— Что с тобой, малышка? — спросила она. — Только не говори, что ты заболеваешь.
— Ео, — заявила Элизабет. — Хочу Ео. И Грет. — Она улыбнулась и снова обвила руками шею Пии.
Пытаясь не обращать внимания на пульсирующую боль в ухе и челюсти, няня взяла девочку на руки и вышла из детской.
— Маргарет в игровой вместе с Софи, — объяснила она. — А Лео с нами больше нет. Хочешь пойти к Куперу?
— Ео, — улыбнулась Элизабет.
От страха у Пии перехватило дух, и она поспешила найти миссис Хадсон и сообщить ей, что с Элизабет что-то происходит. Тут она услышала внизу женские голоса. Гадая, кто это может быть, она перегнулась через перила лестницы. Миссис Хадсон и сестра Уоллис стояли у нижних ступеней и тихо разговаривали. Хозяйка явно сердилась. Пия никогда не слышала, чтобы она говорила в таком тоне. Даже снизу было видно, как напряглись у нее плечи и исказилось гневом лицо. Потом она отдала сестре Уоллис нечто похожее на пачку денег.
— Мой муж не должен об этом знать, — заявила она.
Сестра Уоллис сунула деньги в саквояж.
— Понимаю, — успокоила она. — Даю вам слово. А остальное отдадите в следующем месяце?
— Да. Но я все-таки не могу понять, почему вы не предупредили меня. По-моему, вы умолчали нарочно.
— Это повлияло бы на ваше решение?
— Конечно нет, — возмутилась миссис Хадсон. — Но вы с самого начала мне лгали. И я не потерплю угроз.
Пия выпрямилась, сердце у нее внезапно заколотилось; девочка даже испугалась, что его стук слышен внизу. Не стоило подслушивать. По крайней мере, сейчас. Ей очень хотелось узнать, в чем суть спора, но ее ни в коем случае не должны застать за таким недостойным делом. И вдруг Элизабет схватилась пухлыми ручками за перила и заглянула вниз, чуть не выскользнув у Пии из рук.
— Мама! — крикнула малышка. — Хочу Ео!
Пия оторвала ручонки Элизабет от перил и заторопилась назад в детскую.
— Пия! — позвала миссис Хадсон.
Няня, чувствуя спазм в животе, остановилась.
— Да, мэм.
— Выйди, пожалуйста, на площадку.
Пия подошла к перилам, удерживая извивавшуюся Элизабет. Миссис Хадсон и сестра Уоллис, нахмурившись, смотрели вверх.
— Вы подслушивали, мисс Ланге? — спросила сестра Уоллис.
Миссис Хадсон с раздражением оглянулась на нее:
— При всем уважении, сестра Уоллис, это мой дом, и я сама поговорю с Пией.
— Но она подслушивала наш разговор, — возразила сестра Уоллис.
Миссис Хадсон проигнорировала ее слова и снова посмотрела вверх.
— У тебя там все хорошо, Пия?
— Я несла Элизабет к вам, мэм.
— Пусть побудет в комнате девочек, — попросила миссис Хадсон. — Я скоро приду.
— Боюсь, это срочно, мэм.
Миссис Хадсон схватилась одной рукой за перила, словно боялась упасть; лоб ее тут же пересекли морщины тревоги.
— Что случилось?! Принеси ее сюда, пожалуйста.
Пия доставила малышку вниз, избегая пронзительного взгляда сестры Уоллис.
— Я не уверена, мэм, — призналась Пия, — но меня беспокоит Элизабет: мне кажется, она заболевает.
— О нет! — вскрикнула миссис Хадсон. Она приложила тонкую руку ко лбу и щекам Элизабет. — Лихорадки нет. Что тебя насторожило?
Пия замялась. Она точно не знала, в чем заключается проблема, и не хотела говорить о своих ощущениях при сестре Уоллис, но ради Элизабет она должна была объяснить свои подозрения хозяйке.
— Ее как будто беспокоит ухо, она его тянет и теребит.
Миссис Хадсон взяла дочь на руки.
— У тебя ушко болит, моя девочка?
Элизабет улыбнулась и потрясла головой, отчего светлые кудряшки запрыгали.
— А горлышко? — спросила миссис Хадсон, дотрагиваясь до шейки дочери. — В горлышке першит?
Элизабет подняла плечи и захихикала, потом ухватила маму за ухо, словно поддерживая игру.
— Не сказала бы, что ребенка беспокоят уши, — процедила сестра Уоллис и злобно воззрилась на Пию: — Ты отвлекаешь внимание от собственных фокусов?
Миссис Хадсон метнула в сестру гневный взгляд.
— Пия никогда бы не стала подслушивать. Она хорошая девочка.
— Вы уверены? — скривилась Уоллис.
Пытаясь не обращать внимания на противную сестру, Пия не отрываясь смотрела на Элизабет, а в голове бешено вертелись неприятные вопросы. Зачем Уоллис затевает скандал?
— Конечно уверена, — твердо ответила миссис Хадсон. — Она всегда принимает близко к сердцу интересы моих детей. Раз Пии кажется, что Элизабет нездоровится, я ей верю.
Гостья издала раздраженный вздох.
— Может, у девочки режутся зубы. У вас есть успокаивающий сироп из аптеки?
Глаза миссис Хадсон широко распахнулись, она прижала дочь к груди, словно кто-то пытался отнять ее.
— О господи, нет! — воскликнула она. — Доктор Хадсон считает, что так называемые патентованные лекарства только травят детей! Я думала, вам это известно, раз уж вы медсестра. А теперь прошу извинить: мне нужно немедленно отнести дочь в кабинет мужа.
