— С юга Филадельфии, — ответила Пия. — Недалеко от Пятого квартала.
Миссис Хадсон прижала руку к груди.
— О боже. Это правда, что на улицах там мусор и нечистоты и повсюду бегают крысы?
Пия пожала плечами.
— Мама часто говорила, что наш район мог быть и почище.
— Похоже, твоя мама была мудрой женщиной. И я очень этому рада: не допущу, чтобы в доме работал нечистоплотный человек. Мама приучила тебя к опрятности?
— Да, мэм.
— Тогда мы поладим, — улыбнулась миссис Хадсон. — Филадельфийский совет по туберкулезу выпустил листовку с мерами предосторожности на время эпидемии инфлюэнцы, и в нашей семье их неуклонно выполняют. При кашле и чихании надо всегда использовать платок или салфетку, стерилизовать посуду после еды, завести для каждого личную чашку и полотенце. Очень важно запомнить эти правила, Пия. Я могу на тебя положиться?
— Да, мэм, — ответила девочка.
— Хорошо. — Миссис Хадсон вышла из кухни, и Пия последовала за ней. — Малышка Элизабет сейчас спит. Ей чуть меньше двух лет. А Софи и Маргарет в игровой комнате, по крайней мере я надеюсь на это: за нашими непоседами не уследишь. В прошлый раз, думая, что они мило играют в доме, я нашла их в саду по колено в грязи. Ну они и перепачкались! Пришлось выбросить всю одежду и обувь. — Хозяйку даже передернуло от воспоминаний. — Предупреждаю: они еще те проказницы. Вечно куда-нибудь залезут.
Пия кивнула, пытаясь всем видом выразить согласие, хотя в глубине души не понимала, почему матери так гневаются на испачкавшихся детей. Когда она была маленькой, то больше всего любила делать пирожки из мокрой земли после грозы; фатер только смеялся, хотя мутти иногда ворчала, отстирывая изгвазданную одежду. Отец уверял, что детям полезно играть в земле, а грязь легко выводится с помощью мыла и воды. В этот момент мутти обычно бросала в него мокрую рубашку или носок, и они, забавляясь, бегали друг за другом вокруг корыта. От этих воспоминаний Пия чуть не заплакала.
Из кухни миссис Хадсон, стуча каблучками по сияющим половицам, повела девочку в короткий коридор, а затем в оклеенную обоями комнатку с витражным окном, прикрытым плотными шторами. Там размещались странного вида приспособления.
— Здесь у нас ватерклозет, — с гордостью пояснила хозяйка. — Последняя модель, появилась в прошлом году. — Она подошла к стоявшему на полу у одной стены длинному прямоугольному ящику, обрамляющему фарфоровое ложе. С одного конца торчали медный кран и такие же рукоятки. — Это ванна. — Затем миссис Хадсон указала на другой предмет, похожий на огромную миску с трубой сверху, тянущейся к другому деревянному ящику, откуда свисала ручка на цепочке. — А это унитаз.
— Извините, мэм, — растерялась Пия, — а что такое уни… унитаз?
— Туалет, — снисходительно улыбнулась хозяйка. — А вот ванна для ног и раковина. — Подойдя к крану, она повернула медную ручку. К удивлению Пии, из горлышка пошла вода. Миссис Хадсон подставила ладонь под поток. Через мгновение в воздух поднялись завитки пара.
Пия в изумлении раскрыла рот.
— Это… — начала она.
— Да, горячая вода, — с довольным выражением лица кивнула хозяйка. — Видимо, к твоему приезду доктор Хадсон затопил нагреватель. — Она указала на крашеную полку около раковины. — Здесь свежие полотенца и мочалки, и можешь взять новый кусок лавандового мыла. Когда ванна наполнится наполовину, просто поверни ручку, чтобы остановить воду. Свои обноски оставь на полу. Позже я попрошу доктора Хадсона их сжечь. А я пока поищу, во что тебя одеть.
Пия потеряла дар речи. Она попала в поистине удивительный дом. Про такие чудеса только в книжках пишут. С одной стороны, она радовалась, что ее так хорошо встретили; с другой — чувствовала, что совершенно этого не заслуживает.
— Спасибо, мэм, — только и смогла пролепетать она.
— Тщательно промой волосы и проверь, нет ли блох, — велела миссис Хадсон. — Я не потерплю неряшества.
— Да, мэм.
Хозяйка кивнула и торопливо вышла за дверь.
Пия уставилась в окутанную паром ванну, и мысли ее бурлили, как поток воды из крана. Несправедливо, что она находится в этом красивом доме с такими добрыми людьми, тогда как на долю всех ее близких выпало столько страданий. Отец, выбиваясь из сил, зарабатывал на содержание семьи, а его отправили воевать. Мутти заботилась обо всех и о каждом, включая больных соседей и даже незнакомцев, но умерла ужасной смертью. Бедных маленьких Олли и Макса, невинных младенцев, сестра заперла в холодном подполе, плачущих, голодных и испуганных. Мало того, что они потеряли всю семью, — кто знает, какая жестокая судьба им досталась после этого? И во всем виновата она, Пия, покинувшая братьев, когда они больше всего в ней нуждались. Может, приют служил ей расплатой за содеянное, а уход за малышами, ежедневно напоминавшими об Олли и Максе, — наказанием? Впрочем, она относилась к этой работе не как к наказанию, а как к награде. Однако единственной настоящей наградой стало бы воссоединение их семьи, а такого никогда не будет. Пия опустила голову и впилась ногтями в ладони, а тяжелая боль в груди давила все сильнее и сильнее.
