— Да. Если у вас проблемы с машиной, я ничем не могу вам помочь, месье. Меня ждут, мне надо ехать.
Сердце так сильно стучало в груди, что ее голос дрожал. Она чувствовала себя слабой и беззащитной перед незнакомцем.
— Надо нам поговорить, красотка! Я ищу твоего мужа, Тошана, и его мамашу. В Перибонке мне сказали, что все оттуда уехали и перебрались за озеро.
Эрмин не нашлась что ответить.
— Кто вы? — чтобы выиграть время, спросила она. — Вы работали с моим мужем?
— Мое имя тебе ничего не скажет, — резко ответил он. — Я просто хочу знать, где мать и сын Дельбо. Ты наверняка в курсе.
Эрмин быстро соображала.
«Он врет. Если бы он расспрашивал людей в Перибонке, знал бы, что Тошан ушел в армию. И откуда он едет? Из Валь-Жальбера? Тогда ему известно, где я живу».
Внезапно она подумала о записке на двери со словом «Месть» и о подожженной хижине, и у нее по спине побежали мурашки. А тут еще надо было сдерживать встревоженного Шинука, который так и норовил сдать назад.
— Сожалею, месье, — заявила она твердо. — Мой муж нашел себе работу в Вальдоре и вернется только на Рождество. Что до моей свекрови, то она собиралась перезимовать у кого-то из родственников. Мы с ней не в ладах, так что я не могу вам сказать, у кого именно она сейчас гостит.
Мужчина, без сомнения, знал, что Тала индианка, так что мог предположить, что она находится в одной из резерваций индейцев монтанье.
— Не держи меня за дурака! — прорычал он. — Предупреждаю, дамочка, что начнутся большие неприятности, если будешь нести вздор. Сам-то я не злой, но знаю человека, который будет очень недоволен таким ответом. А еще я советую тебе, такой красивой, не шататься в одиночку по вечерам. Обидно будет, если с тобой случится что-то нехорошее.
Эрмин постаралась скрыть нахлынувший на нее страх, откашлялась и добавила:
— Я правду вам говорю. И потом, становится холодно, я бы хотела вернуться домой. Вы меня задерживаете!
Из кабины грузовика вылез второй мужчина. В руках он сжимал охотничье ружье. На этот раз Эрмин поддалась панике. Она решила отпустить вожжи, надеясь, что Шинук бросится направо, в лес. Это было рискованно, но лучше сломать сани Маруа, чем оставаться лицом к лицу с этими незнакомцами бандитского вида. Однако ни она сама, ни конь не успели отреагировать. Незнакомец поднял свое ружье и заорал:
— Это предупреждение всем Дельбо!
Эрмин не сразу поняла, что он целится в коня. Раздался выстрел — оглушительный, ошеломляющий.
— Нет! — завопила она в ужасе. — Нет! Шинук!
Конь, инстинктивно бывший настороже, встал на дыбы. Пуля оцарапала ему грудь. Грохот и боль испугали его. Он рванулся вперед, прыгнул, обогнув грузовик, но сани с силой ударило о ствол дерева, а Эрмин выбросило на землю. Она увидела, как конь вместе с санями галопом мчится прочь.
«Слава тебе, Господи! — подумала она. — Шинук жив».
Все произошло так быстро, что она даже опомниться не успела. Кто мог так ненавидеть Талу и Тошана, чтобы стрелять в ни в чем не повинное животное?
«Что они со мной сделают?» — стучало у нее в голове, но она не могла встать на ноги.
Эрмин лежала на снегу, а двое мужчин тяжелым шагом шли к ней. Они напомнили ей медведей — такие же грузные и толстые. Но медведи испугали бы ее меньше. Внезапно ее осенило: она закрыла глаза, притворяясь, что с трудом дышит.
— Может, она себе голову проломила? — чертыхнулся тот, кто с ней разговаривал. — В хороший переплет мы попадем, если она коньки отбросила.
— Лучше всего смотаться отсюда поживее! Завтра утром нам надо быть у Альмы. Да ну ее, должно быть, просто валяется в обмороке.
Лежащая совершенно неподвижно Эрмин заметила, что у них четко выраженный сагенейский выговор. Они определенно были из тех мест. Свет фар снова рассек тьму. Мужчины выругались и повернули назад.
В морозном воздухе раздался звук клаксона. Эрмин подняла голову и увидела, как резко тронулся с места грузовик и в то же время приближается машина, направляющаяся в Валь-Жальбер. Эрмин не могла ошибиться, это был старый грузовичок Онезима Лапуанта, латаный-перелатаный, с приделанными впереди полозьями. Почувствовав огромное облегчение, она вскочила и побежала, размахивая руками.
— Онезим, стой! Онезим! — во все горло кричала она, захлебываясь рыданиями.
Через мгновение этот верзила, которого она когда-то так боялась, уже прижимал ее к себе.
— Бедняжка Эрмин, что ты здесь делаешь? Что случилось?
— Мужчины, на грузовике, они мне угрожали. Они стреляли в Шинука. Прошу тебя, увези меня отсюда. Мне было так страшно!
Хотя Онезим и не пристрастился к алкоголю, как его покойный отец, но никогда не отправлялся в путь без бутылочки карибу. Он заставил Эрмин сделать глоток. Ее колотило, и она с трудом держалась на ногах.
— Господи Иисусе! — пробормотал Онезим. — Надо вернуться в Роберваль и заявить в полицию.
— Только не сегодня! — выдохнула она. — Я хочу домой, к детям. И я уверена, что Шинук ранен — надо его найти.
Сбитый с толку Онезим не стал спорить. Все произошло в шести километрах от Валь-Жальбера, так что уже через полчаса они ехали по улице Сен-Жорж. У Эрмин было время подумать об этом ужасном происшествии. Она изложила факты своему спасителю, правда, кое-что утаив, например, не рассказала о расспросах, касающихся ее мужа и свекрови.
Она сразу же увидела, что возле дома Маруа толпятся люди. Там были и Лора с Жослином, которые стояли рядом с яростно жестикулировавшим Жозефом. Эрмин открыла дверцу кабины и спрыгнула на землю.
— Эрмин, дорогая, слава Богу, что с тобой ничего не случилось! — воскликнула мать и побежала ей навстречу. — Мы уже все извелись от тревоги. Симон увидел, как Шинук несется галопом по улице. Он тут же прибежал к нам и предупредил. Такой ужас! Шинук ранен в грудь, а сани сломаны.
— Дорогая моя девочка, — воскликнул Жослин, обнимая ее, — ты попала в аварию? Что случилось?
— Это дорого тебе обойдется, Мимин! — завопил известный своей жадностью Жозеф Маруа. — Тебе придется возместить мне ущерб!
Подошел Онезим, не зная, как себя держать. Посчитав, что ему надо вмешаться, он почесал свою рыжую бороду.
— Не сердитесь, месье Маруа! Я свидетель того, что случилось. Преступники напали на Эрмин. Один из них даже выстрелил в вашего коня. Он испугался и понесся во весь опор, только это его и спасло.
— Что? — вскричала Лора. — Быть того не может! Ты больше не должна выходить из дома одна. Слышишь, Эрмин? Боже мой, Жослин, иди и немедленно позвони в полицейский участок Роберваля.
Эрмин высвободилась из объятий отца и направилась к конюшне, оттуда вышел Симон и, улыбнувшись, чтобы подбодрить ее, сказал:
— Шинук оправился от испуга, а рана, хоть и глубокая, скоро заживет. Я дал ему сена и теплой воды, и он притих. К счастью, лошади всегда находят дорогу к своей конюшне. А что произошло? Где он поранился? Ты бледна как полотно!
Элизабет Маруа только обреченно кивала головой, грубая выходка мужа буквально лишила ее сил.
— Бедняжка Мимин, Жо наговорил тебе всяких глупостей, — сказала она. — Но если на тебя напали, то твоей вины тут нет. Симон, ты знаешь, что один из них стрелял?
— Что? Как это? — рявкнул Симон.
Под пристальным взглядом Лоры Эрмин вкратце изложила ход событий. Видя, что подругу трясет и ей трудно говорить, потому что во рту у нее пересохло, Шарлотта бросилась в дом Маруа, чтобы принести стакан воды.
— Попей, Мимин, тебе станет лучше, — тихо сказала она.
Жослин поговорил с Онезимом и хотел дать ему два доллара в благодарность за то, что тот привез его дочь домой.
— Соседи, месье Шарден, должны помогать друг другу, и мне не нравится, когда нападают на женщин. Но от денег я не отказываюсь, Иветта будет довольна.
С этими словами он откланялся. Лора пригласила всех к себе в дом.
— Полиция должна провести расследование, — заявила она. — Эрмин, ты нам растолкуешь, что произошло, но только когда мы будем в тепле. Идемте, Жозеф, вы тоже, и Бетти.
— Нет, благодарю вас, — сказала Бетти. — Мне надо готовить обед. И никакого толка от меня там не будет.
Тем не менее, прежде чем уйти, она нежно, как мать, переволновавшаяся за своего ребенка, поцеловала Эрмин, что вызвало раздражение у Лоры. Что касается Эрмин, то у нее было только одно желание: оказаться в своей уютной комнате, забраться в кровать вместе со всеми детьми. Поскольку мать запретила ей обсуждать некоторые личные темы, она бы с удовольствием уклонилась от разговора, обещавшего быть весьма оживленным.
Едва она оказалась в гостиной, как к ней бросился Мукки.
— Мамочка, как тебя долго не было! В следующий раз возьми меня с собой.
С озабоченным видом из кухни вышла Мирей с тряпкой в руке.
— А, вот и ты! — пробормотала она. — Объясни, что происходит. Когда пришел Симон и сказал, что с тобой, похоже, что-то случилось, я думала, у меня сердце разорвется. А мне от плиты не отойти.
— Успокойтесь! — приказала раскрасневшаяся от волнения Лора.
Ее глаза сверкали, лицо похорошело. В черном платье и великолепной кашемировой шали она выглядела королевой. Теперь, когда она отказывалась от близости с мужем, то стала еще больше заботиться о своей внешности, надеясь, что заставит его сильнее страдать.
— Мирей, принеси нам глинтвейна, и не жалей корицы и цукатов. Жозеф, садитесь, и ты, Симон, тоже. Шарлотта, сделай милость, отведи Мукки наверх, там Мадлен с Луи и близнецами. Мальчику нечего делать внизу.
— Но, бабушка! — возразил было ребенок.
— Не спорь! — отрезала Лора. — Тебе незачем слушать разговоры взрослых.
Жослин, не отрывая глаз от Эрмин, ходил взад-вперед у рождественской елки. Он без труда читал на ее лице следы пережитого ужаса.
— А теперь, дорогая моя, расскажи нам, ничего не опуская, эту неприятную историю, — сказал он. — Я хочу, чтобы эти негодяи понесли наказание.
— Я вам рассказала самое главное, — вздохнула Эрмин. — Я выехала из Роберваля на закате солнца. На полпути я увидела, что навстречу мне идет грузовик. Водитель так резко затормозил, что машину развернуло поперек дороги. Сначала мне показалось, что ее просто занесло, но тут из кабины вышел мужчина и стал приставать ко мне с вопросами. Словом, все понятно.