– Да, и звездами, – кивнул старик. – Если всё связано, ни один вид не может брать верх над другими. А если он это делает, то становится угрозой для равновесия. Бесплодие может быть средством заморить вирус, остановить его распространение.
– Всё гибнет, чтобы не дать человеку жить?
– Вполне возможно.
– Но почему тогда какие-то животные остаются в живых?
– Ну, потому что земля – не человек. У нее нет рассудка, который порой толкает человека на самоубийство. Всё, что живет, хочет жить дальше. Выживание сидит в наших генах. Земля может принести в жертву почти весь вид, но никогда не уничтожит его полностью. Нужно сохранять наследие для новых поколений.
– Для новых поколений?
– Может, Авриль, эти животные и не бесплодны. Они как бы… образцы.
– Но почему все идут в одно и то же место?
– Тогда уж, Авриль, – Рассказчик указал на Гору, – правильнее спросить, почему мы тоже туда идем.
– Вы думаете, мы тоже…
– Сохранившиеся образцы. Да, Авриль.
Авриль посмотрела на заснеженные склоны, сверкающие на солнце.
– Как тома в библиотеке. Живые Книги.
– Именно. Книги, которые нужно сберечь.
– Сберечь? Но от чего?
Рассказчик посмотрел на небо.
– Не знаю, Авриль. Я не знаю. Но Эзоп должен знать. Ему я доверяю. Куда пойдет Эзоп, туда пойду и я.
– Эзоп главный. Эзоп знает.
– Эзоп главный.
Белый осел ступил копытом туда, где лапы многих зверей уже оставили след.
Никто не оборачивался.
Они шли вперед, не сводя глаз с горы, каждый со своим грузом неразрешенных вопросов.
3
Так старик, девушка и мальчик с животными шли два долгих снежных дня.
Ущелья сменялись долинами. Они взбирались по горе всё выше и выше. И бег солнца, и тучное чрево луны задавали идущим ритм. Они ступали по следам неизвестных, невидимых животных, прошедших здесь до них. А звезды по-прежнему срывались с неба, теперь даже днем, и падали по ту сторону вершин.
Авриль чувствовала, что они у цели. Было странно ощущать биение в животе. Ощущать связь с землей. Согласованность с ней. Единый ритм.
По ночам девушке снились странные, правдоподобные сны. Авриль много раз виделось исполинское дерево с гнездом на вершине. Гнездо было из волос. В том гнезде лежало огромное яйцо. Девушка чувствовала, как под его скорлупой бьется жизнь. Жизнь. Проснувшись, она долго ощущала точно то же биение в недрах живота. Столько невероятного – и это давало Авриль силы идти навстречу ледяному холоду, царившему в горах.
На третий день путники шли вдоль горной речки, чьи воды пели в лощине с крутыми склонами. Дрожа, они умылись холодной и чистой водой. К середине утра дорога стала круче, а речка – более бурной. Вдали лощина сужалась в ущелье, которое, как надеялась Авриль, выведет к озеру и шале.
Вскоре Эзоп шагал уже с трудом, сгибаясь под тяжестью повозки. Пар поднимался от его напряженных мышц, и он мотал головой во все стороны.
Рассказчик решил максимально разгрузить повозку.
Он вытащил все, кроме жизненно необходимого.
Миски, старые котелки, кучу сломанных или бесполезных вещей сложили на скальную плиту рядом с речкой. Будто подношения древних племен богам гор. Там же Рассказчик оставил все пожелтевшие старые книги.
– Вам, наверное, будет их не хватать? – спросила Авриль.
Рассказчик покачал головой:
– Нет. Думаю, там, куда мы идем, книги не понадобятся.
Старик снял ожерелье из ушей, покрутил в руках и бросил в бурные воды, которые тут же его унесли.
– Так лучше, – сказала Авриль. – Эти жуткие уши меня пугали.
Мужчина снова натянул шляпу.
– Меня тоже. Зато так у меня не было проблем.
– Хотите сказать, что…
Рассказчик слегка улыбнулся:
– Да. Сам я бы ни за что не сделал ничего подобного. Я купил их у бродяги, которого как-то встретил на дороге. Он заверял, что ожерелье принесет мне удачу. И не обманул.
Авриль стояла открыв рот.
– Так, значит… вы мне соврали! И это были пустые россказни!
Старик пожал плечами:
– А ты что хотела? Я же Рассказчик, это мое ремесло.
– Вы ужасный человек!
Он думал пару секунд, почесывая бороду.
– Да. Ты, пожалуй, права, Авриль.
Она закатила глаза.
– Вы ужасный человек… Но я все равно вас люблю.
Рассказчик скорчил гримасу, чтобы спрятать улыбку, и они двинулись дальше.
К ночи старик, девушка, мальчик и животные были там, куда шли столько недель.
2
Как будто кусок неба упал в круглую снежную чашу кара.
Идеальное круглое зеркало отражало закат.
Авриль и Малыш тут же узнали его, хотя и ни разу не видели.
Озеро.
С того снимка.
Вот оно, перед ними.
Великолепный пейзаж. Всё вокруг озера было белым и нетронутым. Посредине, в первозданном горном ларце, темные воды удваивали золотистые полосы от летевших по лиловому небу звезд. Вдали слышались глухие взрывы барабанивших комет. Ритм, созвучный биению в их животах.
