— Вот бы там искупаться. Чего нас в Латакию не отправили? — указал он на провинцию в западной части Сирии.
— Искупаешься ещё. Скоро там базу нам разрешат построить, и все будем на пляж ездить, — ответил ему Володя Горин, переставляя шашку в партии в нарды.
Против него играл Занин и поединок был принципиальный. Всё же играет военный лётчик против испытателя.
Остальные в это время «очень внимательно» следили за происходящим. Настолько, что даже не моргали и лишь изредка всхрапывали, откинувшись на двух мягких диванах.
В это время я пытался дозвониться в штаб 976-й эскадрильи.
— Что у нас с полётами? Мы уже готовы, а вы пока их даже не планировали, — спросил я, когда майор Рафик Малик поднял трубку.
— Русия, зачем? Завтра пятница, и у нас выходной. И у вас выходной! — радостно заявлял Рафик Малик.
— Завтра четверг, — поправил я коллегу.
— Ну мы уже ничего не успеем. Отдыхайте или приходите ко мне. Поговорим, — пригласил к себе Малик.
Поговорить я действительно был не против. Вот только не с ним, а с его командиром. Повесив трубку, я взял берет и направился к выходу.
— Саныч, ты куда? — спросил у меня Занин, бросая «кости» на доску.
— С играми заканчивайте и готовьтесь к полётам. Думаю, что завтра начнём, — ответил я.
— А как же постановка? Стандартная сдача зачётов? — удивился Валера Зотов, который резко проснулся от услышанного.
— Тут всё нестандартно, — сказал я и вышел из кабинета.
Найти кого-то из командования в штабе авиабазы было сложно. Даже самого Рафика не оказалось в кабинете. Дождавшись его, мы вошли в прохладное помещение.
Малик налил мне чай. Я ему вкратце объяснил, что времени на подготовку мало.
— Ситуация в Южном Ливане накаляется. И ты это знаешь, Рафик.
— Саша, ибн-Саша, ты не торопись. Мы только недавно получили ваши Ми-25. Ещё не все даже научились на них летать, — сказал мне Малик, широко улыбаясь.
Это хорошо, что он не нервничает. Но меня его легкомысленность поражает.
— А как же ваше обучение в Советском Союзе?
— Кхм… давай не будем об этом. Нас хорошо обучали, но пока мы не готовы применять Ми-25.
— Почти 1000 танков на границе стоит. «Газель» — вертолёт хороший, но это небоевой вертолёт в априори.
— Зато им легко управлять, — посмеялся Малик.
Только я собирался ему ответить, как дверь в кабинет открылась. На пороге появился не совсем типичный сириец.
Естественно, что при виде человека, у которого на погонах две большие звёзды и герб, Рафику было уже не до улыбок. Я тоже не остался сидеть на месте и встал.
Вошедший полковник был вспотевшим, в лётном серо-синем комбинезоне. В руках был белый шлем, из которого выглядывали чёрные кожаные перчатки. Он был рыжеволосый и внешне походил на обыкновенного нашего мужичка откуда-нибудь из Рязанской области. Только выражение лица властное.
— Господин полковник… — вытянулся в струнку Малик.
— Что тут у тебя происходит? Кто это? — указал на меня полковник.
Малик продолжал «вибрировать» и совершенно потерялся. Даже не смог меня представить, а только беззвучно открывал рот.
— Мир вам, господин полковник! Майор Александр Клюковкин, — представился я.
Тут полковник слегка успокоился и подошёл ко мне ближе.
— И вам мир, господин Клюковкин, — подошёл он ко мне и пожал руку. — Можем перейти на русский.
Я согласился, и полковник предложил мне сесть. Однако, для Малика ничего ещё не закончилось.
— Почему не работаете? Согласован план работы с русскими друзьями, но вся база его не выполняет.
— Этому есть объяснение, — начал говорить Малик, но полковник его остановил.
— Ещё скажи, что Рафик полностью невиновен.
Я еле-еле сдержал улыбку после крайней фразы полковника.
— Рад вас здесь видеть, майор, — повернулся он ко мне. — Меня зовут Салех Малик. Я командир 10 дивизии. Теперь вы мой хабир.
Похоже, что я теперь советник у комдива. И стало быть, он ещё и родственник Рафика.
— Мне вас представили в штабе ВВС как опытного лётчика. Вы воевали в Афганистане? — спросил полковник Малик.
— Да. Много времени провёл там.
— Это хорошо. Но армия Израиля — это не афганская оппозиция. Работы много. Когда хотите начать?
Рафик по-прежнему стоял и смотрел на нас, сидящих на стульях.
— Готовы завтра, — ответил я.
Полковник кивнул и сурово посмотрел на Рафика. Махнув рукой, он показал, что сирийский комэска может сесть. Полковник глубоко вздохнул и продолжил:
— Нам не дают небо над Эль-Мезза. Какие у вас будут предложения?
Не самая большая проблема. Я сразу подумал, что вблизи границы с Ливаном отрабатывать слётанность не стоит.
— Значит, нужно перебазироваться туда, где есть небо. Что думаете насчёт Эс-Сувейда?
Это была база армейской авиации на приличном расстоянии от границы.
Полковник взглянул на меня и Рафика. Не прошло и секунды, как Салех Малик согласился.