От мрачных мыслей девочку отвлек звук шагов. Она затаила дыхание, ожидая, что войдет миссис Хадсон, но шаги стали тише и растаяли вдали коридора. Пия тряхнула головой. Ее чувства больше не имеют значения. Надо жить дальше и выполнять свои обязанности, даже если нет ни сил, ни желания продолжать существование. Девочка разделась, закрыла кран и залезла в ванну. Горячая вода ласкала ее пересохшую грязную кожу. Пия взяла кусок лавандового мыла и понюхала его. Чистый цветочный аромат напомнил ей о весне в холмах Хейзлтона, когда сквозь влажную землю пробиваются ландыши и фиалки. Ее охватила тоска по тем счастливым временам, и из глаз брызнули горячие слезы. Она бы все отдала, чтобы вернуться к деревянной, испачканной углем лохани в ветхой лачуге родителей, где ее купали в детстве. Тогда все казалось таким простым и не было никаких забот.
В дверь постучали.
— Пия? — послышался голос миссис Хадсон.
— Да, мэм.
— Я нашла тебе одежду. Это мои старые вещи, но, думаю, они тебе подойдут. Не вылезай из ванны, я сама положу их у двери.
— Спасибо, мэм, — ответила Пия.
Дверь приоткрылась, и в щель просунулась и опустилась на пол аккуратная стопка сложенной одежды с остроносыми ботинками сверху.
— Не торопись, мойся тщательно, — велела миссис Хадсон. — Когда закончишь, приходи на кухню.
— Да, мэм.
Когда Пия отскребла слои грязи и въедливый запах приюта, она понежилась в горячей мыльной воде, удивляясь, что может вытянуться почти во всю длину. Она могла бы пролежать в теплой водяной колыбели еще хоть целый час, но не хотела заставлять миссис Хадсон ждать. Девочка вылезла из воды и вытерлась — таких толстых и пушистых полотенец она в жизни не видела, — а потом потянулась за стопкой одежды у дверей. Хлопковые панталоны, шелковая сорочка и пара гольфов были сложены поверх сиреневого платья с поясом цвета слоновой кости; ботинки с кожаными пряжками и обтянутыми тканью пуговками казались совсем новыми. Пия надела белье, натянула на голые ноги и мозолистые ступни гольфы и ботинки и облачилась в шикарное муслиновое платье. Оно подошло ей почти идеально, к тому же ткань приятно льнула к телу. Никогда еще девочка не носила такой нарядной и удобной одежды, но, несмотря на восторг, чувство вины только обострилось.
Когда она вошла в кухню, миссис Хадсон и Лео там не было. Топчась около ряда невысоких шкафчиков с многочисленными выдвижными ящиками, накрытых длинной деревянной столешницей, Пия ощутила себя не в своей тарелке, словно попрошайка на празднике у богатых господ. Откуда-то сверху доносились смех и высокий звенящий девичий голосок. Пия подняла глаза к потолку. Каково это — жить в таком красивом доме с братьями и сестрами и обоими родителями? Знать, что тебе ничто не угрожает и что у тебя всегда будет вдоволь еды, хорошая одежда и достаточно денег? Когда-то она и сама не знала разницы между богатыми и бедными, недоеданием и голодом, желаниями и необходимостью. Небо всегда было голубым, мама с папой всегда о ней заботились, и казалось, они останутся вместе навечно. Теперь, как ни старалась Пия, она не могла вспомнить то давнее чувство защищенности.
А чего от нее ждут Хадсоны? Превратит ли Пию новая работа в узницу или ей разрешат покидать дом в свободное время? Скоро ли доктор Хадсон сочтет, что угроза инфлюэнцы миновала? Потом вдруг сердце понеслось вскачь. А что, если уйти прямо сейчас? Пока ее хватятся, она успеет убежать довольно далеко. Можно вернуться домой и спросить у новых жильцов, не приходил ли отец. Прочесать все приюты в городе в поисках братьев. Насколько Пия понимала, в этом доме двери и окна не запирались, не то что в приюте Святого Викентия. Вот он, шанс вырваться на свободу!
В кухне были четыре двери, но девочка не знала, куда они ведут. От волнения она не запомнила дорогу и могла только догадываться, как вернуться к прихожей. Пия глубоко вдохнула и постаралась мыслить логически. Если она сбежит, то останется одна, без дома, без еды, без денег и пристанища. А если на улице ее подберет на улице полиция? Беспризорников часто привозили в приют, а она вовсе не мечтала снова оказаться в сиротском доме, а то и где-нибудь похуже. Возможно, разумнее подождать и посмотреть, как сложится жизнь здесь. У Хадсонов у нее, по крайней мере, будут крыша над головой и пища. Может, свободное от работы время ей разрешат проводить в городе, и у нее появится возможность искать братьев. Если не сейчас, то позже. Не исключено даже, что, завоевав доверие супругов хорошей заботой об их детях, она наберется смелости рассказать им правду, и они помогут ей.
Тут послышались приближающиеся шаги. Решение приняли за нее: бежать было поздно. Пия разгладила платье, выпрямилась и постаралась расслабиться. В двери появилась миссис Хадсон.
— Я положила Лео спать, — сообщила она. — Одежда тебе подошла?
— Да, спасибо, — ответила Пия.