Не все ученые придерживаются того мнения, что система характерна и для синтагматики, и для парадигматики. А.А. Реформатский считает, что элементы в парадигматике образуют систему, а в синтагматике – структуру [18, 30].
«Под структурой следует понимать единство разнородных элементов в пределах целого», а под системой – «единство однородных взаимообусловленных элементов» [18, 25, 31].
Но тогда пришлось бы считать, что возможна система без структуры, а структура без системы. Иначе интерпретирует систему и структуру в связи с понятиями части и целого А.С. Мельничук.
«Слово система говорит о свойстве сложного объекта как о проявлении взаимосвязи его составных частей, т.е. выражает подход к сложному объекту со стороны его частей, между тем как слово структура говорит о свойстве сложного объекта как о проявлении взаимосвязи его составных частей, т.е. выражает подход к сложному объекту со стороны его целостности» [13, 46 – 47].
Иначе говоря, система рассматривается им как способ объединения элементов, образующих более сложное целое, а структура – как способ расчленения целого на его элементы-части и их взаимосвязи.
Понятия часть и целое тесно связаны с понятием лингвистический уровень.
«Только понятие уровня поможет нам выявить во всей сложности форм своеобразие построения части и целого», – писал Э. Бенвенист [5, 434 – 450].
Понимание уровня связано с представлением о языке как иерархично построенной системе, которая состоит из ряда других подсистем. Согласно учению Э. Бенвениста об уровнях, в языке различаются уровни фонем, морфем и лексем. Семантический и фонетический уровни определяют верхнюю и нижнюю границу языковой структуры, они связывают язык с внеязыковой реальностью. Единица каждого высшего уровня состоит из компонентов, которые формально тождественны единицам нижнего уровня. Если бы язык был искусственным образованием, то он строился бы наподобие игрушечной матрешки, в которой фонемы состоят из дифференциальных признаков, а морфемы строятся из фонем, слово – из морфем и т.д. Однако единица высшего уровня является не просто более длинной или более сложной единицей, она не сводится к простой сумме единиц нижнего уровня даже в плане выражения. Как утверждает О.П. Суник, действительного тождества между словом и его составными частями, даже когда они внешне совпадают со словом, не существует. Это подтверждается экспериментально. Звучание чистых основ и словоформ, которые совпадают с этими основами, оказалось разным [23, 33 – 52].
При расчленении единицы данного уровня получаем не единицы нижнего уровня, а формальные элементы этой же единицы, которую мы расчленили. Для того чтобы признать эти формальные сегменты единицами, нужно установить их функцию как интегрантов на высшем уровне. Каждая единица на своем уровне нераздельна, но она может распадаться на меньшие единицы, которые характеризуются специфическими признаками нижнего уровня. Так, слово нельзя разложить на меньшие единицы, каждая из которых имела бы номинативную функцию, присущую слову как целому. Но его можно разложить на единицы, меньше слова, которые будут иметь свои функции, необходимые им для составления такой сложной целостности как слово.
Единицы разных уровней строятся по-разному. Как отмечает С.Д. Кацнельсон, «слово относится к морфеме совсем не так, как морфема к фонеме», и «слово состоит из морфем совсем не так, как предложение „состоит“ из слов» [7, 39]. Каждый уровень организован по собственным законам. Изоморфизм присущ единицам только данного уровня, между уровнями он не действует. Переход единиц нижнего уровня к единицам высшего уровня происходит постепенно, через промежуточные ступени. На каждом уровне существует несколько интеграционных типов, комбинаций единиц. Принято различать простые единицы, сочетание этих единиц и сложные единицы [14, 92 – 119].
«Существует связь между высшими, или сложными единицами высшего яруса, и низшими, или элементарными единицами высшего яруса. Если бы не было связи между этими единицами, не было бы связи между фонетикой и морфологией, между морфологией и синтаксисом, и тогда незачем было бы говорить о структуре. Но сложные единицы низшего яруса не являются элементарными единицами высшего яруса» [10, 223].
Т.П. Ломтев на фонемном уровне выделяет такие подуровни: фонемы; превокали, вокали, поствокали, которые состоят из фонем; слог, который состоит из превокали, вокали и поствокали в фонемной цепочке [11, 223]. Но не всякое сочетание фонем, разрешенное законами определенного языка, может входить как формальная часть в единицу высшего уровня. Сочетание фонем, составляющее слог, и сочетание фонем в морфеме не будут строиться по одним законам, хотя и могут совпадать. На слог язык накладывает ограничение в количестве гласных, в морфеме это ограничение не действует. Для того чтобы сочетание фонем -рис- в украинском языке стало морфемой, необходимо приписать ему определенное место в слове и соотнести с определенным кругом значений: рис-ка (морфема), рис-ку-ва-ти (слог).
