Пия чувствовала, как остальные с любопытством смотрят на нее: что предпримет новенькая? Никто ничего не говорил и не двигался. Все кровати были заняты. Дженни сидела рядом с Колетт, опустив голову и ковыряя грязь под ногтями. Никто не хотел делиться койкой с новенькой, да Пия и не ждала, что Дженни уступит ей свое место. На последней кровати у окна сидела, улыбаясь и прижимая к себе куклу, Джиджи. Пия обернулась к монахине:
— Можно мне спать на полу, сестра Эрнестина?
Какая-то девочка захихикала:
— Не хочешь спать в одной кровати с писуньей?
Остальные засмеялись.
— Тихо! — шикнула сестра, и все замолчали. — Будете спать вместе с Джиджи, мисс Ланге, и скажите спасибо за это.
Джиджи подвинулась, чтобы освободить место, и Пия забралась в кровать рядом с ней. По крайней мере, она уже дотрагивалась до малышки и не ощутила ничего дурного. Может быть, когда все девочки уснут, ей удастся незаметно перебраться на пол между кроватью и окном.
— Руки поверх одеяла! — рявкнула сестра Эрнестина. — И не разговаривать.
Девочки укрылись одеялами и выпростали руки.
Сестра Эрнестина, тряся вялым подбородком, ходила по проходу, проверяя, все ли выполнили приказание. Удостоверившись, что порядок не нарушен, она направилась к двери, но у входа обернулась и спросила:
— Кто хочет объяснить Пии, что случится, если она станет хотя бы шептаться после моего ухода?
Девочка лет шести подняла руку. Монахиня указала на нее.
Девочка испуганно зыркнула на Пию и пробормотала:
— За тобой придет дьявол.
— Повтори громче, чтобы все слышали, — велела сестра Эрнестина.
— За тобой придет дьявол! — крикнула девочка.
Несколько воспитанниц постарше переглянулись и закатили глаза. Монахиня сделала вид, что ничего не заметила.
— Правильно, — одобрила она. — А поскольку все вы происходите от падших родителей, вы очень легкие жертвы для лукавого. Помните об этом. Теперь произнесите молитву и ложитесь спать.
— Да, сестра Эрнестина, — хором откликнулись девочки.
Не сказав больше ни слова, монахиня удалилась, и комната погрузилась в темноту. Дверь закрылась, лязгнул ключ в замке. Слышно было только как удаляется по коридору стук каблуков да как свистит в щелях оконного переплета ветер. Очень скоро девочки начали шептаться и хихикать. Кто-то напевал, кто-то тихо плакал в подушку. Джиджи свернулась калачиком рядом с Пней и обвила ее рукой, бормоча что-то непонятное.
— Добро пожаловать в шестое отделение, Пия, — прозвучал в темноте чей-то голос, кажется, с соседней кровати.
— Что за имя такое Пия? — насмешливо протянул кто-то еще.
Фыркнула одна девочка, засмеялась другая.
— Меня назвали в честь прабабушки, — объяснила Пия. Она собиралась сказать, что имя у нее немецкое, но запнулась: кто знает, какие глупости внушали девочкам, прежде чем они попали в приют.
— Вот спасибо маме с папой, — проговорил насмешливый голос.
Некоторые захихикали.
— Не слушай их, — раздался голос Дженни.
Пия приподнялась на локте и напрягла зрение, пытаясь разглядеть ее, но было слишком темно.
— Можно мы будем звать тебя Пипи? — съязвила одна девочка.
— Или Пись-Пись?
— Наверно, мама считала тебя настоящей зассыхой.
Все покатились со смеху.
— Перестаньте! — одернула девочек Дженни. — Ее мама умерла от «лиловой смерти».
Кто-то ахнул, и смех поутих.
— Ты видела, как она умирала? — поинтересовался первый голос.
— Ага, расскажи нам, как это было, — добавил насмешливый голос. — Кровь из глаз текла по всему лицу?
— Прекратите, — снова вступила Дженни. — Вы пугаете маленьких.
— Да брось ты, — отозвался насмешливый голос, — мы все видели, что произошло с сестрой Энн.
— Но незачем об этом вспоминать, — возразила Дженни. — После того как она упала в рекреации, у меня целую неделю были кошмары. И у Джиджи тоже.
— А у кого не было? — поддержал ее кто-то еще.
— Я не видела, как она умирала, — призналась Пия. — Когда я проснулась утром, мама уже скончалась.
— Сочувствую тебе, — проговорил тоненький голосок.
— И я, — подхватила другая девочка.
— А моя мама скоро приедет за мной, — заявил тоненький голосок.
— Как же, жди, — разуверил ее насмешливый голос. — Я сто раз тебе говорила: сестра Эрнестина врет. Она наплела тебе баек, чтобы ты перестала плакать. Она всем такое говорит.
— Нет! — воскликнул тоненький голосок. — Мама вернется! Она мне обещала!
— Тихо, — попыталась успокоить их Дженни. — Хотите, чтобы вас снова наказали?
Все замолчали, и на комнату опустилась тишина, только железные кровати скрипели да тела елозили на матрасах.
Потом Дженни прошептала:
— Пия!
— Что?
— Если сестра Эрнестина услышит, что кто-то разговаривает или плачет после отбоя, провинившиеся получат три удара кожаным ремнем. И не пугайся, если среди ночи она заявится загнать нас в туалет. Она иногда так делает, когда у нее плохое настроение.
— Ага, — подтвердила насмешливая девочка. — И заставляет садиться по двое над дыркой и сидеть, пока что-нибудь не вылезет. — Теперь в голосе сквозили грусть и горечь.
