– Ты любишь небо. Глядя на грозовое небо и тучи, с которых готовы вот-вот сорваться капли, ты вспоминаешь сад, в котором вы с мамой выращивали цветы, а именно – гортензии. Чернильно-сиреневые, которые так любила твоя матушка. Именно их напоминают тебе грозовые тучи.
Я распахнула веки, шокированно глядя на Айерса. Я говорила об этом не Хлое, а Илауду! И один-единственный раз!
– Ты любишь рассветное небо. Особенно, когда оно окрашивается в багряно-оранжевый цвет. Он нравится тебе, потому что напоминает камин и тепло объятий, которые дарил твой отец в те редкие дни, когда он не уезжал из поместья и проводил с семьёй выходные.
– Я…
– Твой любимый цвет – белый, потому что он олицетворяет то, что ты ценишь больше всего – искренность. Но ты редко сама в него облачаешься, потому что он слишком маркий. Ты права, письма писала не ты, но все они были о тебе. Я не был влюблён в Хлою, никогда. И ни к кому другому никогда не чувствовал и сотой доли того, что ощутил к тебе. С той самой встречи у ворот академии. Всегда – это была лишь ты. Несса, для меня ты не просто леди, с которой я хочу создать семью и прожить всю жизнь. Ты – моя душа, моя эстер.
Я вроде слышала его, но, кажется, до конца не осознавала сказанное. Мне даже Илауд так в любви не признавался. Оно и понятно сейчас было, почему… Когда он говорил о своей влюблённости, мне казалось, трепетало моё сердце, но я ошибалась.
Только уверенный в себе и своих чувствах человек будет смотреть прямо в глаза, а не мямлить что-то себе под нос, прикрываясь растерянностью и смущением, но при этом цепко держа за руку.
Айерс тоже смутился, это было видно по чуть порозовевшим щекам и ушам. Но он смотрел прямо, он ловил мой взгляд и не ждал от меня ответа. А я… мне хотелось провалиться сквозь землю, потому что я не могла ответить взаимностью. Я однозначно не ощущала к нему таких чувств.
Да, он был мне симпатичен (с его-то внешностью разве могло быть иначе?), да, тот поцелуй во мне будто вулкан разбудил. Но сказать, что Айерс – моя душа… Нет, этого я не могла. А обманывать я не любила, в этом Айерс был прав.
Однако молчать дальше – значит, оскорбить человека, который признался в любви, чего мне тоже не хотелось.
– Ты прав во всём, что озвучил ранее. Я ценю искренность и благодарна тебе за твою. Но прости, пожалуйста, ответить на твои чувства не могу. Я…
– Я рад, что ты услышала меня. Не нужно извинений. Тот, кто должен извиняться – это я.
Но я не могла с ним согласиться, тем более что всей правды пока не знала.
– Скажи, а эстер – это красивое сравнение или…
– Или.
Айерс наконец сел напротив. Словно до признания он находился в сильнейшем напряжении, а теперь мог выдохнуть.
Я закусила губу.
– Всё дело в императорской крови. Я не пробудил в себе магию императорского рода, однако пробудил его кровь. Для тебя эти слова ничего не значат, ведь о главном секрете императорской семьи знает ограниченный круг лиц. О том, кто такие шадарэ, тебе расскажет Алексис, я же поведаю об эстер и авроре.
Парень сцепил руки в замок, но продолжал смотреть прямо на меня.
– О том, что ты для меня не просто увлечение и первая любовь, а эстер, я понял слишком поздно. Как ты и говорила, моя надменность и уверенность в том, что я – лучший из всех возможных вариантов, а иначе и быть не может, сыграли со мной злую шутку. Я был слеп. И в момент, когда получил то письмо, в котором ты впервые заявила о разрыве наших тайных отношений, решил, что это игра, что ты обиделась, ведь я так и не добился разрешения на брак.
– Давай без самооскорблений. Айерс, тебе было четырнадцать, когда всё это началось, и, будем откровенны, в атмосфере всеобщего почитания и постоянного заглядывания тебе в рот иначе о своей персоне ты думать и не мог. Давай ты просто будешь озвучивать факты. Я до сих пор не очень понимаю, ни кто такие шадарэ, ни кто такая эстер, да ещё и аврора какая-то появилась. И при чём тут императорская кровь?
– Хорошо. Моя увлечённость тобой не была секретом ни для кого, кроме тебя и, в какой-то мере, даже меня. Я прошёл все стадии от гнева и отрицания до принятия. Я не ждал никакой иной реакции, кроме как положительной, на своё первое письмо. Скажем прямо: мои первые письма ты, вероятно, сочла бы за оскорбление. Ведь наследник эрцгерцогства, весь из себя прекрасный, наделённый властью и полномочиями, снизошёл до сироты, у которой не было ничего, кроме прекрасного лица и среднего резерва магии.
– Ты снова ругаешь себя.
– Иначе не получается. Я не понимал, что моя кровь давно избрала тебя, а потому, когда моя семья прямо спросила о том, являешься ли ты моей эстер, ответил отрицательно. В нашей ситуации имело место быть не одному, а как минимум двум заговорам. Первый – со стороны леди Хлои и тех, кто стоял за её спиной. А второй человек, который вмешался и воспользовался ситуацией – моя бабушка по матери леди Карин Белтран.
