.
1 Б. Частичная морфологическая, например, личное местоимение первого лица в именительном падеже единственного числа + глагол в первом лице единственного числа настоящего времени в изъявительном наклонении несовершенного вида действительного залога + личное местоимение второго лица множественного числа в винительном падеже + предлог, требующий предложного падежа, + указательное местоимение ближайшего объекта в предложном падеже единственного числа среднего рода.
2 Б. Морфолого-синтаксическая – подлежащее = личное местоимение первого лица в именительном падеже единственного числа настоящего времени в изъявительном наклонении несовершенного вида действительного залога + прямое дополнение = личное местоимение второго лица множественного числа в винительном падеже + двучленное косвенное дополнение = предлог, требующий предложного падежа, + указательное местоимение ближайшего объекта в предложном падеже единственного числа среднего рода.
3 А. Текстуально-синтаксическая – подлежащее + сказуемое = согласование – сказуемое + прямое дополнение – первое контактное управление – двучленное косвенное дополнение = дистанционное управление (конструктивный элемент + ориентативный элемент = второе контактное управление).
3 Б. Системно-синтаксическая – подлежащее + сказуемое + прямое дополнение + косвенное дополнение» [6, 23 – 24].
Такие же степени абстракции характерны для текстов я уведомляю Вас об этом, я прошу Вас об этом, я спрашиваю Вас об этом. Подчеркнем, что текстом в данном случае названы отдельные предложения. Даже эти примеры показывают, каким сложным образом осуществляется в языке переход от конкретного к абстрактному, от многих реализаций к потенциальным связям единиц в языковой системе. Понятно, насколько осложняется этот переход от конкретного к абстрактному, если иметь в виду текст как всю совокупность сказанного или написанного на языке данного коллектива.
Многомерен и сложен переход от абстрактного к конкретному, от языковой системы, инвентаря единиц, правил их использования к осмысленному тексту, передающему сообщение. При этом становится очевидным отсутствие в современной лингвистике знания языковых законов, тенденций, правил сочетаемости единиц языка и статистических характеристик текстов в такой мере, чтобы от них можно было перейти, например, к моделированию текстов, то есть показать реализацию в тексте возможного в языке.
Эксперимент В.И. Перебейнос по моделированию нулевого стиля говорит о том, что мы можем во многих случаях только назвать области действия того или иного закона, а не сформулировать их в виде правил (например, сочетаемость фонем, строение слова из морфем, синтаксическая связь между классами слов и т.п.) [17, 16 – 34]. Интересно, что в данном эксперименте учитывается пять уровней реализации, конкретизации языковых единиц:
1) выбор слов в исходной форме из словаря;
2) подстановка их случайным образом в ту или иную словоизменительную парадигму;
3) подстановка их в модели синтаксических связей классов слов;
4) расположение их в моделях предложений при соблюдении лишь синтаксических связей и словоизменительных форм;
5) при сохранении правильности и словоизменительной формы, и сочетания классов слов, и правил лексической сочетаемости.
В результате эксперимента получен, например, на четвертом уровне синтеза текст типа: «Плоский шурхiт зменщувався напiвжартома. Волейбол пропив естетку» и т.д. Этот текст реализует лишь некоторые из возможностей языка, проявляет его единицы только в некотором плане (грамматическом, лексическом). Анализ его вынуждает лингвиста сделать вывод о необходимости различать класс реальных объектов, класс наблюдаемых множеств, то есть доступных наблюдению, и теорию.
Представление реального объекта в виде объекта наблюдения предусматривает изучение последнего как множества элементов с фиксированными отношениями в нем. В языкознании изучаются не столько сами отношения в наблюдаемых множествах, сколько свойства одноименных отношений, общие для всех одноименных отношений объекта наблюдения. Объяснение релевантных свойств языка, приписывание одинаковых имен однотипным отношениям в разных объектах наблюдения – задание лингвистической теории [24, 46]. Лингвист членит языковую реальность на язык – речь для более адекватного отражения ее в теории. Используя разные подходы к изучению единого объекта, пытаясь найти в нем абстрактное и конкретное, языковед тем самым определяет реальное и возможное в языке.
В философской литературе отмечается, что обязательными компонентами изучения реального и возможного являются абстрактное и конкретное, обмен и взаимный переход от конкретного к абстрактному, от реального к возможному. Такое исследование приводит к тому, что
«мир, доступный познанию, раскрывается до размеров мира реального, область осуществимого обогащается определениями возможного» [15, 228].
