— Но, что бы ни случилось с братьями, вина лежит на мне. — Пия шмыгнула носом и снова вытерла щеки. — Вот почему я не заслуживаю вашей доброты. — Она не ожидала, что заплачет, и ненавидела себя за слезы. Она не заслуживала жалости и понимания. — Если вы захотите прогнать меня, я пойму.
— Не говори глупостей, — сердито заявила миссис Хадсон и взглянула на девочек, чтобы убедиться, что они не слушают. Маргарет и Софи увлеченно переодевали кукол, а Элизабет составляла кубики. Хозяйка понизила голос: — По-твоему, я виновата в том, что Лео заболел и умер?
— Конечно нет!
— А твоя мама? Это ее вина, что она заразилась инфлюэнцей?
Пия опустила взгляд и помотала головой, комкая в кулаке платок.
— Почему же тогда ты виновата в том, что заболела и не смогла вернуться к братьям?
Пия пожала плечами и дрожащими пальцами расправила платок.
— Ты ведь понимаешь, что заболела бы в любом случае, правда? И потеряла бы сознание, даже если бы осталась дома. Ты ведь сама сказала, что вышла на несколько часов.
Пия пожала плечами.
— Наверно.
— Значит, что бы ни случилось с твоими братьями, это все равно произошло бы. И сейчас ты не сидела бы здесь со мной, а лежала бы в общей могиле.
Пия, пораженная, подняла глаза на миссис Хадсон. А ведь хозяйка права: в подполе или нет, но Олли и Макс остались бы в квартире одни, когда она заболела. И если бы Пия умерла — а так, скорее всего, и случилось бы, — кто знает, когда нашли бы малышей? Эта мысль не ослабляла угрызений совести, но Пия впервые после многих месяцев словно смогла вздохнуть полной грудью. Она вытерла глаза и даже сумела улыбнуться.
— Спасибо, мэм.
— За что?
— За то, что не прогоняете меня, а пытаетесь успокоить.
— Спасибо и тебе за честность, — ответила миссис Хадсон. — Жаль, что я раньше не знала твоей истории. Страшно представить, что тебе пришлось нести столь тяжелый груз на юных плечах. Наверно, ужасно, когда сходишь с ума от волнения, и некому даже довериться. — Она встала и вернулась в свое кресло. — Больше никаких секретов, ладно?
— Да, мэм. — Пия снова стиснула платок. Может, она зря искушает судьбу, но надо идти до конца. — Можно у вас спросить, мэм?
— Конечно, Пия, не стесняйся.
Девочка колебалась, стоит ли продолжать.
— Пожалуйста, спрашивай о чем угодно, — подбодрила ее миссис Хадсон. — Мы ведь договорились: никаких секретов.
Пия кивнула.
— Я… я не хотела, но случайно услышала ваш разговор с сестрой Уоллис и… видела, что вы дали ей деньги.
Миссис Хадсон поерзала в кресле и смахнула с юбки невидимую ворсинку.
— Это пожертвование на сирот, — объяснила она.
— Тогда почему вы не хотите, чтобы доктор Хадсон узнал об этом?
Щеки у хозяйки вспыхнули. Потом она встретилась взглядом с Пией и сказала:
— Потому что он рассердится.
— Клянусь, я ему не скажу. Я спросила только потому, что сестра Уоллис может что-то знать про моих братьев.
Миссис Хадсон нахмурилась.
— Почему ты так решила?
— Из-за вопросов, которые она мне задавала. И еще она все время говорила, что я лгу. Откуда она знает?
— Хороший вопрос.
— Извините, что настаиваю, мэм, но почему на самом деле вы дали ей деньги?
Миссис Хадсон с виноватым видом наклонилась к ней и заговорила еще тише:
— Это комиссионные посредника.
— Простите, — сказала Пия, — но я не знаю, что это такое.
— Плата за то, что она нашла Купера. Сестра Уоллис заявила, что ищет детей для тех, кто потерял ребенка или не может иметь своих, и выставляет счет на покрытие расходов. Я не просила ее искать Купера, но она все равно потребовала денег, якобы на поиски других детей. Иначе… — Миссис Хадсон замолчала и мучительно переменилась в лице.
Пия стиснула зубы. Чем больше она узнавала о сестре Уоллис, тем сильнее сомневалась, что та хоть иногда говорит правду.
— Что иначе, мэм?
Миссис Хадсон громко вздохнула.
— Иначе она найдет того, кто заплатит.
Пия охнула. Теперь она ясно видела намерения сестры Уоллис. Этой гадине наплевать на детей, тем более на двух немецких младенцев. Вся доброта и заботливость, все улыбки и жертвы — не более чем маскировка. Видимо, подозрения Пии оказались не лишенными оснований. Она вспомнила странный взгляд сестры Уоллис, когда девочка попросила ее помочь с поисками Олли и Макса сначала в приюте, а потом в доме Хадсонов: медсестра словно увидела привидение.
— Простите меня за такие слова, мэм, но это похоже на… — Пия замялась.
— На что? — спросила миссис Хадсон. — Пожалуйста, закончи свою мысль.
— На торговлю детьми, мэм.
Миссис Хадсон застыла, как громом пораженная.
— Когда я вытащила из кармана саквояжа блокнот, — сказала Пия, — оттуда выпало довольно много денег, и я задумалась, откуда они. — Тут ей пришла в голову неожиданная мысль, и девочка даже выпрямилась в кресле. — Вот почему она отказывается искать Олли и Макса. Думаю, она их тоже продала.