– Твоя кровь что сделала?
Айерс улыбнулся. Так довольно и широко, что я залюбовалась. Но это длилось недолго. Он вновь стал серьёзным.
– Сейчас я открою тебе самый большой секрет императорской семьи. Отнесись к нему со всей серьёзностью, Несса. Легенда о драконах – не вымысел. Да, сейчас их в нашем мире не существует. Но императорский род – это те, в ком есть кровь драконов. Это не значит, что мы, будучи людьми, можем перевоплощаться в этих могучих существ, хотя императорский род лелеет и эту надежу. Надежду на то, что кто-то из потомков непременно пробудит в себе истинного дракона.
– Это звучит невероятно. Надо же, драконы и правда были частью нашего мира…
– Понимаю. Однако кое-что от драконов у членов императорской семьи всё же есть. Уникальная магия, огромный магический резерв и… особенности, можно сказать, привязанности. Если буквально, то эстер и аврора – это сердце или душа сокровищницы дракона, его вторая половина, которой может быть только противоположный пол, а шадарэ – сокровище.
– Погоди, но вы называете этими терминами людей. Если с эстер и авророй понятно – так называют возлюбленных, то с шадарэ… Как люди могут быть чьими-то сокровищами? Мы же не вещи…
– Тем не менее, именно эти термины лучше всего отражают отношение члена императорской семьи, пробудившего в себе кровь предков. Как тебе известно, моя прабабушка Изабель была принцессой, которая вопреки всеобщему мнению, разнице положений и политической обстановке в мире на тот момент избрала своим мужем эрцгерцога Шейрна. Он был для неё эстер. И с того момента, как она повстречала его, на брачном рынке Её высочество стала совершенно бесполезной. К тому же…
– К тому же?
– В императорской семье нет ограничений на статус и положение невесты или жениха, даже если сам будущий император изберёт девицу самого низкого происхождения. Если она его эстер или аврора – её примут в семью с распростёртыми объятиями. Она станет желанной дочерью, затем матерью рода. Спустя два поколения кровь Её высочества Изабель запела во мне, я тоже обрёл свою эстер.
Спустя минут пять молчания я выдохнула:
– С этим разобрались…
Хотя отлично понимала, что потрачу ещё много времени на анализ сказанного Айерсом. Это всё так сложно было принять!
– Ты сказал, что одним из заговорщиков был член твоей семьи. Почему ты так решил? Может, твою бабушку оклеветали?
– Увы. Её целью была моя инициация. По замыслу бабушки боль от предательства должна была её спровоцировать. Ей не было известно, что ты не ответила на мои чувства, что меня водят за нос. А для подстраховки она связалась с семьёй графа Веранского и заручилась её поддержкой (сын графа должен был тебя соблазнить), пообещав дать шанс их дочери, которая сейчас учится на третьем курсе. Шанс на то, чтобы она стала моей невестой и, возможно, будущей императрицей, если Алексис не изменит своего решения и не отзовёт свой указ о назначении меня своим наследником.
– Граф Веранский… – эхом повторила я. – Получается, Илауд начал со мной отношения из-за желания своих родителей, которые хотели породниться с тобой. Вот почему они настояли на знакомстве и даже назначили дату официальной помолвки.
– Однако им не было известно, что Илауд давно погряз в обмане, который начался со злой шутки, с желания унизить высокомерного и такого недосягаемого наследника эрцгерцога. И стал в итоге пособником других заговорщиков, чьей целью было моё устранение. Впрочем, выйди ты замуж за Илауда – и моё восхождение на престол стало бы невозможным.
– Айерс, я запуталась.
– Неудивительно. В первый год их грязной игры всё это было только унижением меня и попранием моей чести. Шалость, не выходящая за пределы академии. И надежда самой Хлои на то, что она сумеет перенаправить мой интерес на свою персону. Отсюда и опаивание тебя с целью оттолкнуть от меня и притупить твоё восприятие реальности, а заодно и попытки напичкать меня всякого рода зельями.
Я не знала, даже не предполагала, что и Айерса чем-то опаивали…
– Мой ближний круг в академии… Оказалось, что все они принимали участие в обмане. Однако на втором году обучения всё изменилось. Уж не знаю, кто именно проболтался об этой злой шутке – сама Хлоя своей семье или кто-то из моих так называемых друзей похвалился, но это случилось. И тот, кому был известен секрет императорской семьи, воспользовался ситуацией, желая довести её до моего срыва. И с того момента Хлоя и остальные участники выполняли поручения этого заговорщика, справедливо опасаясь за положение своих семей и собственные жизни.
– Срыва?
На Хлою и остальных мне было откровенно плевать. Даже если их всех скопом казнят. Заслужили!
– Повторюсь: о том, что ты моя эстер, я понял очень поздно. Наверное, проводи мы больше времени вместе, я сообразил бы гораздо быстрее и прекратил находиться в мире иллюзий. Однако всё ограничивалось перепиской и редкими встречами, на которых ты в упор не обращала на меня внимания, и шанса на то, чтобы стать к тебе ближе – не было. К тому же мне так же, как и тебе, подливали дурманящие отвары. Не в таком объёме, а гораздо меньшем, и значительно реже, однако достаточно, чтобы я не задавался логичными вопросами о сути наших отношений. Опять же мой характер сыграл не последнюю роль.