– Эзоп тоже там будет.
– Конечно.
– Это цвезды. Цвезды всё говорят Малышу.
В тишине Авриль думала, что мальчик уснул, но он заговорил снова:
– Малыш знает, почему Авриль врет.
– Что?
– Она врет, потому что Авриль страшно.
– Я не вру, Малыш.
– Авриль не надо страшно. Авриль – она Цвезда.
Авриль почувствовала, как детская рука ищет под одеялом ее руку. Девушка вспомнила тот день, когда увидела в кроватке это крохотное тело. И как сейчас, его освещали звезды. Такое маленькое и хрупкое. Неужели в мире бывает что-то настолько нежное? К горлу подступили слезы, но Авриль сглотнула, вдохнула глубоко. Рассказчик сказал: «Иногда слова скатываются на самое дно души, как камни в мешке. И тянут нас вниз. Избавиться от такого груза бывает очень полезно». Она искала нужные слова, которые сбросят с души эту тяжесть.
– Хорошо, Малыш, ты прав. Я соврала тебе, – прошептала она ему в ухо. – Знаешь, давно я делала разные ужасные вещи. Вместе с тем мальчиком, которого ты видел на Дубе.
– Мальчик-смерть?
– Дарий, его зовут Дарий. Да, с ним и с другими. Нас называли Черные Звезды, такой у нас был знак. У меня до сих пор татуировка на плече. Я верила, что делаю правильные вещи. Но ошибалась.
– Авриль что-то натворила?
– Авриль… Авриль делала людям плохо.
– И жвотным?
– Да, и животным тоже. Авриль не понимала, что творит и кто она. Она думала, что люди ее не любят из-за черного цвета кожи. Мальчики и девочки из деревни смеялись над Авриль. А ей было стыдно. Папа и мама сильно любили Авриль. Они думали, что любовь может всё исцелить. Родители не поняли, что Авриль ранили слишком сильно, и не смогли помочь. Чем старше Авриль становилась, тем уродливей казался мир вокруг. Вот папа с мамой гнут спину за гроши. Вот начинает не хватать продовольствия. Вот животных забивают из-за вируса, вот войны, повсюду. Авриль видела все эти ужасы и не могла с ними смириться. Родители постоянно были заняты. Важными делами. Тогда Авриль помог один мальчик. Он жил в фургоне рядом с деревней. Это был красивый, внимательный мальчик. Авриль его очень полюбила. Часто ходила с ним повидаться. В том фургоне было много разных мальчиков и девочек. Они здорово веселились. Никто не смеялся над Авриль и цветом ее кожи. Мальчик говорил Авриль приятные вещи. Что она особенная, что не такая, как другие. Он говорил о Черных Звездах. О Боге. И Авриль его слушала. Тогда Авриль притворилась, что во всё поверила. Возможно, она хотела, чтобы мальчик продолжал говорить, какая она красивая. Авриль сделала много плохого. И людям и животным.
– А Малыш? Пчему Малыш – он не в истории?
– Малыш был крохотным ребенком. Он был не с ними. Не с ними…
– С папой и мамой?
– С папой и мамой, да.
– А потом папа и мама ушли на Гору, а Малыш ушел с Авриль на Дуб?
– Да, Малыш.
– Пчему? Пачему папа и мама оставили Малыша и Авриль одних?
– Не оставили, Малыш. Это Авриль так решила. Она решила не идти с ними. Потому что она думала, что больше не любит родителей.
Голос у Авриль сорвался. Мальчик крепче сжал ее руку.
– Ничего. Теперь – всё. Малыш любит Авриль.
– Я тоже люблю тебя, Малыш. Я… прости меня за Розу. Я думала…
– Роза мертвая, но мы любим Авриль. Сириус, Эзоп, Артио и Малыш, мы все равно любим Авриль.
– Да, я тоже вас люблю, – прошептала она. – Мы пойдем на Гору, Малыш, все вместе. И ничто нас не остановит.
29
Многометровая стена скрывала город со стороны реки. Она окружала его сплошным кольцом. Мост, нависавший над грязными водами, тоже упирался в стену. Так что казалось, в город и на другой берег пройти невозможно.
Прямо на поверхности моста беспорядочно громоздились лачуги из досок и листов жести всех форм и размеров. Вот он, «Мост», про который говорила женщина.
Поселение напоминало разросшийся гриб, который заполонил всю постройку, раздувшись до невозможных размеров.
Повсюду трещали костры, ведра помоев сливались в реку, люди окликали друг друга в тесных лабиринтах переулков. Над мостом, за вантами носились запахи еды, дыма и нищеты. Настоящий поселок в двух десятках метров над водой.
Малыш в жизни не видел столько людей и молча смотрел.
Авриль ступила на мост, толкая перед собой тележку. Сириуса было не видно под лохмотьями, которые они насобирали. Авриль разрешила Малышу нарыть для него корешков в надежде, что так поросенок будет сидеть смирно.
Испытующие взгляды украдкой наблюдали за их приближением. Мост кишел жизнью. Крики, запахи – от этого у Авриль голова шла кругом. Как давно девушка не видела столько живого сразу. Изможденные долгим переходом, они катили тележку по главной улице. От нее паутиной разбегались проулки, в которых едва можно было разойтись. Доски, пластик, листы железа, старые рекламные щиты – всё пошло на самодельные бараки, которые теперь озарялись теплыми закатными лучами. Мужчины играли в кости под навесами из пленки. Женщина, сидя на ящике, гадала двум зевакам. Какие-то укрытые брезентом тела лежали прямо на камне. Авриль не могла понять, трупы это или спящие. Исхудавшая голодная девушка попросила у них милостыню на незнакомом языке. Все, что могла дать ей Авриль, – выцветшая ветошь из тележки. Девушка улыбнулась; зубов во рту не было. Нужда сделала ее старухой.