Приведенные примеры поиска абстрактного и конкретного в языке подводят к необходимости осветить еще один вопрос, являющийся актуальным для языкознания. Мы употребляли, например, выражение «одна из возможных реализаций языковой схемы», допуская тем самым, что эти реализации варьируются, проявляются по-разному. Следовательно, вполне правомерно освещение взаимоперехода реального и возможного в языке в аспекте сущности и явления, четко обнаруживающегося при рассмотрении инвариантов и вариантов в языке [21, 89]. В современной лингвистике распространено дихотомическое противопоставление инвариантов – вариантов языковых элементов, которое предусматривает наличие инвариантов – конструктов в языке и их вариантов, реализаций в тексте. Иногда предлагается трихотомическое противопоставление:
«1) текстуальное множество (неограниченная совокупность вариантов) – нулевая степень абстракции;
2) типичные („образцовые“) варианты – низшая степень абстракции;
3) инвариант, умственная, мысленная или психическая схема (модель) класса типичных вариантов – высшая степень абстракции» [6, 24].
Какое бы деление ни принималось языковедом, важным остается в данном случае основной принцип обнаружения, проявления в тексте, речи языковых сущностей. При этом для вариантов языковых единиц в лингвистике употребляется термин, начинающийся элементом алло-: аллофон, алломорф, аллолекс и т.д., сами же единицы языка, инварианты, содержат суффикс -ем: фонема, морфема, лексема, семема, синтаксема и т.д.
Иногда инвариантным единицам языка в лингвистической литературе приписывается некоторая константность. Например, вопросам константности и вариантности в фонетической системе современного английского языка посвящена книга Г.П. Торсуева [20]. Остановимся кратко на этой работе, поскольку она освещает соотношение константности и вариантности как существенных свойств структуры языка и, кроме того, формулирует основания фонетической вариантности, которые при определенных условиях могут осуществляться в языке, являясь источником его развития. Автор подверг анализу фонетическую структуру слова, ее компоненты. Он рассматривает устойчивые и варьирующиеся элементы в фонемах, в их соединениях, в структуре слова, в словесном ударении. В результате исследования показано, что фонетическая вариантность как явление речи (произнесенного или записанного текста) обусловлена: устройством органов речи, пневматико-механической основой всех звуковых единиц и самого процесса речи; системными взаимоотношениями звуковых единиц, их местоположением в структурах слов и предложений; необходимостью дифференцировать различные стили и жанры речи; наличием диалектных, местных и социальных различий в фонетической системе языка. Инвариантность, константность обеспечивает функциональную тождественность артикуляторно-фонетических варьирующихся единиц и структур, которые обусловлены тождеством значимых единиц и необходимостью в непрерывности и преемственности функционирования и развития языка. Автору удалось получить интересные данные, например, о том, что акцентно-ритмическая структура слова, выраженная через определенное соотношение слогов по компонентам словесного ударения как особая, абстрагированная от определенного множества слов структура, константна. Константны и акцентные типы слов. Но в акцентно-ритмической структуре и в акцентных типах соотношение средств или компонентов ударности – выделенности слогов – вариативно [20, 119]. В английском языке десятки тысяч слов, особенно многосложных, имеют варианты в фонетической структуре. В то же время много коротких слов, состоящих из одного, двух и даже трех слогов, не имеют вариантов фонетической структуры (ни в месте, ни в степени ударения, ни в количестве слогов и слоговом делении, ни в акцентном типе).
Вариантность и инвариантность присущи всем уровням языка, но изучены они подробно лишь в фонологии, на более высоких уровнях языка они еще недостаточно исследованы. Это относится к морфемам и их вариантам и особенно к тем единицам языка, которые являются схемами, – к единицам синтаксического уровня, где используются сиктаксемы, то есть схемы построения словосочетаний, и схемы соединения синтаксем, то есть схемы предложений. Последние отличаются от других теоретически бесконечным числом текстуальных реализаций. Поэтому в синтаксисе вопрос о соотношении возможного, системного и реализованного в тексте, инвариантного в языке и вариантного в тексте стоит особенно остро.
Языковая система, ее единицы и правила их использования обнаруживаются в бесконечном повторении в текстах, в речи. Поэтому существует возможность измерить степень реализации тех или иных единиц языка, подсчитав частоту их употребления в речи. Эти подсчеты помогают детальнее раскрыть тенденции и силу действия языковых законов. Например, статистические подсчеты обнаруживают существование корреляции между продуктивностью аффиксов и употребительностью их в языке [9, 83 – 99]. Суффикс -