Взгляды ученых на закономерности взаимодействия частей при объединении в целое (фонем в морфемы, морфем в слово) и на структурные условия, которые обусловливают эти взаимодействия, несколько изменились в языкознании. Предполагалось, что такому взаимодействию благоприятствует подобие элементов, то есть «подобное притягивается подобным». Так описывает фонемную структуру слога В.И. Постовалова [17, 11], устанавливая коэффициент структурной близости фонем. В основе ее исследования лежит мысль, что способность фонем к сочетанию зависит от внутренней структуры, то есть от состава их дифференциальных признаков. Другими словами, фонемы объединяются в слог на основе общих дифференциальных признаков. Но в конце своей работы В.И. Постовалова приходит к выводу, что в тексте невозможно по значению дифференциального признака одной из фонем определить значение дифференциального признака другой фонемы.
Существует и такая гипотеза, что сочетаемость согласных зависит от разницы в дифференциальных признаках между фонемами: язык избегает тех сочетаний, в которых фонемы отличаются максимальным или минимальным количеством дифференциальных признаков [29]. Эта гипотеза была проверена на сочетании гласных фонем, но она не подтвердилась [16, 72 – 78]. Предполагалось, что чем бóльшая разница существует между двумя гласными сочетаниями, тем больше частота созданного ими соединения.
В более поздних работах находит отражение принцип комплементарности взаимодействующих частей. При взаимодействии частей основное значение приобретает не их сходство, уподобление одного другому, а их взаимодополняющие характеристики. Принцип комплементарности связей между фонемами хорошо продемонстрирован в работе В.И. Перебейнос при вычислении расстояния между фонемами. Известно, что вся совокупность фонем делится на четыре группы: гласные, сонорные, звонкие и глухие согласные. Была вычислена средняя разница, в дифференциальных признаках между данной фонемой и совокупностью групп фонем, совокупностью всех фонем, расстояние между фонемами в группах и построена диаграмма этих расстояний. Выяснилось, что фонемы на диаграмме группируются следующим образом: ближе к группе гласных фонем располагаются сонорные, потом глухие и за ними следуют звонкие. Таким образом, глухие оказались ближе к гласным, чем звонкие [16, 92].
Как морфема, так и слово могут иметь разные типы фонемной структуры, состоящие из соотношения гласных и согласных (C – согласный, V – гласный): CCV, CVC, CVCC, VCC, CCCV, CCVCCCC, CVCVC и т.д. Но основными являются такие типы, в которых согласные симметрично или ритмично соединяются с гласными, дополняя друг друга [26, 16, 21]: CVC, CVCV, VCVC и т.д. Две согласные, близкие по месту и способу образования, не могут начинать собой морфему, то есть морфема не может иметь в начале сочетания ПП, ПВ, ПФ, БП, ББ, БФ, ТТ, ТД и т.д. [27, 17].
Принцип дополнительности действует и при объединении морфем в слове. Наиболее характерным типом фонемной структуры префикса в русском языке является CV (согласный + гласный), то есть тип, открытый к корню справа, а суффикса – VC (гласный + согласный), открытый к корню слева.
Сам по себе корень пис- не имеет цельного номинативного значения, он приобретает его, соединяясь с морфемами -ать, на-, пере-, -ание: писать, написать, переписать, писание. Этот корень существует и выделяется благодаря своей противопоставленности остальным частям слова, которые его дополняют и встречаются в словах с другими корнями: накричать, перебежать.
Объединение и разъединение элементов происходит как в синтагматике, так и в парадигматике. Но процессы интеграции и дифференциации присущи и самим единицам. Мысль о том, что порождение цепочек единиц и самих единиц – разные процессы, была высказана В.В. Мартыновым [12, 98]. Языковая единица состоит как бы из двух частей: объединяющей, интегративной, которая связывает ее с другими такими же единицами, и различающей, дифференциальной, которая противопоставляет ее другим единицам при помощи индивидуальных признаков. Фонемы д и т – смычные, переднеязычные, зубные – это их интегративные свойства. Но отличаются они друг от друга признаком присутствие / отсутствие голоса – одна звонкая, другая глухая. Слова лес, лес-ной, лес-овик объединяет общий корень лес-, а разные суффиксы к этому корню придают словам индивидуальность. Эти две стороны языковой единицы, интегрирующая и дифференцирующая, находятся во взаимодействии одна с другой. Под действием одной из них единица отталкивается от системы, возникают ее варианты. Действия другой направлены на объединение единицы в систему, на ограничение ее вариативности. Но являются ли варианты единицы ее частями?