Несмотря на усталость, Авриль была начеку. Дарий мог сообщить их приметы. Нет никаких гарантий, что Черные Звезды не притаились здесь, смешавшись с толпой беженцев. Авриль старательно обмотала лицо длинной серой тряпкой, оставив только глаза. На Малыша она надела найденную в фуре бейсболку, которая была ему велика. Девушка боялась, что этого будет недостаточно. Такой маленький мальчик наверняка привлечет внимание. Авриль то и дело приходилось тянуть брата вперед. Малыш оглядывался на всё подряд и изумленно таращил глаза.
– Пошли, Малыш, – вздохнула она, – медлить нельзя. Надо придумать, как перебраться через стену.
Вдруг девушке на плечо легла огромная рука.
– Скажи-ка, что это ты тут делаешь? – спросил суровый голос. – Ты вошла без моего разрешения?
Авриль обернулась. Перед ней стоял мужчина впечатляющего телосложения. Лысый череп, огромный кривой нос, под ним дрожат плотные, черные, точно щетка, усы, а грязный свитер обтягивает необъятный живот. Прямо великан с ярмарки. Мужчина подпер бока кулаками.
– Думаешь, на Мост входят вот так запросто?
Авриль пробормотала что-то бессвязное:
– Я… не знала…
– Что ж. Теперь знаешь, – заявил великан. – Прочь отсюда оба.
Авриль попыталась возразить. Тут какой-то щербатый подросток бросился к ней, раскинув руки.
– Эй! Да это ж моя кузина! Как живешь, Кенза? – Подросток сжал Авриль в объятиях. – Все хорошо, кузина?
Сбитая с толку, Авриль не сопротивлялась. Подросток обернулся к великану:
– Слушай, Грек, это Кенза, моя кузина. Ты бы поласковей с ней, а?
Тот, кого он назвал Греком, почесал щетковидные усы.
– Ну-ну… Твоя кузина?
Подросток улыбнулся во весь желтозубый рот.
– Она только добралась, а ты что, сразу вон выставишь?
Грек, всё так же подбоченясь, обвел взглядом Авриль, Малыша и полную тряпья тележку.
– Что ж. Идите за мной, – велел он.
Когда Грек отошел, подросток заговорщически подмигнул Авриль.
Авриль с Малышом дотолкали тележку до хибары из листов жести. Грек отодвинул засов. Внутри оказались стол, стул и множество беспорядочно стоящих стеллажей с попорченными сыростью папками. В глубине комнаты прямо на пол был брошен сомнительной свежести матрас.
Грек уселся в продавленное кресло и надел обмотанные скотчем очки, которые уже еле держались. Он стал листать старую расчетную книгу.
– Как вас зовут?
Авриль помедлила секунду.
– Кенза. А это Малыш.
Мальчик кивнул.
– А там, он Сириус, – вставил он, показывая на оставшуюся за порогом тележку.
Грек глянул на него недоверчиво:
– Что? Что там мальчик сказал?
– Ничего-ничего, – поспешила ответить Авриль, пнув Малыша в голень.
– Не Сириус. Не Сириус, – спохватился Малыш, – Сириус не там. Сириус, он в цвездах!
Секунду великан смотрел на него.
– Ну-ну.
Он записал их имена в таблицу и поднял голову.
– Кенза, Малыш. Мне плевать, откуда вы и куда идете. Ты, Кенза, – мне плевать, правда ли тебя так зовут. Плевать, была ты солдатом, Черной Звездой или просто смотрела в сторонке, как рушится мир. У всех свое прошлое. И каждый живет с ним как хочет. То же и с будущим – это ваши проблемы. Если будете соблюдать правила, то можете оставаться здесь. За этим слежу я. Меня прозвали Грек. Я забочусь о настоящем. Это уже немало. Занимаюсь тем, чтобы мы выживали, здесь и сейчас, – сказал он, показав на дверной проем, за которым шумел мост. – Здесь вам не большая дорога. Мухлеж не прокатит. Никаких краж. Никаких махинаций. Здесь ни у кого не отнимают то немногое, что есть. Будь то кусок картона, чтобы спать, тарелка супа или жалкая жизнь. Если вас это не устраивает, отправляйтесь туда, откуда пришли. Ясно?
Авриль и Малыш кивнули.
– Да, твой нож пусть так и остается за поясом. Если вздумаешь воспользоваться им, то имей в виду, что это будет твой последний раз. Слышишь меня?
Ответа Грек не ждал. Он вырвал из расчетной книги два талона и протянул их Авриль.
– Держи, вот номер на тебя, вот на мальчика. Не теряй. Захочешь продать или обменять – дело твое. Но других не получишь.
– Номер?
Вдруг пол задрожал. Стеллаж рухнул, подняв пыль. Снаружи послышался лязг металла и крики.
Грек выругался и вытолкнул Авриль с Малышом наружу.
Люди носились с потерянным видом. В закатном свете поднималось облако пыли. Где-то в кривых переулках рушились лачуги.
Грек протянул Авриль две жестяные миски и запер дверь на засов.
– Добро пожаловать на Мост! – бросил он и исчез в проулке.
Авриль взглянула на талоны. Две бумажки с номерами 122 и 123, а под ними знак: «Государственная типография».