Авриль оглянулась на Малыша. Она боялась, что этот вид напомнит мальчику о смерти папы и мамы, разбередит рану от лжи, на которой Авриль взрастила его.
Но нет, глаза Малыша блестели, точь-в-точь как озеро с бликами падавших за Горой звезд.
– Гора, – проговорил Малыш, показывая пальцем на снежные вершины.
Авриль обняла мальчика:
– Мы дошли, Малыш. Мы все-таки дошли!
Брат с сестрой стояли обнявшись и молча оглядывали окружающий пейзаж, который, наверное, был таким и на заре мира.
Эзоп засопел и двинулся дальше. Они пошли следом и стали спускаться пологим зигзагом по снежным склонам.
Вскоре показалась выцветшая табличка: «Босолей – курортный поселок».
Авриль разглядела у озера с десяток шале. Подойдя поближе, она увидела, что деревянные дома почернели от пожара. Остались только обгоревшие балки да сломанные доски, ничем не напоминавшие шале на снимке.
Эзоп подвел их к развалинам. Ни одно шале не уцелело – все сгорели давным-давно.
Казалось, Малыш не слишком расстроился, а вот Авриль взяла досада. Она надеялась найти здесь убежище, вдали от мира и его мучений. Тихую гавань. Но нужно было смириться с правдой: ничего здесь нет. Авриль поняла: столько раз рассказывая Малышу эту ложь, она сама начала в нее верить.
– Что мы будем теперь делать? – проговорила она, глядя на торчащие из снега обугленные бревна.
Рассказчик положил руку на плечо девушки.
– Я говорил, Авриль. Возможно, цель похода – не шале.
Она посмотрела на него растерянно:
– Ну а что тогда цель? Сколько недель мы уже шагаем. И – ничего. Ничего не осталось! Куда, по-вашему, нам теперь идти?
– Не знаю.
– А эти ваши байки про животных, что это значит?!
– Не знаю, – повторил Рассказчик и отошел. – Но я знаю, что сейчас нужно найти укрытие для ночлега.
Авриль пошла к озеру, темневшему по мере того, как багровело небо. Она села у самой воды и обняла руками колени.
– Надоело искать укрытие. Спать непонятно где. Голодать, мерзнуть. Бояться.
Малыш подошел и обнял сестру. Сириус с крысой опасливо стояли в стороне. У Авриль текли слезы.
– Авриль не плакать.
Она погладила мальчика по щеке.
– Ох, Малыш, прости меня. Не надо было вообще уходить с Дуба. Вся эта эпопея с походом – по моей вине, прости меня.
– Авриль не грустить. Авриль, она цвезда! Авриль, она на Горе!
Девушка обвела рукой всё вокруг: снежные вершины, сгоревшие шале, темное озеро.
– Но, Малыш, оглядись, тут, на Горе, ничего нет! Вообще ничего! Что нам тут делать?
Мальчик поднял палец к небу над их головами.
– Созвездие.
Авриль обхватила руками голову.
– Ничего не понимаю. Я совершенно ничего не понимаю.
Малыш положил ладони поверх ее рук. Он нежно повернул лицо Авриль к себе. Глаза мальчика стали точной копией неба. Темные, подвижные, в золотой пыльце.
– Авриль должна доверять.
– Но, Малыш…
Она попыталась высвободиться из его рук, но Малыш сжал их сильнее. Не грубо. Просто уверенно.
– Авриль должна доверять Малышу, – повторил мальчик уверенно.
Девушка закрыла глаза и почувствовала, как губы Малыша нежно-нежно коснулись ее лба.
Тогда сестра прошептала в шею брата:
– Хорошо, Малыш. Я доверюсь тебе.
Рассказчик решил разбить лагерь в развалинах шале. Уцелевший кусок крыши на обгоревших балках защищал какое-то пространство под собой. Старик распряг Эзопа. Белый осел совсем устал, так что сразу растянулся и заснул. Одна с Сириусом свернулись рядом и лизнули его пару раз.
Авриль, Малыш и Рассказчик сложили из камней очаг и уселись вокруг огня, чтобы немного согреться. С приходом ночи резко похолодало, и скоро снова пошел снег. Они разогрели консервированную фасоль в томатном соусе и стали есть прямо из банки. Кроме треска костра и глухих ударов далеких комет не доносилось ни звука. Будто они сидели на краю мира. Возможно, так оно и было.
– Куда вы хотели бы отправиться теперь? – спросила Авриль у Рассказчика, когда они закончили ужинать.
Старик сдвинул брови.
– Ты же знаешь, Авриль.
– Куда пойдет Эзоп, это понятно. Но вы так и собираетесь вечно куда-то идти? Блуждать без конца?
– Блуждать, – задумчиво повторил Рассказчик. – В конечном счете, может, это и есть жизнь.
– То есть?
– Зов. Гора. Идти. Идти опять. Один поэт как-то написал: «Знаешь, путник, ведь нет пути: лишь идя, ты творишь его»[3]. И я думаю, он был прав.
– Наверное, этому вашему писателю не приходилось голодать и мерзнуть.
– Не обманывай себя, Авриль. Ему пришлось бежать из родной страны, где шла война, и он умер в изгнании.
Авриль обхватила плечи руками.
Рассказчик набил трубку.
– Завтра мы с Эзопом точно отправимся дальше. Если хотите с нами, милости просим.
– Спасибо, – пробормотала Авриль.
Девушке хотелось лишь одного: спать. Уснуть крепким сном и обо всем забыть.