CCVC и CVCC [18, 167]. Симметрическое строение самых продуктивных моделей одноморфемных словоформ связано с законом предпочтения, согласно которому небольшое количество в основном симметричных и не очень длинных цепочек из гласных и согласных фонем моделирует значительное количество одноморфемных словоформ украинского языка. Отсюда правомерно предположение о том, что в активной (оперативной) памяти носителя языка преобладают единицы простые и симметричные. Закон предпочтения определяет соотношение прагматических и эстетических характеристик языка. Простота, оперативность, симметрия характеризуют язык как знаковую систему, которая служит средством человеческого общения.
В текстах современной украинской художественной прозы [24] среди ста наиболее употребительных слов четвертую часть составляют однофонемные (например, в, з, i, а) и двуфонемные (не, на, за, до, ja … – структура CV и одна структура VC – осʼ). Остальные слова имеют симметричную (58) или асимметричную (17) фонемную структуру. При этом среди длинных, с более сложной фонемной структурой – и сравнительно менее частотных! – слов меньше слов симметричных. В художественных текстах среди высокочастотных слов преобладают два типа симметричных структур:
· CVC – вiн, цей, весʼ, тоj, jак … (всего 18) и
· CV – CV – бу-ти, во-на, во-ни, ру-ка, се-бе … (15).
Остальные симметричные структуры (25) могут рассматриваться как производные от структур CVC и CV – CV при которых возможны изменения вида симметрии (см. рис. 2 и 3; в квадратных скобках отмечено количество высокочастотных слов данного типа).
Среди асимметричных 17 слов (из 100 наиболее частотных) преобладают трехфонемные: про, хто, длʼа, шчо, вже, шче.
Порождение симметричных структур слов от структуры CVC.
Порождение симметричных структур слов от структуры CV – CV*. Ритмичную структуру CV – CVC (jа – киj) можно рассматривать и как зеркальную CV – C – VC (jа – к – и).
Симметричность в строении слова русского языка исследовали В.Ф. Чистяков и Б.К. Крамаренко [25]. И в родственных и в неродственных языках наблюдается определенное соотношение между симметричными и асимметричными структурами слов [28; 30].
Как показывает анализ 57 тысяч слов [29], английскому языку свойственна зеркальная и ритмичная симметрия гласных и согласных фонем [19]. Причем симметрично построенные слова – это, в основном, короткие цепочки фонем из групп C и V, к тому же такие, которые имеют высокую моделирующую силу. 67% слов описываются симметричными цепочками (что составляет 14% всего инвентаря цепочек) и 33% – асимметричными цепочками фонем. Чрезмерность симметрии нивелировала бы экспрессивные свойства означающего, сделала бы его монотонным, поэтому даже среди структур высокой моделирующей силы – таких 90 – третья часть принадлежит асимметричным структурам, охватывающим около 20% слов. Необходимость в системе языка асимметричных структур [23 , 73] является следствием того, что в результате постоянных изменений, происходящих в языке, одни структуры приобретают симметричность, другие становятся асимметричными [19, 14].
Таким образом, соотношение между симметрией и асимметрией является принципом, который лежит в основе строения и функционирования элементов системы языка как экспрессивного средства общения, а также его развития (динамики во времени).
Исследование фонемной структуры слова обнаруживает ограничения, которые накладывает язык на знак, произвольный по своей природе. Эти ограничения – наилучшая из возможных баз исследования, так как они показывают, каким образом разуму удается ввести принцип порядка и регулярности в некоторые участки всей массы знаков и этим не допустить чрезмерного усложнения в построении системы языка [20, 128].
Итак, геометрическая симметрия языковых означающих характеризуется соотношением симметричных и асимметричных пространственных структур. Эти структуры представляют собой идеальные – фонемные и субстанциональные – звуковые линейные образования.
Взаимосвязь между означающим и означаемым также может изучаться с точки зрения теории симметрии, позволяющей моделировать в пространственных формах симметричные и асимметричные структуры в соотношениях языковых означающих с означаемыми. Наличие отношений симметричных (одно означающее имеет одно означаемое, то есть различным означающим соответствуют различные означаемые) и асимметричных структур (одно означающее служит для выражения более чем одного означаемого – омонимия, или одно означаемое выражается более чем одним означающим – синонимия) (рис. 4) является диалектическим следствием произвольности знака. Эта произвольность, отмечал Ф. де Соссюр, теоретически обосновывает свободу устанавливать любые отношения между звуковым материалом и идеями [20, 84 – 85].
