— Ведь я буду тем, кто сожрёт тебя с бобами и бокалом кьянти, Вориончик! — закончил я, ухмыляясь, как Ганнибал Лектер.
— А ну заткнулись оба, придурки! — рявкнул Ворион, и я заметил, как он сжал кулаки, а в голосе его зазвенела сталь.
И тут впереди показались ещё пятеро альвов и конец коридора — узкий, как бутылочное горлышко, но ведущий к чему-то большому. Вот и финишная прямая перед смертью, ха!
— Открыть дверь, корм идёт на убой! — приказал Ворион, и его голос эхом отскочил от стен.
Дверь тут же поползла вверх, исчезая в потолке с тихим шипением, как люк в каком-то космическом корабле. За ней открылось тёмное помещение — мрак, мать его, такой густой, что хоть ножом режь. Ворион остановился перед входом, как и остальные альвы, будто боялись туда соваться.
— Заходите, это ваш дом до смерти. Ну, то есть на ближайшие пару часов, — решил он пошутить, скалясь, как гиена над падалью.
— Ушастый, не забывай, Тауриэль выбрала гнома, а не Орландо Блума, хе-хе! — бросил я, проходя мимо и хлопнув его по плечу, хотя рука в корнях не дала нормально приложиться.
И услышал позади тихий бас Тах’Рахта:
— Эльфиюка…
Ха-ха! Булыжник в деле, мать его!
Комната оказалась здоровенной — квадратная, без окон и дверей, как наша камера, только раз в десять больше. Но тут был чёткий стык на дальней стене — огромный, как ворота в ангар, через который фура бы проехала, не задев бортами. По бокам вдоль стен тянулись стойки и стеллажи, заставленные оружием — древним, на первый взгляд, но в местном стиле: кристальные мечи с голубоватым отливом, копья, что сияли, как застывший лёд, луки с натянутыми тетивами, арбалеты с болтами, что блестели, как стёкла в солнечный день. Рядом — стеллажи с обмундированием, но не те крутые экзоскелеты, что я видел у альвов. Это было что-то вроде старинных доспехов, только на их манер — с вкраплениями кристаллов, древесных пластин и каменных вставок, будто кто-то скрестил рыцарскую броню с лесным духом.
— Собирайтесь, скоро сражаться, — бросила Тайла, уверенно шагая к одному из стеллажей и заплетая свои длинные волосы в тугую косу.
— Твой брат — повстанец? На этой планете восстание? — спросил я сходу, не теряя времени, пока она копалась в доспехах.
Она взяла какие-то латы, начала развязывать завязки, подгоняя их под себя, как профи, что сто раз это делал.
— Да, повстанец, именно так, — начала она, и голос её задрожал от злости. — Этот ублюдочный король продаёт альвов шайянской сучке за технологии и ресурсы, оправдывая это какой-то хренью, что для альва честь погибнуть в бою! За последнее десятилетие численность альвов сократилась на двадцать процентов из-за его поганых сделок! — с ненавистью выплюнула она, срывая с себя верхнюю одежду — простую рубаху из какого-то странного материала, что шуршал, как сухие листья.
— Ты про Кайриту, что ли? — вспомнил я, пока её рубаха соскальзывала на пол, обнажая бархатную спину — подтянутую, с плавными изгибами, как у статуи, только живой и двигающейся.
Моё железное сердце на миг дало сбой, ускорившись, как будто я всё ещё человек, а не куча железа с проводами.
— Да, она отвечает за этот галактический сектор в сборе рекрутов являясь одной из глав, — ответила Тайла, натягивая доспехи. — И её смерти я желаю почти так же сильно, как смерти короля…
— Но если его политика такая дерьмовая, почему его до сих пор не свергли? — спросил я, решив пройтись вдоль стеллажей, осматривая оружие, хотя, если честно, просто хотел отвлечься от её тела, что маячило перед глазами, как приманка.
— Да о чём ты вообще⁈ Думаешь, мы не пытались, придурок⁈ — вдруг взвилась она, чуть не швырнув в меня латами. — Ему больше тысячи лет! Он веками впитывал энергию планеты! Он безумно силён!
— Больше тысячи лет? Это как вообще возможно? — опешил я, глядя, как Тах’Рахт крутит между пальцами кристальный меч, будто это спичка, а не здоровенный клинок.
— Альвы живут долго, куда дольше других в галактике, — пояснила она, чуть успокоившись. — Несколько веков для нас — нормальный возраст. Те, с кем мы дрались в первый раз, — им по сорок-пятьдесят лет. Малолетки по меркам альвов, потому и занимаются такой дерьмовой работой — охраняют, таскают пленников.
«Значит, и вправду, как в фильмах… Прикольно, мать его, — подумал я, потирая подбородок. — А сколько же тогда…»
— А тебе сколько? — вырвалось у меня.
Она как раз завязывала последний шнурок на боку, повернулась ко мне. Её украшали изогнутые доспехи — анатомические, с вкраплениями ярких камней и древесных пластин. Юбка — с каменными накладками из блестящего обсидиана, поножи — переплетение корней и прозрачных кристаллов. Настоящая валькирия, с характером, как у бешеной кошки!
— Мне? Лучше не знать, железка, — улыбнулась она, но в глазах мелькнула искра — то ли насмешка, то ли что-то ещё.
— Ладно, как скажешь, — согласился я, пожав плечами. — Ты думаешь, твой брат жив? Тот ушастый сказал…
— Жив! — перебила она резко, как выстрел. — Поверь, он жив, я это знаю!
— Он силён? — уточнил я, прикидывая, насколько он может быть козырем.
