— Критическое состояние! Показатели близятся к необратимым! Повреждение жизненно важных органов! Ваня, тут уже ничего не поделаешь! — кричала система, её голос дрожал от отчаяния.
Я ухватился рукой за чёрное, будто сотканное из дыма, но при этом твёрдое, словно камень, копьё. Лицо скривилось от боли, зубы заскрипели, и я чувствовал, как по ногам течёт тёплая кровь, оставляя следы на камне.
— Подожди, дорогая. Я ещё не… — прохрипел я, но голос прервался.
И тут в меня влетело новое копьё! И ещё одно! И ещё! Они перебили живот, левое плечо и бедро с глухими ударами! Меня нашпиговали, будто шашлык! Я выхаркнул кровь и утёр губы ладонью, чувствуя, как она стекает по подбородку.
Похоже, и впрямь всё.
И тут из огня вышел он. Всё тело — будто оплавленный пластиковый солдатик, его металл дымился. На месте отсутствующих рук расходился чёрный дым — густая материя, совершенно незнакомая и пугающая, и воздух вокруг стал тяжёлым. Его тело ещё горело, где-то до красна раскалилась сталь, в других местах оплавилась, а там, где ткань прикрывала плоть, теперь виднелась бугрящаяся обожжённая кожа, издающая запах горелого мяса.
«Что же ты за чудовище?» — подумал я и ощутил неожиданный укол страха, холодный, как лёд, с этим существом я просто не могу бороться, и сердце замерло.
— Не может быть… — прошептала система, её голос дрожал.
— Ты… знаешь? — с трудом, хрипя и задыхаясь, спросил я, чувствуя, как лёгкие заполняются кровью.
— Оно… оно… — запиналась она, словно для неё тоже был ведом страх, и я услышал слабый треск в её голосе. — Это… первородный ксеон. Один из древних родоначальников ксеноморфов. Но она же не могла его воспроизвести…
Эта тварь остановилась напротив меня. Сил двигаться не было, в глазах начало темнеть, и запах гари смешивался с кровью. Смерть уже положила руку мне на плечо, её холод пробирал до костей. А значит, я скоро вновь рухну с небес в этой интересной игре. Так что страх исчез так же быстро, как и появился, оставив лишь усталость.
Тварь сняла полуразбитый шлем с металлическим лязгом. Я увидел полусгнившую, испещрённую ранами и шрамами морду шада с невидящими, мёртвыми глазами, из которых сочилась чёрная жидкость.
— Ну и урод… ты… — прошипел я, последний воздух выходил из лёгких с хрипом.
Я был почти мёртв, и тишина вокруг стала оглушительной.
И тут тварь ухмыльнулась. Бледно-зелёные губы растянулись, едва не разрываясь, и ко мне потянулся чёрный дым, его холодные щупальца коснулись кожи. Он начал гладить тело, одновременно, как мрак, застилал глаза, и я почувствовал, как он проникает внутрь.
'Что он собирается сделать? " — вновь вспыхнула пугающая мысль, и холод пробежал по спине.
Система молчала, её отсутствие было оглушительным. А я наблюдал, как дым заползает в раны, как втискивается в рот и ноздри, проникает в каждое отверстие, и запах гнили стал невыносимым.
Нет.
Нет!
НЕТ!
И тут тьма стала непроглядной.
И я не оказался в небе.
Я остался во тьме.
Глава 14Вернулся
«Порой, залечить свои раны можно лишь поладив с демонами, нанесшими их.»
— Годзилла 2: Король монстров
Холодно. Чертовски холодно. В нос бьёт гнилой смрад, пропитанный сыростью и тленом, будто могила дышит мне в лицо. Тела не чувствую. Почему я не чувствую тела?
«Система! Что за херня⁈» — мысленно орал я, и голос в голове отдавался эхом в глухой, вязкой пустоте.
Ответа нет. Только тишина, тяжёлая, как могильная плита, давит на грудь.
Я слышал, как бьётся моё сердце. Но стук был чужим, далёким, будто доносился из глубин чужого тела. Мне это не нравилось. Совсем не нравилось.
Где-то вдалеке зажёгся тусклый свет. Лиловый блик, дрожащий, словно живое существо, пойманное в ловушку. Он разрастался, пульсируя, и в его мерцании проступали тени — зловещие, скользящие. Спина ощутила холод камня — плоского, гладкого, как жертвенный алтарь.
Думать надо быстро. Я точно не сдох. Тогда что это за дерьмо?
«Та херня, тот чёрный дым — он заползал в меня. Я чувствовал, как он шевелится внутри, словно паразит, — размышлял я. — Ксеоны. Ксеноморфы. Они захватывают мёртвых, присваивая их тела сразу после смерти». И тут меня осенило. «Вот же задница…»
Веки распахнулись, и я увидел тёмный потолок, оплетённый фиолетовыми светящимися венами. Не лианы — вены, живые, бьющиеся, словно артерии гигантского организма. Они расходились сеткой, пульсируя в такт невидимому сердцу, и от их света в глазах рябило. Я не мог шевелить глазами, но понимал: я лежу в комнате, на наклонной плите. Знакомая картина, а?
«Они забрали моё тело… — внутри всё сжалось от ужаса. — Я, похоже, внутри того самого монолита. Той чёрной глыбы». Сердце забилось чаще, отдаваясь гулом в груди. Глаза уловили движение наверху. Пульсирующие вены зашевелились. Одна из них, словно светящийся провод, отсоединилась и медленно поплыла ко мне. «Что ещё, сука⁈»
Я пытался вырваться, дёрнуться, но тело было чужим, неподвижным, как каменная статуя! Широко раскрытые глаза вперились в этот грёбаный фиолетовый щупалец, приближающийся с неотвратимой медлительностью.
