— Андреа, что привело моего старого друга в такую ярость? Мне ведь не показалось, я слышал из Маленького рая его крики. Поначалу я не понял, кто кричит, но затем узнал его голос. Нас ведь осталось не так много в Валь-Жальбере.
Андреа покачала головой, пытаясь придумать, как объяснить поведение мужа. Нельзя было раскрывать Жослину Шардену всю правду.
— О! Вы же знаете, Жозеф в прошлом злоупотреблял алкоголем и до сих пор подвержен приступам гнева. Что-то вызвало у него раздражение. Я не смогла его урезонить. Он был похож на сумасшедшего. Вы же сами слышали, как он звал вашу дочь и даже свою первую жену. Судя по всему, его хватил удар. Боже милосердный, какое несчастье!
Ее губы дрожали. Всхлипывая, она стиснула руки. Жослин участливо коснулся ее руки:
— Держитесь, будем надеяться на лучшее. А вот и доктор.
Врач был немногословен. Жозеф действительно стал жертвой инсульта. Его следовало оставить под наблюдением, чтобы оценить последствия случившегося.
— Ваш муж пришел в себя, это обнадеживает, мадам. Его зрение не пострадало, но он не может говорить, что в таких случаях бывает довольно часто. Мы будем следить за его состоянием.
— Я могу его увидеть? — взмолилась Андреа.
— Разумеется!
Жослин как раз собирался спросить, будет ли уместен его визит, как к ним подбежала Лора.
— Что случилось? — воскликнула она. — Медсестра сказала мне, что видела тебя, Жосс! Андреа, вы плачете? Что-то с Мари?
— Нет, с моим мужем. Инсульт. Простите, мне нужно идти к нему.
Оставив супругов Шарден, она поспешила за доктором.
Жозеф показался ей неузнаваемым. У него было мертвенно-бледное лицо с искаженными чертами, рот искривился влево. Больничная койка почти скрылась под этим большим, по-прежнему крепким телом.
— Господи, Жозеф, — простонала Андреа, — как же ты меня напугал!
В слезах она опустилась на стул, стоявший возле узкой кровати, и робко взяла мужа за руку.
— Боже мой! — всхлипнула она.
Несколько лет назад он сделал ее женщиной. Андреа невольно подумала об этом, будто снова увидев его в номере отеля, где они провели первую брачную ночь. Она вспомнила о своем страхе перед неизбежностью сексуального акта, но также и об испытанном удовольствии. «Ты подарил мне счастье, Жозеф! — подумала она. — А также дом, очаг. Милую падчерицу, твою малышку Мари. Как мы будем жить без тебя?»
Он не обращал на нее никакого внимания и даже не смотрел в ее сторону. Но его пальцы выскользнули из рук Андреа. Это было сделано намеренно. Женщина поняла, что муж все еще сердится.
— Прости меня, — тихо произнесла она. — Мне следовало сжечь это письмо. О Господи, как же я казню себя за то, что не сделала этого!
Андреа замолчала, поскольку к ним подошла монахиня. Огромное здание было наполнено различными звуками, гулом голосов, среди которых порой слышались стоны и плач. Жозеф тщетно пытался что-то сказать. Он закрыл глаза, испытывая ужас оттого, что оказался здесь. Никто не знал, что он сожалеет о том, что остался жив. В тот день это было его единственной мыслью.
В коридоре Лора слушала объяснения Жослина. Как только он закончил, она заявила:
— Меня это совершенно не удивляет. У него такой взрывной темперамент! Когда он напивался, его боялись собственные дети. Он часто поколачивал Симона, да и Армана тоже. Эрмин мне об этом рассказывала.
Они еще немного поговорили о своем соседе и друге, затем Лора принялась уговаривать мужа навестить малышку Адель.
— Я заберу ее к нам через неделю. Жосс, эта девочка такая очаровательная, настоящая куколка, ангелочек!
— То-то я смотрю, ты с ней не расстаешься, — проворчал он. — Я не хочу, чтобы она жила у нас. Ты даже не спросила моего мнения!
— Помнишь, я собиралась удочерить Шарлотту? Так вот, это ее дочь, а значит, моя внучка. Я не могу бросить на произвол судьбы эту невинную душу из-за глупости, совершенной ее матерью. И потом, глупость ли это? Ведь она встретила свою любовь. Разве это преступление?
— Но он немец! — тихо сказал Шарден.
— Ты меня утомляешь, Жосс! Идем! Во время войны я реагировала так же, как и ты, но в некоторых обстоятельствах следует быть более терпимыми.
Пять минут спустя Жослин уже таял от нежности, глядя на спящую девочку, прижимающую к груди тряпичную куклу. Покоренный ее милым личиком, он ласково коснулся темных кудрей. Лора не сделала никаких комментариев, но внутренне уже ликовала.
— Ну что? — спросила она после короткой паузы.
— Я приготовлю для нее комнату, как только вернусь в Валь-Жальбер, — сказал он. — Мы о ней позаботимся. Ты приняла правильное решение, Лора. В Маленьком раю стало слишком пусто и грустно. Он будет уютным гнездышком для этого птенчика.
Они растроганно улыбнулись друг другу. С самого рождения Адель почти не знала, что такое комфорт и безопасность настоящего домашнего очага. Они оба это понимали и были полны решимости заботиться о девочке, сколько потребуется.