— То есть вы верите этой немке больше, чем мне? — рявкнула сестра Уоллис. — Пия Ланге шпионила за нами!
Девочка оцепенела, вонзив ногти в ладони; голова у нее внезапно отяжелела. За что сестра Уоллис так люто ее ненавидит?
Миссис Хадсон открыла было рот для ответа, но остановилась и растерянно уставилась на сестру.
— Почему вы называете Пию немкой? Вы ее даже не знаете. И кстати говоря, откуда вам известна ее фамилия? Насколько я помню, в первый ваш приход вы посчитали ее моей дочерью.
Глаза у сестры Уоллис забегали, и она опустил взгляд. На висках у нее запульсировали вены. Пия затаила дыхание. В самом деле: откуда сестре Уоллис известны ее фамилия и национальность?
— Мне сказала мать-настоятельница приюта Святого Викентия, — промямлила сестра Уоллис.
— Значит, вы с самого начала знали, что она сирота, — заметила миссис Хадсон.
Сестра Уоллис слишком усердно замотала головой.
— Не с самого, — возразила она. — В поисках приемных родителей для Купера я упомянула о вас матери Джо, и она сообщила, что послала сюда Пию.
— Интересно, к чему бы? — нахмурилась миссис Хадсон. — Как вас это касается?
Сестра Уоллис пожала плечами:
— Не знаю. Я и сама не поняла.
— Ясно. — Миссис Хадсон, наморщив лоб, повернулась к Пии.
Девочка съежилась, ожидая вопроса, почему она скрыла свою национальность. Даже странно, насколько быстро сестра Уоллис умеет находить лживые объяснения. Что еще она скрывает, кроме осведомленности о жизни Пии и денег в саквояже? Уоллис хоть попыталась найти ее братьев? Верилось с трудом, особенно теперь, когда она выдала свою ненависть к немцам. И все же… обвиняя медсестру во лжи, Пия уподобится котелку, упрекающему чайник в копоти. Она и сама без конца врала Хадсонам с момента прибытия в их милый дом. Теперь девочка окончательно решила: как только представится возможность, надо обо всем рассказать хозяйке.
Прошла мучительно длинная минута, и наконец лицо миссис Хадсон смягчилось и она снова повернулась к сестре Уоллис:
— Мне все равно, как вы узнали фамилию нашей няни, но не смейте называть Пию лгуньей. Пусть даже она немка, мне очень жаль, если она побоялась открыться нам. — Она с нежностью взглянула на Пию. — Мои дети любят свою няню, и мы с мужем признательны ей за все, что она сделала для нашей семьи. Мы очень рады, что она с нами живет, и здесь теперь ее дом.
Пия с невыразимой благодарностью взглянула на хозяйку. Ей просто не верилось: один из ее страшных секретов раскрыт, а миссис Хадсон вовсе не придала ему значения.
— Она ведь не сказала вам, да? — с довольной ухмылкой уточнила сестра Уоллис. — Вот видите? Немцам нельзя доверять. Они врут обо всем. Девчонка даже пытается убедить вас в болезни дочери, лишь бы отвлечь от того, что она подслушивала наш разговор. Я не хотела говорить, но однажды она пыталась украсть у меня деньги, когда мы с вами были в гостиной.
— Неправда! — воскликнула Пия.
— Замолчи, — рявкнула на нее сестра Уоллис. — Это было за день до того, как я принесла Купера. — Она снова повернулась к миссис Хадсон: — Помните, мы услышали шум в коридоре? Это она пыталась вытащить деньги из моего саквояжа.
На лице миссис Хадсон отразились обида и растерянность.
— Все было не так! — закричала Пия. — Жизнью клянусь, мэм. Я полезла не за деньгами, а за блокнотом, чтобы посмотреть… — Она крепко сцепила пальцы и постаралась собрать все свое мужество. Во рту пересохло. Надо рассказать об Олли и Максе. Прямо сейчас. Другой возможности не будет. — Я хотела заглянуть в блокнот, потому что мои маленькие братья после смерти матери пропали. Встретив сестру Уоллис в приюте, я просила ее поискать близнецов, но, думаю, она даже не пыталась. Она не любит меня, потому что я немка и потому что в первую нашу встречу я нечаянно нагрубила ей, но тут я могу только еще раз извиниться. Мне очень нужна была ее помощь, а она повела себя совершенно равнодушно. Я надеялась, что в блокноте найдется список приютов и других медсестер в нашем городе. Только за этим я и полезла в саквояж.
Миссис Хадсон побледнела, глаза у нее расширились.
— Бедняжка Пия, — ахнула она. — Почему ты не сказала мне о своих братьях?
— Потому что это долгая… — Пия запнулась, размышляя, стоит ли откровенничать в присутствии сестры Уоллис. — Это долгая история, и я боялась, что вы не поймете. — Она перевела дух и приготовилась к новым вопросам, но хозяйка, к счастью, снова повернулась к сестре Уоллис:
— Вы можете помочь ей?
Уоллис уставилась на Пию, сверля ее безжалостным взглядом, будто пытаясь прочесть тайные мысли девочки. Трудно было понять, разозлилась она или сочиняет новую ложь. Потом медсестра потерла пальцами правый висок, словно страдала от головной боли или напряженно думала. Через некоторое время она заговорила с непроницаемым лицом:
— Твоих братьев отправили в приют Святого Викентия вместе с тобой?
Пия покачала головой:
— Вы прекрасно знаете, что нет.
— Почему я должна об этом знать? — возмутилась сестра Уоллис.