Правда в последнее время бедуины стараются ставить свои палатки поближе к населенным пунктам, чтобы было проще запастись водой и самыми необходимыми продуктами, и в первую очередь чаем и солью. Иногда они нанимаются к местным фермерам убирать урожай и получают за это совсем мизерные деньги, но этих мест не покидают, так как в пустыне и этого нет.
Еще до начала военных действий доктор Махмуд несколько раз предлагал мне встретиться с министром сельского хозяйства и аграрных реформ, чтобы обсудить возможность возобновления совместных работ по увеличению осадков в Сирии. Эта работа началась еще в 1989 году при содействии старшего сына президента Баселя Асада. Тогда был подписан шестилетний контракт, и в течение всего этого периода в Сирии работала группа российских специалистов из Центральной аэрологической обсерватории в количестве шестидесяти человек и четырех самолетов.
Результаты этой работы были великолепные, все водоемы были заполнены водой, и если раньше в домах Дамаска воду в летний период давали на два часа утром и вечером, то после «вмешательства» в природу российских специалистов вода в водопроводе была постоянно. Эффективность работы российской программы по искусственному увеличению осадков, по подсчетам Министерства сельского хозяйства Сирии, только по урожаю твердых сортов пшеницы превысила тысячу процентов, а по сбору остальных культур – фрукты, оливки, помидоры, огурцы и зелень – еще больше. Президент Хафез Асад лично отметил успех работы советской программы и попросил обучить сирийских специалистов, чтобы они могли работать сами после завершения срока действия контракта и отъезда наших специалистов.
Сирийские специалисты были обучены, в нескольких городах Сирии установлены локаторы для раннего обнаружения приближающихся облаков, составлены программы работы по определению количества воды в облаках, но все это оказалось не очень эффективным. Если наши специалисты работали круглосуточно, то сирийцы приходили на работу к восьми часам, пили кофе, обменивались новостями, что в принципе обычно для сирийских государственных учреждений, и только после этого включали приборы.
Если они и «ловили» облака, то после многочисленных согласований с летчиками и получения разрешения от руководства военно-воздушных сил на пролет самолетов облака были уже вне территории Сирии, и получить из них дождь было уже нельзя. По этому поводу меня даже вызвал премьер-министр Мустафа Мирро и высказал претензии по поводу недостаточно эффективной работы по увеличению осадков. Мне пришлось объяснить ему причину этой неэффективности, он с этим согласился и попросил дать ему предложения, как исправить такое положение. А выход был один: направить, как и прежде, российских специалистов, а для этого надо было подписать новый контракт, выделить соответствующие деньги, и сирийские поля опять будут залиты водой.
Пока эта проблема решалась в правительстве и Министерстве финансов, началась война, и решение всяких «гражданских» вопросов отодвинулось на неопределенное время.
За то время, пока нас не было в Сирии, здесь мало что изменилось: все та же узенькая дорога, по обеим сторонам которой приютились маленькие лавочки с фруктами, продуктами и предметами первой необходимости.
Оставив позади ряды лавочек, мы поднялись на пригорок и въехали на широкую дорогу, ведущую на Бейрут. Джамаль показал нам на гору с левой стороны, и мы увидели грустную картину. В наше время эту окраину Дамаска и городок Думмар стали активно застраивать. Правительство создало здесь полную инфраструктуру, и дома в этом районе стали расти как грибы. Появились прекрасные дороги, сеть магазинов и ресторанов, с городом была налажена удобная сеть маршрутного сообщения. Стоимость проезда на маршрутке была баснословно дешевая и доступная для любого жителя с самым низким достатком. Дома новостроек красиво располагались на склонах гор, а по вечерам весь городок светился, как новогодняя елка, и в обычные огоньки красиво вписывались зеленые огоньки на минаретах мечетей.
А сейчас мы увидели на склонах гор развалины этих красивых кварталов, дороги, заваленные обломками домов, среди которых, едва перебирая ногами, медленно тащились груженные домашним скарбом ослики – это возвращались к местам своего прежнего проживания жители разрушенных домов.
До границы с Ливаном здесь совсем недалеко, и террористы ливанского отделения Аль Каиды быстро преодолели горные преграды, захватили пригород Дамаска и за три года почти полностью разрушили этот уютный некогда городок. К тому времени, когда мы здесь проезжали, бандитов уже выгнали из этих мест, и оставшиеся развалины городка вызывали у нас чувство горечи и сожаления.
На дороге, по которой мы ехали, особых разрушений не было, поскольку здесь стояли воинские части, и военный клуб «Ннади Римаи» был тоже в их окружении, так что террористы сюда добраться не смогли.
У ворот на территорию клуба нас остановили военные с автоматами, доктор Махмуд представился, ему отдали честь и машинам разрешили проехать во внутренний двор. Здесь расположились не только большой отель, рестораны, детская площадка и небольшой зоопарк, но и ипподром.
