Садясь в столовой, Пия поморщилась: боль была почти невыносимой. Она сдвинулась на край табуретки, но это помогло лишь отчасти. Доев холодную комковатую овсянку, девочки встали в ряд вдоль стены. Появились другие монахини, чтобы отвести их на работу — кого в прачечную или швейную мастерскую, кого на кухню, на мытье комнат и коридоров. Пия не знала, что ей выпадет — скрести полы, чистить картошку или мыть посуду, — и не смела спросить об этом сестру Эрнестину.
К ней подошла с фонарем в руке маленькая дородная монахиня с добрым лицом и большим родимым пятном винного цвета на щеке.
— Здравствуй, — сказала она. — Я сестра Агнес. Как ты, наверно, знаешь, здесь, в приюте Святого Викентия, все, кроме самых маленьких, работают. И ты не исключение.
Пия кивнула:
— Да, мадам. Я хотела сказать, сестра Агнес.
— Не волнуйся, дорогая. Мать Джо нашла тебе подходящее место. — Монахиня поманила девочку пальцем. — Иди за мной.
Пия последовала за монахиней по лестнице в коридор, стараясь отвлечься от сосущей боли на бедрах. Сестра Агнес, несмотря на свой неуклюжий вид, двигалась очень проворно, и ее сутана развевалась за спиной, как плащ. Она словно скользила по коридору, оставляя позади ароматный шлейф с запахом лавандового мыла и корицы. Пия хотела подойти к ней поближе, чтобы хоть ненадолго спастись от тяжелого духа беды и нечистот, пропитавшего каждый уголок приюта. Они повернули направо и пошли вверх по широкой лестнице. Особняк представлял собой лабиринт коридоров, комнат и лестниц. Как же отсюда выбраться?
Вскоре они ступили в темный, похожий на туннель коридор, который, видимо, вел из главного здания во флигель. В конце прохода сестра Агнес открыла дверь и пропустила вперед Пию. Девочка перешагнула каменный порог и вошла в помещение, похожее на больничную палату. Здесь ее ждал настоящий кошмар.
В зале с высоким потолком стояли ряды железных детских кроваток, и в каждой находились малыши разного возраста и цвета кожи, кое-где по двое и по трое. Некоторые стояли, схватившись пальчиками за белые перекладины кроваток, и безутешно плакали. Другие лежали на боку или на спине, завернувшись в одеяла, или сидя пили из бутылочек и сосали пальцы.
Пия сразу же стала выискивать взглядом Олли и Макса, отчаянно моргая и проклиная себя за непрошеные слезы, мешающие смотреть. Большинство детей были изможденные и невероятно худые, а кое-кто выглядел откровенно больным. Годовалый ребенок с залысинами на головке стоял на одной ножке, поджав вторую, искалеченную и немощную. Одна девочка была слепая, с белыми мутными глазами, полуприкрытыми веками. Сестра Агнес пошла по центральному проходу, не обращая внимания на маленькие ручки, тянущиеся к ней из-за металлических перекладин. Потом она остановилась и оглянулась на Пию:
— Ты идешь?
Та кивнула и поплелась следом; сердце колотилось в груди, налитые слезами глаза метались между кроватками, оглядывая маленькие личики детей возраста ее братьев. Один ребенок был слишком худеньким, у другого было меньше волос, чем у Олли и Макса. У того ямочки на щеках, этот рыжий. Вон там у мальчика слишком широкий нос, у следующего слишком пухлые щечки. Потом она увидела светловолосого голубоглазого младенца и схватила его на руки. Но сердце у нее упало: это была девочка. Сестра Агнес поспешила к ней, забрала у нее малышку и положила в кроватку.
— Что ты делаешь? — спросила она. — Ты пришла сюда работать, и нужно следовать правилам.
Пия потупилась и пробормотала:
— Да, сестра.
— Пойдем скорее, — поторопила сестра Агнес. — Некогда прохлаждаться.
Пия проглотила подступивший к горлу ком и последовала за монахиней в другой конец зала, изучая каждое личико в поисках знакомых черт. Когда миновали последнюю кроватку, новые слезы набежали на глаза, грозя политься ручьями: братьев здесь не было.
В дальнем углу комнаты старшая девочка, почти девушка, с бледным лицом и копной темных кудрей меняла на покрытом одеялом столе подгузник малышу. Она выглядела года на два старше Пии, но была ниже ростом и крепче. Закатанные рукава обнажали тонкие мускулистые руки, ноги крепко стояли на полу. Девушка быстрым и уверенным движением подсунула подгузник под попку ребенка, протянула ткань между ножек и завязала концы. Потом надела на младенца рубашку и взяла его на руки. Только тогда она заметила сестру Агнес и Пию.
— Эдит, — обратилась к ней монахиня, — это Пия Ланге, я привела ее тебе в помощь.
— И чертовски вовремя. — Она понесла дитя в кроватку.
— Эдит! — взвизгнула сестра Агнес. — Сколько раз тебе говорить, что браниться такими словами недопустимо!
Эдит вернулась и устало взглянула на монахиню:
— Извините, сестра. Вырвалось. Я прочту десять раз «Аве Мария» и дважды «Отче наш», — скучным голосом пообещала она.
— Прочитай обе молитвы по десять раз, — велела сестра Агнес. — И впредь не забывай следить за языком. У меня нет времени на бесконечные внушения. И горе тебе, если мать Джо услышит такие слова!
— Да, сестра, — кивнула Эдит. Она вынула с полки под столом чистый подгузник и направилась за следующим ребенком.
