— Я схожу и проверю, — сказал Тошан. — Жозеф, вы со мной?
— Разумеется!
Эрмин хотела только одного: успокоить своего ребенка. Мукки сел на землю под кустом роз.
— Как ты, бедный мой? — обеспокоенно спросила она. — Тебе нужно взбодриться, выпить прохладной воды. Я схожу за ней к Маруа.
— Нет, мама, останься, мне уже лучше. Знаешь, мне кажется, это женщина — тело очень похоже на женское. Это ужасное зрелище, уверяю тебя!
Овид Лафлер счел нужным поддержать Эрмин, положив руку ей на плечо. Она поспешно высвободилась.
— Прошу вас, — пробормотала она, — возвращайтесь к своему другу, не задерживайтесь!
— Хорошо, я уйду, — так же тихо ответил он. — Но мы еще увидимся.
Учитель неторопливо ушел, насвистывая мелодию «Голубки», любимой песни Эрмин, которую она исполняла для него одного семь лет назад, в гостиной роскошного дома Шарденов.
— Скатертью дорога! — вполголоса жестко бросила Лора. — Я не нуждаюсь ни в жалости людей, ни в их нездоровом любопытстве. Боже мой! Чем дальше, тем хуже. Мукки, ты действительно видел тело? И это была женщина? Что это означает?
— Может, это она подожгла дом, бабушка? — предположил он. — Нужно вызвать полицию. Папа ведь говорил, что огонь не мог так быстро распространиться сам по себе.
— Маловероятно, — согласно вздохнула Лора. — И даже если это так, она бы успела убежать. Но я хочу знать, кто виноват в случившемся. Возможно, Луи с Кионой солгали: они впустили в подвал постороннюю женщину, и именно для нее Луи решил приготовить ужин. Мирей со мной согласна, он никогда такого раньше не делал. Готовить еду после полуночи!
— Мы еще раз его расспросим, — заверила ее Эрмин. — Теперь ситуация осложнилась. Возможно, имел место поджог и есть один погибший или погибшая!
Тошан и Жозеф Маруа выбрались из развалин. Лица у них были мрачные.
— Мукки не ошибся, — сообщил метис. — Мы нашли тело. Это женщина.
— Мы не стали ничего трогать, — добавил их сосед. — Но я уже говорил вашему зятю, Лора, что сомнений нет. Тело не настолько обгорело. Я видел ботинки, они почти целые.
— Да, я думаю, эта несчастная задохнулась от дыма, — предположил Тошан. — А потом на нее обрушились горящие балки.
— Несчастная! — возмутилась Лора. — Сумасшедшая! Больная, пироманка[5]! Мукки открыл мне глаза. Этот пожар — вовсе не случайность, а чей-то злой умысел. Жозеф, прошу вас, попросите мэра срочно позвонить в полицейский участок в Робервале. А мне нужно кое-что сделать прямо сейчас. Я отстегаю Луи до крови, если потребуется, но он скажет мне всю правду!
Тошан на секунду замешкался. Ему хотелось пойти вместе с Маруа, чтобы еще раз, в кругу мужчин, обсудить эту неожиданную находку, но ревность взяла верх. Он пошел следом за Эрмин, не поддержав ее ни словом, ни жестом. Мукки с Лорой шли впереди. Оправившись от волнения, мальчик вполголоса пытался образумить свою бабушку.
— Если ты напугаешь Луи, он не осмелится рассказать тебе правду, — говорил он.
— Не вмешивайся. Я знаю своего сына: он подчинится, если на него хорошенько надавить.
Растроганная добротой своего старшего сына, Эрмин бросила на Тошана многозначительный взгляд. По застывшему лицу мужа она поняла, что тот в ярости.
— Что с тобой? — мягко спросила она. — Полагаю, это не связано со страшной находкой в подвале…
— Какая проницательность! — язвительно ответил он. — Зачем спрашивать, если ты и так знаешь ответ? Я видел твою реакцию на появление Овида Лафлера, этого жалкого учителишки. Твои щеки горели, у тебя был виноватый вид. Тебе лучше признаться прямо сейчас, что этот мужчина обхаживал тебя во время моего отсутствия, а может, даже хуже!
— Это хороший друг, ничего больше. Я тебе уже тысячу раз повторяла, что он помогал мне, когда Киона пропала. Без него наша любимая сестренка была бы мертва или изнасилована. Мы многим обязаны Овиду, и не будем больше об этом. А если у меня виноватый вид, то только из-за тебя, Тошан, потому что ты постоянно шпионишь за мной, как только я оказываюсь рядом с другим представителем мужского пола.
Лора, услышав обрывки их разговора, резко обернулась.
— Тошан, дорогой мой зять, вы зря теряете время! Эрмин с нетерпением ждала вас все эти годы и даже пересекла на самолете Атлантический океан, чтобы скорее увидеть вас. Да забудьте вы об этом месье Лафлере! Вы зря тревожитесь. Правда, Мукки? Ты же видел, как страдала твоя мать, когда война разлучила ее с твоим отцом.
— Конечно! Пап, неужели ты ревнуешь ее к этому славному Овиду? Не надо, он хороший. Уже много лет он борется за права монтанье и обучает их детей в резервациях. А мама тебя обожает, не сомневайся в этом!
В темных глазах Мукки было столько веры в любовь, соединяющую его родителей, что Тошан пожалел о своем поведении, при этом не одобряя действий Лоры, вмешивающей их сына в подобные разбирательства.