Симметричность и несимметричность соотношения означаемого и означающего.
Мысли Ф. де Соссюра углубил С.О. Карцевский, отметив, что означающее и означаемое не покрывают друг друга полностью, их границы не совпадают во всех точках: один и тот же знак имеет несколько функций, одно и то же значение выражается несколькими знаками [7, 85]. Благодаря асимметричному дуализму структуры знаков лингвистическая система может эволюционизировать. Асимметрия звучания и значение знака как следствие приспособления к требованиям конкретной ситуации, возможность одного означающего иметь в определенных случаях и контекстах разные значения и возможность разных означающих иметь одинаковые, синонимичные значения обусловливает взаимодействие общего (социального, семиологического) с отдельным (индивидуальным, психичным) в процессе общения. Индивид выражает себя, чтобы его понял другой. Поэтому семантические вариации звучания регулируются семиологическим характером языка. Одновременно, поскольку психичное, индивидуальное не может быть сведено к общему, то знак (звучание) должен быть гибким, приспособленным к новой, конкретной ситуации. Именно абстрактный, обобщающий характер знака (непривязанность одного звучания к одному значению) обеспечивает возможность его транспозиции, то есть использования в новом значении, в ином, втором обобщении, которое ассоциируется с первым.
Если бы знак был неподвижен, подчеркивает С.О. Карцевский, то язык был бы собранием этикеток. В то же время невозможно представить себе язык, знаки которого были бы подвижны до такой степени, что они ничего бы не значили за пределами конкретных ситуаций. Из этого следует, что природа лингвистического знака должна быть неизменной и подвижной одновременно [7, 85]. Использование языковых знаков напоминает процесс познания: новое (новая ситуация) включается в известное старое (обозначается общеупотребительным словом). В связи с тем что знак произволен, говорящие употребляют его в переносном значении. Но замечают это тогда, когда разрыв между «адекватной» и случайной ценностью знака довольно значителен, чтобы произвести впечатление [7, 88]. Впрочем, замечает С.О. Карцевский, тождество знаков при транспонировании сохраняется, поскольку носители знака мотивируют новую ценность старого знака. Очевидно, что эта мотивация остается в пределах полисемичного знака; именно с ослаблением мотивированности и возникает омонимия (в узком понимании), тождество знаков не сохраняется [15]. Омонимия и противоположное явление – синонимия – две стороны одного общего принципа: всякий лингвистический знак является в потенции омонимом и синонимом одновременно [7, 87].
В концепции С.О. Карцевского асимметрия выступает в качестве принципа отношений между звучанием и значением (означающим и означаемым), то есть между двумя сторонами произвольного знака как элемента системы языка. Существование, функционирование и развитие этой системы может быть объяснено именно с позиций асимметричного дуализма.
Таким образом, симметрия и асимметрия (первая означает покой и скованность, вторая в качестве ее полярной противоположности – движение и свободу [3, 45 – 46]) взаимодействуют и в структуре означающего, и в соотношении означаемого и означающего – в языковом знаке.
В новейших работах анализируется взаимодействие симметрии и асимметрии в системе лингвистических знаков. Так, Г.П. Мельников в статье «О типах дуализмов языкового знака» исследует противоречивые и взаимодополняющие тенденции и явления, определенные С.О. Карцевским как омофония и гетерофония [14]. Существенным в этом исследовании является подчеркивание того факта, что для полисемии (омофоничное явление) и синонимии (гетерофоничное явление) характерна «антитезия» – противопоставление в речевом контексте благодаря неполной тождественности смысловых оттенков. При омонимии неполная тождественность переходит в полную нетождественность значений. При абсолютной синонимии отсутствует антитезия, также как и при изонимии (употреблениях одного слова), метасемии (каламбурах), тропонимии (метафорах). Вне контекста, в системе языка (где значимость не актуальна, а узуальна) антонимия, омонимия и соответственно тропонимия и метасемия характеризуются различными значениями, а синонимия, полисемия, абсолютная синонимия и изонимия – тождественными. Кроме того, омонимия, полисемия, метасемия, изонимия характеризуются тождественностью звучаний; антонимия, синонимия, тропонимия, абсолютная синонимия – нетождественностью звучаний.
000 – 111 – ось де Соссюра;
001 – 110 – ось Реформатского;