В летний период в клуб приезжали военные с семьями, дети играли на детской площадке, смотрели на зверей в зоопарке, а родители сидели за столами на открытых площадках ресторанов и наблюдали за детьми.
Мы часто бывали в этом клубе с доктором Махмудом, который, как генерал, мог свободно приезжать сюда со своими гостями. Иногда здесь останавливались делегации российских специалистов, и мне приходилось их навещать. За прошедшие годы здесь практически ничего не изменилось.
У входа в летний ресторан нас встретил директор этого развлекательного комплекса, почтительно поздоровался с доктором Махмудом и провел нашу компанию в угол большого зала к довольно большой группе солидных гостей ресторана. Я издалека стал узнавать знакомые лица, с которыми мне приходилось работать в Сирии и которые захотели встретиться со мной.
Первым Махмуд подвел ко мне своего бывшего начальника, министра местной администрации и экологии Хиляля Аль Атраш. Возглавляемый Махмудом Центр защиты окружающей среды относился к этому министерству, и нам приходилось часто обращаться к министру за помощью в решении различных вопросов. Сначала это касалось строительства нового здания Центра, затем – поставок оборудования для этого Центра, а потом – выбора места и строительства завода по производству активированного угля, необходимого для медицинской, нефтяной и текстильной промышленности. Но наибольший спрос на активированный уголь был у Министерства обороны для производства противогазов. Информация о производстве активированного угля дошла и до производителей алкоголя, и некоторые из них, в первую очередь Камаль Готбан, стали уговаривать меня выделить им некоторую квоту угля для очистки их алкогольной продукции.
А позже министр уговорил нас заняться большой проблемой – очисткой питьевой воды, и на это уходила большая часть времени работы Центра.
Народу оказалось довольно много, но всех рассадили за длинным столом, с одной стороны которого приятно журчал фонтан в центре небольшого бассейна, а с другой стороны почти к самому столу склонялись бутоны душистых роз.
Большая часть присутствующих на этой встрече училась в Советском Союзе, практически все говорили по-русски, и ощущение было такое, что мы находимся в компании русских друзей, где один тост сменялся другим.
И все же грустно было во время этого пребывания в Сирии. Страна понравилась нам с первого раза доброжелательным народом, очень похожим на русский, историческими памятниками и даже бескрайними пустынями, где среди песков пасутся черными точками стада баранов, пытающихся найти клочки засохшей травы. Раньше мы неоднократно посещали известные древние памятники, и нам никогда не было скучно посмотреть на них еще раз, а в этот раз нам не удалось посетить многие из них из-за того, что ехать туда было небезопасно.
Основной целью поездки в Сирию было встретиться с моими бывшими друзьями и знакомыми и выяснить их позицию по отношению к существующей власти, к стремлению США и западных стран свергнуть режим Башара Асада. Выяснить, действительно ли большая часть сирийской армии перешла на сторону оппозиции.
В ответ на это старые друзья ответили: а кто же тогда в течение четырех лет воюет с террористами и кто теперь при поддержке российской авиации гонит их с захваченных территорий? И кто выходит на улицы сирийских городов на демонстрации в поддержку Башара Асада, и кто благодарит Россию и Путина за поддержку Сирии в борьбе с террористами ИГИЛ и прочими террористическими организациями, которые появились на Ближнем Востоке не без помощи Соединенных Штатов?
Америка и Европа только делают вид, что поддерживают решение ООН по борьбе с терроризмом, на самом деле их устраивает тот хаос, который был создан на Ближнем Востоке и в Сирии, в том числе при прямом участии США. Их устраивает, что они получают дешевую и неучтенную нефть, переправляемую террористами из Сирии и Ирака в Турцию и затем по всему миру. Они не хотят отказаться и от качественного сирийского хлопка, пшеницы и фосфатов, которые находятся на захваченных террористами ИГИЛ территориях и которые по демпинговой цене переправляются через Турцию в Европу, а там делают вид, что ничего об этом не знают.
С самого начала гражданской войны Россия предпринимает все возможные меры для урегулирования конфликта между правительством Сирии и оппозицией и даже добилась их официальной встречи в Женеве, но по вине той же оппозиции первая встреча была сорвана.
В январе 2016 года опять по инициативе России и при поддержке ООН была организована встреча представителей сирийского правительства и оппозиции. Сирийская делегация прибыла на переговоры в назначенное время, а представителей «оппозиции» пришлось ждать шесть дней. Переговоры шли не напрямую между делегациями, а через посредника, который передавал вопросы и требования делегаций. Представители оппозиции сразу выдвинули ряд требований, без выполнения которых они грозили отказаться от участия в переговорах. Они требовали, чтобы до начала переговоров Башар Асад ушел с поста президента Сирии, чтобы сирийские правительственные войска прекратили наступление, а российская авиация перестала бомбить захваченные террористами территории.