— Летим сегодня. Перебазируемся только на Ми-25 и Ми-8. На завтрашний день объявляются тренировочные полёты.
Глава 5
Полковник дал указания Рафику по перебазированию, а сам позвал меня на выход.
Покидать прохладное помещение кабинета командира эскадрильи мне не особо хотелось. Но с «подсоветным» спорить не стоит.
— Вы уже готовы приступить к полётам с моими лётчиками? — спросил Салех Малик, когда я закрыл дверь кабинета.
— Готовы, но есть нюансы.
Командир дивизии прокашлялся и стал задумчивым. Думаю, его поставили в известность, что основная наша работа — продемонстрировать возможности Ми-28. Всё же, на территории Сирии мы действуем в интересах своего государства. Советническая помощь — второстепенна.
— Знаю. Поэтому и хочу, чтобы вы были с моими лётчиками рядом. После недавних событий летать в окрестностях Дамаска небезопасно, — ответил мне полковник, когда мы пошли по коридору.
— Можете уточнить, каких именно событий? — спросил я.
В одном из кабинетов громко работал телевизор. Салех предложил мне самому послушать последние новости и пропустил меня вперёд. Мы вошли в помещение, которое было подобием нашего строевого отдела.
Две девушки и парень с сержантскими погонами на плечах, быстро подскочили со своих мест и отдали воинское приветствие полковнику.
— «Очередной теракт был совершён сегодня в Риме. Жертвой стал представитель палестинской организации…» — рассказывал корреспондент.
Взрывное устройство было заложено в автомобиль и, судя по всему, приведено в действие дистанционно.
— Провокация, — произнёс я, когда закончился репортаж.
Выйдя с Салехом из кабинета, мы направились на выход из штаба.
— Возможно. Израиль и не такое может провернуть. Сейчас палестинцы вновь начнут обстрел приграничной территории, и ЦАХАЛ ответит тем же. Израилю нужен только повод. И тогда Южный Ливан снова запылает. Тут уже не до полётов в Эль-Меззе.
Мы вышли на улицу. Жара стояла невозможная, но полковника это не смущало. Он будто намеренно старался вести разговор в самых некомфортных условиях.
В районе стоянки вертолётов началось активное движение техников. Пришёл в движение спецтранспорт, а лётный состав начал выходить из домиков эскадрилий на построение.
Малик объяснил, что им нужна больше теоретическая помощь. Его больше интересует тактика противодействия танковым соединениям, на которые сухопутные войска Израиля будут делать основную ставку.
— Вы можете что-то предложить на этот счёт прямо сейчас? — спросил полковник.
Проходящие мимо нас сирийские военные переходили на строевой, отдавая воинское приветствие Малику. Как в такой обстановке вообще можно о чём-то серьёзно разговаривать.
— Само собой. Но не думаю, что это стоит делать здесь. Хоть в курилку пойдём отойдём.
Салех улыбнулся и предложил встретиться уже в Эс-Сувейда завтра утром. Я согласился и попрощался с ним.
В течение двух часов нам организовали транспорт на авиабазу Халхала, что находится в мухафазе Эс-Сувейда. Именно так и называют области или провинции в Сирии.
Старший советник командующего ВВС генерал-майор Борисов провёл с нами быстрый инструктаж перед убытием. Основной упор он сделал на соблюдение безопасности полётов. Естественно, по возможности. В условиях работы Ми-28 в новом для него регионе это будет сделать весьма сложно.
Ближе к вечеру мы уже ехали по ровной трассе в сторону Эс Сувейда.
Я сидел у окна в раскалённом салоне РАФа, локтем опираясь на узкий подоконник, и смотрел, как за окном тянулась бескрайняя пустыня области Эс-Сувейды. Мотор натужно гудел, колёса поскрипывали по горячему асфальту, а ветер, врывающийся в открытую форточку, был не освежающим, а сухим, словно дыхание раскалённой печи.
Песчаные равнины уходили к горизонту. Иногда попадались редкие кусты, а где-то вдалеке маячили невысокие холмы, иссушенные солнцем. Всё вокруг выглядело неподвижным, будто застывшим в вечном ожидании. Здесь время текло иначе — не сутками и часами, а сменой теней, дуновением ветра, следами, которые скоро сотрёт песок.
— Сан Саныч, у меня нехорошее предчувствие, — сказал мне Кеша, сидящий со мной рядом в микроавтобусе РАФ.
— В чём дело? — спросил я и начал осматривать салон машины.
— Мне кажется, что в этой Хал… Халве нас не ждут. Чего в столице не остались? Там и покушать есть где.
Ну уж если Кеша думает про еду, то всё хорошо. Хотя, он про неё всегда думает.
— Не Халва, а Халхала. Так деревня называется, рядом с которой авиабаза. Не умрём от голода. Нас сирийцы покормят.
— А я бы ещё шаурму сейчас съел. Даже две, — мечтательно закатил Иннокентий глаза.
И тут, словно мираж на фоне знойного марева, появились очертания авиабазы. Две большие взлётно-посадочные полосы и командно-диспетчерский пункт, вращающиеся антенны локаторов, огромное количество стоянок, большое число арочных укрытий и различных ангаров для защиты и хранения техники — настоящий «авиационный оазис» в пустыне.