— Его дух куда сильнее тела, — сказала она, и голос её стал тише, с ноткой печали. — Он тот, кто способен объединять других, вести их, дарить им веру. Это куда важнее его личной силы.
Тут я с ней согласен на все сто. Каким бы ты ни был монстром, в одиночку войну не выиграешь. А люди идут не за кулаками, а за надеждой — за тем, кто может зажечь огонь в груди, даже если сам еле стоит.
— Ты одеваться будешь? Оружие может возьмёшь? — спросила Тайла, вкладывая кристальный клинок в ножны с ловкостью, будто всю жизнь этим занималась.
— Вот моё оружие! — с ухмылкой показал я кулаки, стукнув ими друг о друга, как в старые добрые времена перед боем.
— И поё! — вторил Тах’Рахт, поднимая свои каменные кулачищи, как два молота.
— Как хотите, придурки, — пожала она плечами, засовывая за пояс ещё пару кинжалов. — Кстати, твоё тело… оно изменилось, железка.
— А! Гены чёрной виверны заиграли, ха-ха! — заржал я, хлопнув себя по чешуйчатой груди.
— Как ты можешь ржать? Мы ведь скоро сдохнем! — возмутилась она, глядя на меня, как на психа.
— А что ещё делать? Умрём и умрём, смерть — дело не такое уж страшное. По крайней мере, если это ты сам, а не близкие, — пояснил я, пожав плечами, как будто говорил о погоде.
— Ну и псих же ты…
— Мне это часто говорили, привык уже, — согласился я с ухмылкой.
— Значит, слухи — правда? — спросила она, прищурившись, и тут же уточнила: — Что есть какие-то регенераты — киборги, не киберниды, способные пожирать врагов и забирать их силу?
Пожирать? Ну, я ведь сам так и сказал — «сожру с бобами». Слово подходящее, чёрт возьми.
— Ну да, — просто ответил я, почесав затылок. — Значит, обо мне уже байки ходят?
— Не так много. Слухи, легенды даже, — начала она, задумчиво глядя на клинок в руках. — Тот, другой, зовёт себя «Тринадцатый». Служит Кайрите, но, насколько знаю, он что-то вроде посла.
— Чьего посла? — переспросил я, прищурившись.
— Их зовут Первая партия. Отряд, гильдия, сборище — называй как хочешь. Они часто лезут в войны, играют на разных сторонах. По сути, наёмники, но не подчиняются ни одной корпорации. При этом держат какие-то связи с шайянами, — рассказала она, и голос её стал тише, как будто она сама пыталась сложить эту головоломку.
Но яснее не стало. Есть кучка «деструктивных» регенератов, похоже, сильных и известных в своих кругах. Цели их — тёмный лес, но вряд ли они совпадают с планами системы. Мои сородичи, мать их, в полном смысле слова!
«Про них надо узнать побольше… — думал я, шагая вдоль стеллажей. — Уверен, они знают всех с человеческим геномом, а то и собрали его сами. Но судя по этому уроду Тринадцатому, я для них сейчас — букашка под ногой, которую можно раздавить и не заметить».
— ВНИМАНИЕ! ВОИНЫ! ПРИГОТОВЬТЕСЬ! — прогремел оглушительный голос, разнёсшийся по всей комнате, как гром над полем. — ВЫ ИЗБРАННЫ ЯВИТЬ СИЛУ И ВОЛЮ! ПОКАЗАТЬ ВЕЛИЧИЕ!
И тут громадная часть стены задвигалась, уползая вверх с низким гулом, как шлюз в каком-то космическом ангаре! В глаза ударил яркий свет — слепящий, как прожектор в лицо на допросе! Я прикрыл их рукой, и голос снова зашумел, как сирена:
— АРЕНА ЖДЁТ ВАС! СЛАВА ЖДЁТ ВАС! СМЕРТЬ ЖДЁТ ВАС!
— Звучит прям многообещающе! — бросил я, ухмыляясь.
— Ага, очень, — согласилась Тайла, сжимая клинок так, что костяшки побелели.
— Очепь! — вторил Тах’Рахт, сжимая кулаки с треском, как будто камни друг о друга тёрлись.
— Идём, придурки, — скомандовал я, и мы двинулись на свет.
Коридор был недлинный, но широкий, как взлётная полоса. Скоро мы оказались на громадной арене — Колизей бы обзавидовался! Только мои ожидания тут же пошли прахом. Никакого песка, пропитанного кровью, — вместо него джунгли, настоящие, с густыми деревьями, лианами, что свисали, как верёвки, и кустами, что шуршали от ветра. По кругу раскинулись трибуны и ложи — альвы заполнили их под завязку, их крики доносились приглушённо, как будто они сидели за толстым стеклом. И я увидел небо — чистое, синее, манящее. План «Б»!
«Система, есть шанс свалить на крыльях Высшего Сирона? Проведи анализ!» — мысленно попросил я, прикидывая, как бы рвануть отсюда к чертям.
Анализ начат.
— Приветствую вас, воины мои! — раздался громкий мужской голос, и я повернул башку к его источнику.
— Ублюдок… — процедила Тайла сквозь зубы, и я понял, что это неспроста.
На краю центральной ложи — здоровенного балкона, что нависал над ареной, как трибуна диктатора, — стоял высокий альв в кристальной короне, что сверкала, как лампочка на сто ватт. Руки он положил на перила, разодетый в серебряную мантию, что струилась, как жидкий металл, а его длинные серебряные волосы стекали по плечам, будто реклама шампуня.
«Джигурда уже не тот…» — подумал я, сдерживая ржач.
— Сегодня вы явите свою силу на радость мне — вашему любимому королю!