— Позже ты меня поймешь, Мукки, — сказал он вместо извинения. — Мужчина легко поддается ревности, когда владеет сокровищем.
Чувствуя себя очень неловко, Эрмин погрузилась в созерцание пейзажа. Она предала Тошана, бросившись в объятия Овида, — это было бесспорно. Но ради счастья семьи ей следовало изображать невинность и возмущение, и это давалось ей тяжело. «Господи, если бы я могла вернуться назад! — думала она. — Если бы я на самом деле не сделала ничего плохого! Что подумал бы Мукки о своей матери, если бы узнал правду? Он так меня уважает, а я этого не заслуживаю!»
Она могла упрекать себя в былой слабости сколько угодно, одно было ясно: признание недопустимо. Это осознание разбередило рану, которая и без того не хотела заживать. «А ведь он сам мне изменил! — вспомнила Эрмин. — Мне пришлось смириться с тем, что у него была короткая связь с другой. Почему мужчины имеют право быть неверными, тогда как мы, женщины, обязаны хранить верность любой ценой?!»
В эту секунду Тошан взял ее за руку. Удерживая ее так, он подождал, пока Мукки и Лора отойдут подальше.
— Мин, любимая, поклянись мне, что этот мужчина не дотрагивался до тебя!
— Но, послушай, это просто абсурд какой-то! — возмутилась она, не в силах унять нервную дрожь. — Овид Лафлер мог касаться меня случайно во время нашей поездки, например, помогая мне подняться на лошадь. И он не раз пожимал мне руку.
— О! Ты же знаешь, я не об этом!
— Знаю! Но я устала твердить тебе одно и то же! Твоя ревность, Тошан, превращается в болезнь! Скоро мне придется отказаться от моей карьеры, чтобы не общаться с другими мужчинами. Но прежде, чем мы до этого дойдем, я намереваюсь сняться в Голливуде. Учитывая обстоятельства, я не могу поступить иначе. Я рассчитывала поговорить с тобой об этом вечером, когда мы останемся вдвоем, но вот, уже все сказано! Лучше расставить все точки прямо сейчас.
Ее супруг сделал нетерпеливый жест.
— Нет, нет и нет! Я возражаю. Мы договорились, что проведем зиму вместе, в нашем доме на берегу Перибонки. Если ты решилась на это, чтобы помочь своим родителям, это плохая идея. Я уверен, что Лора быстро встанет на ноги. А ты должна держать свое слово.
— Но я тебе ничего не обещала!
— Нет, обещала, и ради этого я вынес все эти скучные дни в Квебеке, повторяя себе, что скоро мы снова будем жить на свежем воздухе, с нашими детьми.
Голубые глаза Эрмин наполнились слезами.
— Эти скучные дни! А я-то думала, что мы оба были счастливы. Я больше не буду навязывать тебе такую пытку. К тому же сейчас не время ссориться. Напоминаю тебе, что в нашем доме сгорела какая-то женщина и вся наша семья тоже могла погибнуть. Наши дети, Тошан! Мы должны благодарить Бога, что остались живы, а не ссориться, как подростки. Только живые могут позволить себе такую роскошь — цепляться к мелочам, чудом избежав настоящей беды.
Ее аргумент возымел действие. Метис покачал головой.
— Возможно, ты и права. Ладно, пойду догоню Маруа. Мы подождем полицию Роберваля возле мэрии.
Успокоенная, Эрмин потянулась к нему за поцелуем. Но он отстранился и с холодным лицом повернул назад. Она решила не настаивать и ускорила шаг, чтобы догнать мать и Мукки.
«Я не могу на него за это сердиться, — сказала она себе. — Он подозревает меня, и у него есть на то причины. Я напишу Овиду и попрошу его быть более сдержанным, не искать со мной встреч. Он должен меня поддержать».
Лора все поняла по ее лицу. Она ласково взяла ее за руку и притянула к себе.
— Не падай духом, милая.
— Это тебе, мама, не помешает присутствие духа!
— Ба, я и не такое видела! Меня так просто не сломать.
Мукки первым перешагнул порог Маленького рая. Наверняка он хотел скорее поговорить с сестрами. Лора воспользовалась этим, чтобы добавить:
— Не знаю, как далеко ты зашла с этим месье Лафлером, но ты можешь рассчитывать на меня: я сделаю все, чтобы успокоить Тошана. Не поддавайся смятению и, ради Бога, не делай такое виноватое лицо в присутствии Овида. Ведь ты актриса, играешь на сцене комедии и трагедии. Неудивительно, что твой муж встревожился. Ты обязана сохранить свой брак, Эрмин. У вас четверо детей, которые должны расти в семье, где царят мир и спокойствие.
— Спасибо за советы, мама! Но давай сменим тему.
— Хорошо, — согласилась Лора, бледная, несмотря на жару. — Я хочу, чтобы ты побыла со мной, пока я буду расспрашивать Луи. Я боюсь потерять самообладание и напугать его. Я вне себя от горя, Эрмин, и если, как предполагает Жозеф, твой брат как то причастен к этой катастрофе, я опасаюсь худшего. Я на самом теле могу его избить, отхлестать тем, что попадется мне под руку. Иногда я бываю такой жестокой! А я и без того дров наломала, обвинив Киону.
— Да, я рада, что ты это признаешь. Я вообще не очень понимаю, почему ты ей все это высказала. Ведь ты вроде привязалась к ней в последние годы.
Лора устремила взгляд своих прозрачных глаз к верхушкам кленов, качавшимся под легким ветерком. В голосе ее звучала грусть, когда она тихо призналась: