девочка стояла рядом с бассейном и махала мне.
— Бросьте, пожалуйста! — крикнула она.
Весёлая, симпатичная, с двумя косичками, подпрыгивающими вверх при каждом прыжке. Как такой не помочь.
Я замахнулся и бросил мяч. Через КПП быстрым шагом прошёл недавний мой знакомый Алексей Карелин.
Он был в чёрной футболке, джинсах и кроссовках. На плече рюкзак, а на глазах солнцезащитные очки.
— Ты куда угодно попадёшь, Лёха, — повернулся я к нему и пожал руку.
Карелин, хоть и выглядел уверенно, но что-то явно хотел сказать.
— Работа такая. У вас всё нормально? Ничего странного не произошло?
— Только то, что один военкор интересуется такими вещами и появляется из «ниоткуда», — улыбнулся я.
— Значит, всё «ок».
Весьма современно сказал, но для не советского журналиста.
— Лёша, ты ж не мимо шёл, верно?
Карелин кивнул и отвёл меня за угол КПП. Очередная информация?
— Обстановка накаляется. Израиль начинает развёртывание войск у границы. Принято решение атаковать лагеря Организации освобождения Палестины. Американцы ведут авианосную ударную группу в район Кипра. Дальше… дальше как карта ляжет. Что-то будет.
— Что? Неужели сразу атакуют?
Но на мой вопрос Карелин не ответил. Всё закрутилось молниеносно.
Один хлопок. Второй. Третий. Мирную тишину разорвали автоматные очереди, эхом отскакивающие от стен КПП. Я успел в последний момент толкнуть Лёху в сторону, и мы рухнули за угол здания. Пули засвистели над головой, выбивая куски бетона.
— Стоять! — рявкнул солдат за спиной, срывая автомат с плеча и открывая огонь по улице.
Очередь загрохотала, но тут же прервалась. Парень вскрикнул и начал захлебываться кровью. Он упал на спину, хрипя, хватаясь за шею, где пуля разорвала артерию. Кровь била фонтаном, заливая песок багровыми лужами.
— Забираем! — крикнул я, бросаясь к раненному.
Мы с Карелиным подхватили парня под руки. Его тело обмякло, а кровь текла по моим ладоням, горячая и липкая. За углом я прижал руки к его шее.
— Держись, брат, держись! — кричал я.
Ещё одна очередь. Определить откуда стреляют сложно. Пули продолжали дырявить стены и рикошетить от шлагбаума. Одна просвистела так близко, что я почувствовал её жар у виска.
Где-то рядом раздался вопль — сирийский солдат упал, схватившись за ногу. Его автомат выпал из рук, а кровь хлынула на пыльную землю, смешиваясь с песком.
— Иди, — прохрипел наш солдат.
— Лёха, прикрой! — крикнул я, выползая из-за угла.
Пока затягивал за собой раненого сирийца, Карелин продолжал отстреливаться. Тут же он дал длинную очередь по грузовику, что нёсся к воротам. Стёкла кабины разлетелись, но машина не остановилась. Сирийские солдаты тоже не стояли и отчаянно пытались остановить огнём несущийся грузовик.
Выглянув из-за угла, я увидел, как грузовик замедляется, но продолжает ехать к шлагбауму.
— Там бомба! — хором заорали мы с Карелиным.
Из кабины выпрыгнул стрелок в разгрузке. Он продолжал стрелять, пока его не расстреляли. Через разбитое лобовое стекло было видно водителя. Он был весь в крови от осколков, но всё ещё вёл машину прямо на въезд во двор.
Выстрелы в нашу сторону не смолкали. Кажется, что с окрестных домов наш двор обстреливали несколько человек. Очередная пуля ударила в стену надо мной, осыпав бетонной крошкой. В этот момент ещё один сирийский боец рухнул у КПП, выронив автомат. Пуля попала ему в руку.
— В укрытие! — кричал Карелин, когда грузовик сменил направление.
Кровь была повсюду — на моих руках, на земле, в воздухе.
Я обернулся и замер. Та самая маленькая девочка, дрожащая и закрывающая от страха лицо, сидела на корточках в 20 метрах. Она закрыла уши, её крик тонул в грохоте выстрелов.
Я рванулся к ней, забыв о выстрелах и пресловутом инстинкте самосохранения.
— Саня, рванёт сейчас! — слышал я голос Карелина за спиной.
Очереди не стихали, грузовик приближался к забору, рядом с которым и была девочка. Счёт шёл на секунды.
Резко схватив ребёнка, я прыгнул в сторону и тут же раздался взрыв.
Глава 9
Перед глазами всё расплывалось. Ощущение, что время остановилось. Вместе с девочкой мы упали в бассейн. Сердце гулко билось в груди от адреналина.
Я слышал приглушённые крики людей. Маленькая девочка забилась в моих руках. Судя по всему, она не умела плавать и испугалась.