Шарлотта спала. Домочадцы сменяли друг друга, чтобы дежурить у ее постели, следить за ее дыханием, цветом лица и температурой. Людвиг спал на шкуре, постеленной рядом с кроватью, прямо на полу. От избытка эмоций и бессонных ночей молодой отец совсем обессилел. Его никто не беспокоил — все понимали, что ему надо отдохнуть.
Каждый нашел себе занятие. Бабушка Одина укачивала на своей большой груди младенца, который мирно сосал палец. Мл пен решила приготовить вкусный ужин. Хлопоча на кухне, она предвкушала момент, когда они соберутся вокруг дымящегося аппетитного блюда. За столом все будут много разговаривать, смеяться, возможно, даже плакать, но это будут хорошие слезы, вызванные чувством огромного облегчения, которое они все испытали.
Близняшки удалились в комнату, которую делили с Акали и Кионой. Четырем девочкам было о чем поговорить. Речь шла о внезапной смерти Шогана от полиомиелита, о малышке Адели, получившей осложнения после той же болезни, а также о неожиданном отъезде Кионы две недели назад.
— Ты нам так ничего и не объяснила, — отчитывала ее Лоранс. — Дедушка сразу же увез тебя вместе с лошадью и пони. Почему?
— Я была в опасности. Когда я увидела Мин в прошлом, в день закрытия завода, я почувствовала, что умираю. Это было ужасно. Я обо всем рассказала своему отцу. Он понял, что я права и что мне лучше уехать подальше от Валь-Жальбера.
— И все же ты могла бы поставить нас в известность! — возмутилась Мари-Нутта. — К тому же нам пришлось жить у Маруа, а там было совсем не весело. К счастью, Мари вернулась от своих бабушки и дедушки. О, какая же она рассудительная!
Акали жадно слушала, радуясь встрече со своими подружками. Она уже многие годы беззаветно любила этих девочек.
— Лоранс, мне хочется взглянуть на твои рисунки! — попросила она. — Киона говорила, что ты готовишь подарок Эрмин.
— Да, они здесь со мной, в сумке. Мне нужно их закончить. Я много работала по старым фотографиям, потому что Киона уехала…
— Покажи их нам сейчас, — сказала Мари-Нутта. — У нас еще есть время до ужина.
Лоранс, польщенная таким интересом к ее работам, согласилась. Девочки продолжали шушукаться. На Киону уже никто не обижался.
В это время Эрмин сидела в тени под навесом, укрывавшим деревянную террасу. Тошан стоял рядом. Он не решался завести разговор. Его не покидало ощущение, что между ними растет пропасть и что ему нужно скорее ее перешагнуть, чтобы не сорваться вниз.
— Мин, дорогая, сегодня ты совершила настоящее чудо Похоже, Шарлотта спасена.
— Я буду в этом уверена только к завтрашнему утру, — тихо ответила она. — Ночью может произойти что угодно. Она потеряла много крови. Слишком много.
Чувствуя себя неловко, он молча кивнул. Все, что касалось деторождения, его немного обескураживало, поскольку он культивировал идиллический образ женщины и матери. Для него самым лучшим моментом оставался тот, когда он входил в комнату к своей супруге и видел ее в чистой ночной рубашке, на белоснежных простынях, с младенцем, прижатым к груди, которая будет питать его несколько последующих месяцев.
— Все ведь закончилось хорошо, — с рассеянным видом сказал он. — Я думал, мы ее потеряем. Но я не понимаю одного — твоего поведения по отношению ко мне. Не очень тактично было осыпать меня упреками в присутствии моей бабушки и Людвига, припоминать мне несчастную Симону… Я не считаю, что заслуживаю всех этих упреков.
Эрмин бросила на мужа взгляд, полный горечи.
— Я была вне себя от гнева. За то время, пока длились схватки, ты мог бы съездить к ближайшему доктору, ты, тот, кто умеет так быстро передвигаться, когда ему это нужно. Признаюсь, меня это чуть не лишило рассудка. Тошан, я никак не могу избавиться от мысли, что, если бы я не приехала в тот день, по чистой случайности, вы дали бы Шарлотте умереть.
— Бабушка Одина советовала подождать. Я полностью ей доверяю, она помогла появиться на свет куче ребятишек.
— Подождать? Какая глупость! В подобных случаях медицинская помощь просто необходима! Одина сама могла об этом догадаться и отправить тебя в Перибонку. К тому же у тебя была лошадь Кионы. Ты же знаешь, что мне в итоге пришлось сделать?
— Мин, успокойся! — возмутился он. — Ты словно разъяренная фурия!
— Да, я до сих пор в ярости. Достаточно было посоветоваться и принять правильное решение. Тошан, мы втроем помогли родиться этому мальчику. Людвиг по моему указанию давил на живот Шарлотты. Одина разрезала промежность ножницами, а я смогла ухватить младенца руками и потихоньку тащила к себе. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я сделала все возможное, чтобы спасти человека, которого люблю, и дать шанс на жизнь невинному созданию! А теперь у меня перед глазами так и стоят эти странные моменты, такие необычные, когда мне пришлось отбросить всякую стыдливость и страх, поскольку любое проявление нерешительности могли убить кого-то из них. Да, я довольна, но при том так разочарована твоим поведением! Ты даже не пришел поддержать меня, ты убежал колоть дрова!