Этот Центр был единственным на всем Ближнем Востоке, и здесь часто проводились международные конференции по вопросам экологии. Сюда приезжали и российские ученые с предложениями внедрения своих технологий по снижению выбросов токсичных веществ из двигателей автомобилей, очистке питьевой воды и мониторингу атмосферы на предмет наличия там вредных для организма людей веществ.
Руководитель и непосредственный строитель этого Центра доктор Махмуд во время учебы в Москве приобрел связи в научно-технических кругах и, вернувшись в Дамаск, с согласия президента и с помощью московских друзей создал этот Центр, оснастив его самым современным оборудованием. Красивое, современное, в европейском стиле здание с небольшим парком и широким подъездом к главному входу издалека бросалось в глаза и привлекало внимание любопытных прохожих и иностранных туристов. Предполагалось, что часть сотрудников этого Центра и несколько руководителей будут из России.
Но в связи с тем, что после развала Советского Союза отношения с Сирией практически прекратились, а у российских научно-технических организаций и академических институтов не оказалось денег для поддержания совместного сотрудничества, никого из российских ученых в этом Центре не оказалось, и я был единственным, кто представлял здесь интересы России. Несмотря на то что практически никаких официальных отношений с Сирией в эти годы не было, российское посольство в этой стране функционировало, и я, как частное лицо и советник министра обороны, старался поддерживать контакты между Сирией и научными организациями России. А они в это время испытывали острый дефицит финансирования, и многие из них были на грани полного развала. Если раньше все связи между российскими научными учреждениями и иностранными коллегами осуществлялись по безвалютному обмену, то после развала Советского Союза финансирование этих контактов прекратилось, и наши ученые считали за счастье, если они приезжали в Сирию за счет приглашающей стороны.
Вернувшись из Латакии, мы остановились в восточной части Дамаска, в районе древнего рынка Хамедия, в старом частном отеле, который скорее походил на дворец, в котором сдавались внаем отдельные помещения. Дизайн помещений повторял отделку старых домов. Вся мебель и стены были отделаны деревянной мозаикой и перламутровыми вставками, на окнах висели красивые портьеры из дамасского шелка. Наш номер состоял из трех спален, гостиной и двух ванных комнат. Приятно было и то, что цена за этот роскошный номер была ниже, чем в современном отеле. К каждому номеру вела отдельная лестница, а внизу располагался ресторан, в центре которого из отделанного цветным мрамором небольшого восьмиугольного бассейна высоко вверх поднималась в форме лилии струя фонтана, подсвечиваемая снизу разноцветными огнями подводных фонарей.
Устроившись в отеле, приняв душ и отдохнув от перелета, все семейство решило прогуляться по городу. Выяснив у стоящего на ресепшене служащего, куда лучше сходить поужинать в этом районе, направились на поиски указанного ресторана. Это был район старого города, улочки были настолько узкие, что местами до стен домов можно было дотянуться руками, а над головой часто нависали крохотные балконы. Никакой нумерации домов не было, и постоянно приходилось спрашивать у прохожих дорогу.
Несмотря на то что в Сирии уже больше года шла война, вечерами на улицах Дамаска было многолюдно, допоздна торговали все лавки, в ресторанах веселился народ, и тогда никто и не думал о подкрадывающейся к ним угрозе в виде террористов Исламского государства.
Мы планировали пробыть в Сирии две недели, посетить христианские места и покупаться в Средиземном море, но за пределами Дамаска было опасно, а две недели сидеть в городе, в котором мы прожили много лет, было скучно, и семейство единогласно приняло решение поменять билеты и вернуться в Москву.
Незаметно пролетело три года, мои друзья из Сирии постоянно звонили мне и сообщали о ситуации в их стране. В основном они бодро говорили, что в городах, где они живут, «почти все хорошо» и что правительственные войска ведут бои с террористами.
А когда Россия приняла решение помочь войскам Башара Асада в их борьбе против террористов ИГИЛ, доктор Махмуд стал мне звонить гораздо чаще и приглашал приехать в Дамаск, при этом он говорил, что обеспечит полную безопасность.
Наиболее удобным было лететь через Бейрут, так как до Дамаска самолеты не летали. От Бейрута до Дамаска расстояние не большое, около восьмидесяти километров по горной дороге, по которой нам приходилось часто ездить в прежние времена, и с учетом оформления на границе доехать до Дамаска можно за два часа.
Когда мы приехали в первый раз в Бейрут тридцать лет назад, там шла война, большая часть домов была разрушена, и, проезжая по центральным улицам города, мы видели пробитые снарядами стены домов и висящие на металлической арматуре балконы. Все дороги были разбиты, и стоило большого труда пробраться между воронками от снарядов. Раньше Бейрут был городом-ростовщиком, здесь обосновались основные банки, и все коммерческие нити Востока и Европы сходились здесь. Во время войны в Ливане между христианами и мусульманами, продолжавшейся восемнадцать лет, город был почти полностью разрушен, а банки перебрались на Кипр.
Бейрут был красивейшим городом на Ближнем Востоке: окруженный с одной стороны горами, поросшими густой зеленью, а с другой стороны перед ним простиралось изумрудное Средиземное море, и ливанские пляжи были всегда полны народа.
Именно в Ливане расположилась группировка Хезболла, которую соседние страны считают террористической и которая постоянно создает напряженность, обстреливая территорию Израиля из самодельных ракетных установок.
На узком перешейке ливанской территории, отделяющем Сирию от моря, в пригороде Триполи находятся отряды ливанского отделения террористической организации Аль Каиды. Это они, перейдя узкими тропами горный перевал, захватили курортные районы в пригороде Дамаска. Так что говорить о полном спокойствии в Ливане можно с большой натяжкой.
Оставив позади Бейрут, мы поехали по узкой дороге, петлявшей среди горных хребтов, к Дамаску. Вокруг на многие километры простиралась долина с виноградниками. Это была знаменитая долина Бекаа, и из выращиваемого в этой долине винограда производили знаменитые вина Ксары и Кефрая.
По дороге было несколько интересных мест, мимо которых просто нельзя было проехать. Одним из таких мест был винный погребок, в который мы обязательно заезжали, когда возвращались в Дамаск из Бейрута.
Вход в это заведение был обложен необработанными камнями, от старости покрытыми мхом; ведущие вниз каменные ступеньки за многие годы были выбиты башмаками многочисленных любителей выпить. В довольно большом помещении, стены и потолок которого были тоже выложены необработанным камнем, царил полумрак, и понадобилось некоторое время, чтобы глаза к нему привыкли.
За время, пока мы здесь не были, ничего не изменилось: из каменных стен торчали днища бочек с кранами, на том же месте стояли стеллажи с бутылками вина. В углу вместо стульев стояли пеньки и довольно большой стол из куска спиленного кедра, за которым сидели трое завсегдатаев заведения, потягивающих вино и выпускающих изо рта приятный дым кальяна.
Последним населенным пунктом по дороге из Ливана была Штора, небольшой городок, куда мы раньше ездили из Дамаска за покупками. В те годы в Сирии были большие проблемы со снабжением, нельзя было купить бытовую электронную технику, привычные для европейцев продукты и алкоголь.
В прежние времена мы проходили все формальности в пропускном пункте, показав дипломатические паспорта и заполнив необходимые анкеты. Но сейчас для сирийских военных была отдельная дорога с пропускным пунктом, через который в этот раз повезли и нас. Мы даже не выходили из машины, а просто отдали паспорта, через несколько минут нам их вернули, и путешествие продолжилось.
Границу мы пересекли, но в Сирию не въехали, а еще около десяти километров двигались по так называемой нейтральной полосе. Затем мы подъехали к пограничному посту, за которым уже начиналась Сирия. Периодически, примерно каждые десять километров, нас встречали посты одетых в камуфляжную форму вооруженных людей, которые небрежным жестом автомата, как полицейским жезлом, останавливали машины, проверяли документы и тем же жестом автомата разрешали продолжить движение.
При подъезде к Дамаску мы проехали мимо района Гута, о котором часто говорили в наших новостях, что он захвачен террористами, но к нашему приезду они, при поддержке российской авиации, были выбиты правительственными войсками, и, по словам доктора Махмуда, здесь стало относительно безопасно.
Мы были приятно удивлены, увидев, что, как и прежде, все лавки вдоль улиц открыты, на тротуарах сидят за столиками мужчины и не спеша пьют чай. Заманчиво светятся окна ресторанов, и количество посетителей там, по сравнению с прежними временами, не убавилось.
Основной целью моей поездки в Сирию было написание второй части книги о настроении сирийского народа после четырех лет гражданской войны, узнать, что думают о войне и сложившейся вокруг Сирии ситуации мои старые друзья, многие из которых окончили институты в Советском Союзе и занимали в своей стране солидное положение. Некоторые из них были министрами, депутатами парламента, директорами заводов, профессорами университетов и навсегда сохранили добрые воспоминания о нашей стране.
Доктор Махмуд заранее договорился о встрече с выпускником Бауманского училища, бывшим министром промышленности Сирии доктором Га-саном Таяра.
Я давно знал Гасана, и при встрече мы, по арабскому обычаю, обнялись и расцеловались как старые друзья. Гасан обрадовался встрече, долго вспоминал свою учебу в Москве и говорил, что это были его самые счастливые годы, тем более что там он встретил девушку, привез ее в Сирию, женился на ней, и до сих пор они живут в дружбе и счастье в окружении троих детей.