Через секунду, я вынырнул из воды и подтянул девочку к бортику. Она дрожала, сжавшись в комок и жадно глотала воздух. Её худенькие пальцы вцепились в мою руку, зубы громко стучали от страха. Я осторожно помог ей выбраться на плитку.
Вокруг всё было в дыму. Чёрные клубы от взорвавшегося грузовика поднимались к небу, смешиваясь с пылью, которая ещё не успела осесть. Часть забора исчезла, будто её выдрали из земли.
Стёкла в доме выбиты. Стены были покрыты трещинами, почти вся штукатурка осыпалась, оставляя голый кирпич. Дверь одного из подъездов валялась на земле, вырванная с корнем.
Я медленно встал, осматривая происходящий хаос вокруг.
По двору были разбросаны каменные блоки, куски бетона и обломки взорвавшегося грузовика. Вода в бассейне колыхалась мутными кругами, смешанная с пылью и мелкими камнями.
— Как себя чувствуешь? — спросил я у девочки, но она ещё была в шоке.
Я выбрался на бортик и сел рядом с ней. Ребёнок прижался ко мне, вцепившись маленькими пальчиками в промокшую куртку комбинезона.
Девочке уже ничего не угрожало, а вот раненым нужно было помочь.
— Где твои мама и папа? — едва спросил я, как из дома выскочила женщина.
Она громко рыдала, утирая платком окровавленный лоб. Следом за ней выбежал и мужчина.
— Вера, доченька! Вера! — кричала женщина.
Тут девочка потихоньку встала и начала махать рукой. Родители уже бежали к ней, пока я поднимался на ноги.
Передав ребёнка родителям, начал помогать пострадавшим. Во мне бурлило и кипело негодование. Какими же нужно быть кончеными уродами, чтобы направлять оружие против женщин и детей.
Я подошёл к раненному солдату и снял с себя ремень, чтобы перетянуть ногу.
— Ничего-ничего, всё заживет. Бегать ещё будешь, — подбадривал я паренька. — Тебя как зовут-то?
— Дима.
— Ты как, Дим? Так странно улыбаешься, что я начинаю за тебя переживать.
— Ногу не чувствую. Но главное — живой. Так страшно было. До меня только сейчас дошло, что проедь грузовик чуть дальше, и тогда мы бы с вами уже не разговаривали сейчас. У меня в деревне все дровами избы отапливают, а у них тут мазутом. Хранилище здесь есть, а люк, через который туда они заливают горючее, рядом с КПП находится.
Теперь картина всего замысла террористов стала понятной. Прорваться к шлагбауму, въехать на территорию и достичь того самого люка, ведущего к подземному хранилищу мазута. Вот тогда был бы взрыв серьёзнее! Боюсь, нас бы уже ни забор, ни бассейн не спас.
А так, благодаря солдатам, грузовик ушёл в сторону. Налетел на, так называемый, противотанковый надолб и дальше уже не продвинулся. Ну и забор помог.
— Вы молодцы, Дим. Спасли сотни жизней. Спасибо тебе. Никогда не забуду.
Машины скорой помощи приехали быстро, но их совсем не хватало. Самые тяжёлые были раненые солдаты. Особенно наш советский боец, раненный в шею. Он уже был почти белым, когда его уносили в машину.
Карелин отдал автомат нашим военным, и сам начал приходить в чувство. По нему было видно, что он тоже где-то успел спрятаться. Сейчас его футболка была слегка порвана, а сам он был весь в пыли и пятнах крови.
— С бассейном хорошо придумал, — сказал Алексей, присаживаясь на бордюр.
— Автоматически. В сторону прыгнул, и всё. Погибшие есть?
— Тьфу-тьфу, обошлось.
Пока местные правоохранительные органы проводили следственные и оперативные действия, я нашёл своих коллег. С ними всё было хорошо.
У большинства были порезы от осколков. Избежал колюще-режущих ран Кеша — у него только появилась большая шишка и звенело в ушах.
Мы дали показания правоохранительным органам и рассказали всё замполиту. Полковника слегка зацепило осколками стекла, но выглядел он бодро.
— Хорошо, мужики. Солдата мы нашего выходим, а ты, Карелин, держись с Клюковкиным. И постарайся Борисову не попадаться. Ты ж знаешь его отношение… к тебе.
Оказывается, не со всеми Лёха установил хорошие отношения.
В атмосфере всеобщего хаоса все жители, в том числе и я с Карелиным, начали ликвидировать последствия взрыва. Кому-то и медицинскую помощь оказали, а кого и пришлось отпаивать. Вода не всем помогала.
Закончив работу, отправились по комнатам. Пока я переодевался, Карелин тоже приводил себя в порядок, раскладывая вещи на диване.
— Где так стрелять научился? — спросил я у Алексея.