«Нахер! Мразь! Не приближайся!» — мысли метались, как загнанные звери.
И тут он коснулся губ. Рот сам собой раскрылся, и щупалец вполз внутрь! Я чувствовал, как он извивается, словно змея, пробирается вглубь, заполняет потаённые уголки тела. А потом оторвался и растворился во мне, оставив лишь омерзительное послевкусие, будто проглотил гниль.
…
Сначала я не мог даже думать. Мозг сковало, как и тело, будто его залили жидким свинцом. Мысли путались, обрывки воспоминаний мелькали, как в сломанном калейдоскопе. А затем накатил страх — липкий, всепоглощающий, въедающийся в кости.
— АААА-АААА!!! — истошно завизжал я, и крик разорвал тишину.
Тело не принадлежало мне!
Я не мог умереть!
Я был в ЕГО власти!
Он шептал мне на ухо, и голос был холодным, как могильный ветер: «Теперь ты часть бесконечного. Часть великой силы. Часть меня». Каждое слово вонзалось в тело импульсом дрожи, боли и омерзения, раздирающего душу.
«Отпусти! Прошу! — мысленно взмолился я, как жалкий мальчишка, а не закалённый воин. Этот страх, эта боль — человеческий разум не создан, чтобы такое выносить. Я сходил с ума! — Сурья! Вытащи меня! Прошу! Я сделаю всё!» Но чем громче я кричал внутри, тем тише становились мои мысли, и тем оглушительнее был ужас, пропитывающий кости, мышцы, саму душу. «Система! Помоги мне!»
Но ответов не было.
Я остался один. Абсолютно, невыносимо один.
И тогда миллион голосов загремели в ушах.
«Просто живи по совести», — сказал Андрей, и его голос был тёплым, но далёким.
«Не ссы, прорвёмся!» — кричал Рыжий, и я почти ощутил его ухмылку.
«Я знаю, что делать, а ты прикрывай», — уверенно бросил Савва.
«Ты куда лучше, чем думаешь», — прошептала Крис, и её слова кольнули сердце.
Голоса сотен, миллионов людей вливались в меня, но постепенно затихали. И на их место пришёл другой — мой, но искажённый, ядовитый:
— Признай, тебе же нравится убивать?
Нет!
— Слушать их крики и мольбы.
Закрой пасть!
— Ощущать, как их жизнь лежит на твоей ладони, словно букашка.
Ты не я! Я не такой!
— Ты ненавидел их и продолжаешь ненавидеть. За их тщеславие, лицемерие и эгоизм.
Тебя не обмануть! Я знаю, кто я!
— Андрей предал тебя. Он сдох ради собственной совести. Он просто боялся вины. Он не любил тебя.
Ты ответишь за это! Я прикончу тебя, обещаю! Ты будешь визжать от боли!
— А Кристина? Думаешь, она любила тебя? Нет. С тобой было безопаснее. Удобнее. Такой вот сторожевой пёс.
Ты ничего не знаешь! Прекрати лезть мне в голову!
— Возомнил себя героем? Спасителем человечества? Ты не Шварценеггер, не Норрис. Ты даже не Ван Дамм. Ты жалкий Ваня из подворотни.
Сука… Ты не представляешь…
— Ещё как представляю. Ты дрался. Сбивал кулаки об слабаков. Ты просто боялся. Боялся, что не будешь никому нужен, что все отвернутся. Ты пробуждал страх только потому, что не мог пробудить ни одного другого чувства.
Я… нет… Я не поэтому…
— Каждое твоё высокомерное слово — жалкий обман. Бахвальство — детская неуверенность. Недоверие — понимание собственной ненужности. Жестокость — единственный способ защиты.
…
— Ты жалкий. Маленький. Трусливый мальчишка.
Я молчал. Возразить было нечего. Перед глазами мелькали драки, смерти товарищей, уход родителей, смерть брата. Моя жизнь раскололась, как стекло в калейдоскопе, и каждый осколок резал по живому.
Свет погас в глазах.
Первым, что я услышал, был истошный крик:
— АААА-АААА!!!
Огромное пространство пылало. Пламя пожирало шадов, и их крики сливались в жуткую какофонию, от которой кровь стыла в жилах. Они корчились, сдирали с себя доспехи, но агония не отступала. Десятки силуэтов падали, как подкошенные. Тело дёрнулось назад — огромный шад с топором пронёсся мимо, едва не разрубив меня пополам. Но щупальца уже вонзились в его голову, пробивая череп. Я хлопнул крыльями и взмыл вверх, в едкий, пропитанный гарью воздух.
«Что происходит?» — подумал я, оглядывая бескрайнее поле боя.
В центре возвышался монолит — чёрная громада, окружённая тысячами воинов. Шады наступали волнами, взрывы рвали землю, крики боли и ярости заглушали всё. Вдалеке, за морем наступающих, стояли артиллерийские пушки, изрыгая снаряды. А из монолита, как из разверзшейся пасти ада, текли мертвецы — бесконечный поток.
«Тело… оно вообще мне не подчиняется», — понял я, и холодок пробежал по спине.
И тут я спикировал вниз! Сила хлынула в мышцы — это точно [Концентрация силы]. Руки вспыхнули, и пламя вырвалось наружу, поглощая визжащих шадов, обращая их в пепел.
Свист прорезал воздух, и всё вокруг замедлилось, стало текучим, как расплавленный металл. Глаза поймали ракету, летящую прямо в меня. Тело среагировало само: крылья сомкнулись, и многослойная [Энергозащита] вспыхнула передо мной.