— Так вот, — проговорила сестра Агнес, наблюдая за работой Эдит, — мисс Ланге будет тебе помогать. Она уже достаточно взрослая, и у нее есть опыт ухода за младенцами. — Монахиня повернулась к Пии: — У тебя ведь были два маленьких брата, так?
Пия онемела, и сердце снова понеслось вскачь.
— Как… откуда вы знаете?
— От матери Джо, конечно же. Она рассказала нам твою историю. Бедняжка, потерять сразу всю семью!
— Что… что вы имеете в виду? — не поняла Пия. — Что рассказала вам мать Джо? — Она задрожала. Неужели монахиням что-то известно?
Сестра Агнес нахмурилась:
— Что твои родители и братья недавно умерли от инфлюэнцы.
Пия впилась ногтями в ладони, стараясь не упасть.
— Нет, — произнесла она. — Ничего подобного. У меня…
— Прости, девочка, — сказала сестра Агнес. — Я не хотела тебя расстраивать.
— Но почему… откуда мать Джо что-то знает о моей семье? О братьях?
Сестра Агнес пожала плечами.
— Ей сообщила женщина, которая привезла тебя сюда. Боже мой. Наверно, не стоило мне ничего говорить. Видит Бог, язык мой — враг мой. Может быть, та женщина что-то перепутала? — Она протянула руку, чтобы коснуться Пии, но девочка отстранилась, качая головой.
— Нет. То есть да. Наверно, она просто перепутала. Моя мать умерла, но отец на войне, а братья… они все еще могут быть живы. Я просто не знаю, где они.
Сестра Агнес перекрестилась.
— Боже мой, я и не представляла… Я помолюсь за них.
— Я думала, Олли и Макс могли попасть сюда, — сказала Пия. — Но я их не вижу. Вы не знаете, не привозил ли кто-нибудь на этой неделе четырехмесячных мальчиков? У них светлые волосы, голубые глаза и…
— Нет. — Глаза сестры Агнес погрустнели. — Близнецов не было.
Пия хотела еще что-то спросить, но Эдит подошла и сунула ей в руки младенца.
— Он мокрый, — бросила она и пошла за другим ребенком.
Пия застыла, прижимая к себе извивающегося и дергающего ногами малыша, совершенно голого, за исключением подгузника. Она еще не оправилась от потрясения, в голове роилась туча вопросов, и она совсем забыла о привычке избегать прикосновений. Потом мальчик заплакал, и Пия очнулась. Преодолев желание отдать его сестре Агнес, она понесла младенца к столу и стала менять подгузник. Нравится ей это или нет, нужно привыкать брать детей на руки. Потому что в детском отделении она сразу узнает, если сюда привезут Олли и Макса. Она сняла мокрый подгузник мальчика и потянулась за чистым. Отчего у нее трясутся руки? От слов сестры Агнес или оттого, что ребенку угрожает опасность? Заменив подгузник и надев на мальчика рубашечку, Пия взяла его на руки и машинально покачала вверх-вниз.
Сестра Агнес улыбнулась.
— Вижу, мать Джо не ошиблась относительно тебя, — заметила она. — Похоже, ты действительно умеешь ухаживать за детьми. Твоим братьям повезло, что у них была такая заботливая сестра.
Пия прикусила щеку изнутри и взглянула на ребенка, чтобы не смотреть в добрые глаза монахини. «Нет, ничего подобного, вовсе им не повезло, — подумала она. — Если бы вы знали, что я с ними сделала, вы бы на пушечный выстрел не подпустили меня к детям. И даже заявили бы в полицию, чтобы меня арестовали».
— Господи, — вздохнула сестра Агнес, — я снова тебя расстроила. Прости… Я думала…
Пия взглянула на нее.
— Вы знаете что-нибудь о мисс О’Мэлли?
Монахиня удивленно вскинула брови.
— Кто это?
— Женщина, которая привезла меня сюда, — пояснила Пия. — Вы ее знаете?
Ребенок захныкал и положил голову ей на плечо. Девочка нежно погладила его по спине, удивленная, что малыш уже готов доверять ей: Глаза Пии наполнились слезами. Она чувствовала его маленькую лопатку и крошечную грудную клетку, но, кроме того, ощущала, как что-то вздрагивает и подергивается у него внутри.
— Нет, — ответила сестра Агнес. — Никогда ее не видела. Мать Джо познакомилась с ней, когда эта ужасная эпидемия обрушилась на городи мисс О'Мэлли начала привозить детей.
— Вы не знаете, она отправляет их только сюда?
— Не имею понятия.
— А можете узнать?
— Это еще для чего? — удивилась сестра Агнес.
— Может, мисс О’Мэлли что-нибудь знает о моих братьях. Вдруг она отвезла их в другой приют.
Эдит прошла мимо них к пеленальному столу с девочкой на руках. Некоторые дети начали плакать.
— Я попробую, — пообещала сестра Агнес. — Но сейчас у нас есть более неотложные дела.
Пия оглядела испуганные лица и маленькие ручки, протянутые между металлическими прутьями, и ужасная боль в груди усилилась.
Эдит снова подошла к ней.
— Ты пришла помогать или страдать? — поинтересовалась она.
Пия хотела подержать мальчика подольше, чтобы дать ему хоть каплю утешения, но другие малыши тоже нуждались в заботе. Она отдала подопечного сестре Агнес.
— Он нездоров, — сказала она. — Нужно показать его врачу.