Рука миссис Хадсон дернулась к воротнику.
— О господи? — Она сползла на край сиденья. — Но где тогда она… — Жена доктора остановилась, стараясь справиться с волнением.
— Что, мэм?
— Где она берет детей? Откуда она принесла Купера? — Миссис Хадсон в ужасе смотрела на Пию. — А если она украла его у родителей?
Пия покачала головой:
— Вряд ли. Когда я была в приюте Святого Викентия, туда все время поступали брошенные младенцы. И еще я видела, как сестра Уоллис выбирает детей постарше. История Купера, которую она рассказала, возможно, единственная правда из ее уст.
— Боже мой! — Миссис Хадсон побледнела. — Надеюсь, ты не ошибаешься. — Она прерывисто вздохнула и откинулась на спинку кресла.
— Когда Уоллис придет за остальной частью денег? — спросила Пия.
— Не знаю.
— Она не говорила, где живет?
Миссис Хадсон покачала головой.
— Нет. Иначе я тут же отправила бы туда полицию.
Пия глубоко вдохнула и задержала дыхание, не зная, как лучше сформулировать следующий вопрос, чтобы он не прозвучал нахально, и боясь услышать отказ. Но другого выхода не было: она просто обязана все выяснить, пока не растеряла последнюю храбрость.
— Я понимаю, что прошу слишком много, мэм, но не мог бы доктор Хадсон разузнать о сестре Уоллис побольше и поискать моих братьев? Ведь у него есть доступ к больничным записям и знакомства среди врачей и медсестер.
Миссис Хадсон, кивнув, выпрямилась.
— Конечно. Я попрошу его.
У Пии отлегло от сердца.
— Спасибо, мэм, — поблагодарила она. — Мне очень неудобно, но не мог бы он также узнать, вернулся ли мой отец с войны?
— Мы попробуем.
— Огромное спасибо. Вы даже не представляете, как это важно для меня.
— После всего, что ты для нас сделала, помощь в поисках твоей семьи — пустяковая услуга.
Пия закусила щеку изнутри, боясь докучать хозяйке дальнейшими просьбами. Но она должна попытаться.
— Простите мои капризы, мэм, но нельзя ли мне сходить в нашу старую квартиру и узнать, нет ли новостей у нынешних жильцов?
В глазах миссис Хадсон промелькнули неуверенность и беспокойство. Она явно разрывалась между страхом и желанием помочь.
— Позволь мне сначала поговорить с доктором Хадсоном, — решила она. — Инфлюэнца все еще бродит по городу. Если муж сочтет прогулку безопасной, он сам отведет тебя.
Пии даже не верилось: наконец-то ей действительно готовы помочь.
— Спасибо, мэм, — запинаясь, проговорила она сквозь слезы.
На следующее утро миссис Хадсон рассказала обо всем доктору. Он предложил сводить девочку в ее старую квартиру на следующей неделе, если количество случаев инфлюэнцы будет неуклонно уменьшаться. А пока он позвонит настоятельнице в приют Святого Викентия и расспросит о сестре Уоллис, а также разошлет телеграммы знакомым врачам, руководителям других городских приютов и директорам больниц. Доктор, однако, предупредил, что поиски могут не увенчаться успехом, но обещал сделать все, что в его силах. Для Пии это было самое главное: у нее появилась надежда. Девочка лишь жалела, что не доверилась Хадсонам раньше.
В тот вечер, когда доктор сел во главе стола за ужином, Пия была как на иголках. Она перекладывала столовые приборы у своей тарелки и теребила салфетку на коленях, не решаясь спросить, звонил ли доктор Хадсон матери Джо.
Телефон стоял в кабинете, потому Пия не могла знать, выполнил ли он свое обещание. Но девочка не хотела выглядеть настырной или неблагодарной. Оставалось надеяться, что миссис Хадсон тоже поинтересуется новостями.
По тарелкам разложили кукурузные оладьи и рулет из телятины; миссис Хадсон нарезала порцию мужа, а затем села на свое место и начала кормить Элизабет. Пия, сгорая от нетерпения, уставилась на нее, мысленно пытаясь заставить ее задать мужу вопрос.
Наконец миссис Хадсон спросила:
— Ты уже звонил в приют, дорогой?
Доктор прожевал кусок и ответил:
— Да, я разговаривал с матерью Джо.
Пия так и застыла с едой во рту. Через силу проглотив пишу, девочка положила нож и вилку, взяла салфетку и вытерла губы.
— Она знает сестру Уоллис? — спросила миссис Хадсон.
Доктор снова кивнул.
— Говорит, она святая. Рассыпается в похвалах. По словам настоятельницы, сестра Уоллис за последние несколько месяцев помогла множеству сирот: и младенцам, и детям постарше.
Пия и миссис Хадсон обменялись понимающими взглядами. Они рассказали доктору не все, ограничившись предположением, что сестра Уоллис может что-то знать про Олли и Макса, и умолчав о своих подозрениях. Миссис Хадсон собиралась поведать мужу всю правду, но не сейчас. Пусть сначала выяснит побольше о загадочной медсестре.
— А мать Джо знает, что сестра Уоллис принесла сюда Купера? — спросила миссис Хадсон.
— Нет, я ничего о нем не сказал. А зачем?
— Мне интересно, искала ли сестра Уоллис место в приюте для младенца, — объяснила миссис Хадсон. Поняв, что чуть не проговорилась, она беспокойно глянула на Пию и быстро задала мужу следующий вопрос: — А как насчет ее адреса? Мать Джо знает, где живет эта Уоллис?