— Спасибо, что предупредили, — поблагодарила Пия.
— Пожалуйста, — ответила Дженни.
Комната снова погрузилась в тишину.
Пия легла на бок, повернувшись к окну. Слезы катились у нее из глаз. Нужно как-то отсюда выбираться.
Наутро сестра Эрнестина ворвалась в комнату со швабрами и плетеной корзиной. Оставив их около двери, она прошагала мимо ряда кроватей, сдергивая с девочек одеяла и шлепая тех, кто не вскакивал сию же минуту. Она еще не успела дойти до окна, когда Пия потрясла Джиджи за плечо, чтобы разбудить ее, и в то же время почувствовала, что ночная рубашка сырая с одного бока. Пия заглянула под одеяло. По простыне расплылось желтое пятно. Другие девочки уже встали и убирали кровати. Пия вскочила, стащила Джиджи с матраса и поставила на ноги. Малышка что-то бормотала в полусне. Ее маленькая мятая ночнушка была вся желтая и влажная. Пытаясь спрятать пятно на простыне, Пия натянула одеяло до самой подушки, но сестра Эрнестина уже остановилась в ногах кровати, грозно взирая на ее мокрую рубашку.
— Разберите постель, мисс Ланге! — заорала она.
Пия откинула одеяло, и сестра Эрнестина схватила Джиджи за руку и потащила в проход.
— Ты знаешь, что бывает с теми, кто писается? — рявкнула она.
Джиджи заплакала и попыталась вырваться. Сестра Эрнестина вынула из-под сутаны ремень и занесла его над девочкой. Пия рванулась к ней, заслоняя собой Джиджи, и крикнула:
— Стойте! Это не она!
Сестра Эрнестина застыла на месте и уставилась на нее.
— Что вы сказали, мисс Ланге?
— Это не она.
— Я слышала, но вы, видимо, забыли, как надо ко мне обращаться.
— Извините, сестра Эрнестина. Это не Джиджи описалась, сестра Эрнестина.
В глазах монахини заплясала свирепая радость.
— Кто же тогда?
— Я, сестра Эрнестина, — сказала Пия. — Это я.
Монахиня отпустила Джиджи, и та, всхлипывая, кинулась к Пии.
— Тогда приготовьтесь к наказанию, мисс Ланге.
— Но это была… это была моя первая ночь здесь, сестра Эрнестина, — пролепетала Пия. — Я устала, была напугана новой обстановкой и не знала, разрешается ли вставать, чтобы облегчиться. И не понимала, куда идти. Я старалась сдержаться, но…
— Это не оправдание, — возразила монахиня и, потрясая ремнем, жестом велела девочке приблизиться. Остальные воспитанницы застыли в молчании. Несколько малышей заплакали. Пия подошла ближе и, закрыв глаза, собрала волю в кулак. Кожаный ремень свистнул в воздухе, опустился на влажную ночную рубашку, и заднюю часть бедер обожгло болью. Колени подкосились, и она упала на пол. По горячим щекам ручьями полились слезы; кожу на ногах, казалось, жалил целый рой ос. Пия развернулась и протянула вперед руки, чтобы защититься. Монахиня снова занесла над ней ремень.
— Прошу вас, сестра Эрнестина, — умоляла Пия, — простите! Это больше не повторится.
Монахиня нехотя опустила ремень.
— Смотрите у меня, мисс Ланге, — проворчала она. — Я наказала вас за ложь. Джиджи каждую ночь мочится в постель. Теперь скажите: вы усвоили урок?
Пия кивнула, от боли сжав зубы.
— Да, сестра Эрнестина, — удалось произнести ей.
— Отлично, — ответила та и убрала ремень под сутану. — Сейчас вам трудно в это поверить, но позже вы поблагодарите меня за строгость. Чем быстрее вы научитесь на своих ошибках, тем легче вам будет в жизни. — Она огляделась вокруг. — Правда, девочки?
— Да, сестра Эрнестина, — отозвался стройный хор.
Монахиня удовлетворенно кивнула и решительным шагом направилась к двери. Там она оглянулась и приказала:
— За работу!
Некоторые девочки взяли швабры и корзину, а остальные стали с грохотом и скрежетом толкать кровати к середине комнаты, отчего зазвенели оконные стекла. Пия с трудом поднялась на пульсирующие болью ноги и сняла влажную ночную рубашку. Коснувшись нежной кожи на задней стороне бедра, она ожидала почувствовать пальцами кровь, но ее не было. Джиджи со слезами на глазах смотрела на свою спасительницу, отчаянно прижав к груди куклу. Между тем старшие девочки подметали за кроватями и протирали подоконники, другие снимали белье с постелей и клали его в корзину. Дженни стянула мокрую рубашку с Джиджи и бросила ее к простыням, предложив Пии сделать то же самое.
— Как ты? — шепнула она.
Пия молча кивнула и кинула рубашку и сырые простыни в корзину.
— Извини, что тебе пришлось спать там. Сестра Эрнестина злится, когда мы меняемся постелями.
— Ты не виновата, — ответила Пия.
— Она отправит вас с Джиджи в прачечную за свежим бельем, — предупредила Дженни. — Но сначала тебе придется проходить весь день в мокром. — Она слегка улыбнулась Пии и вернулась, чтобы помочь остальным.
Под бдительным взглядом сестры Эрнестины две девочки вынесли плетеную корзину в коридор. Как только кровати расставили по местам, все оделись, и выстроились к завтраку.