– Ясно. Очень практично, – проговорил Вудрафф не вполне уверенным голосом; видимо, он обдумывал последствия для себя лично.
Ван Крюйк наблюдал за ним с нескрываемым ехидством.
– Не торопитесь, можете осмотреть гранаты, гаубицы и что ещё вам угодно. Уверяю вас, всё совершенно одинаковое.
– Нет надобности, – отвечал Уайт, – и времени у нас мало. Вполне очевидно, что более выгодная позиция – более высокая. – Он кивнул на первую гаубицу. – Поэтому вы ждёте, что я выберу её, и если одна гаубица с дефектом, вы поставили её туда. Я выбираю эту; получайте свою более высокую позицию.
– Хорошо, – сказал Даппа. – Идёмте на середину?
Они встали спина к спине на поле, каждый лицом к той пушке, которую ему скоро предстояло зарядить. Секунданты, отойдя в сторону, следили за соблюдением всех правил и формальностей.
– Превосходно, – проговорил Уайт. – Там я победил Ньютона и вигов, ибо испытание ковчега он точно не выдержит. Здесь я одержу победу над вами или погибну – и то и другое меня устраивает.
– Раз, – сказал Даппа и шагнул прочь, главным образом для того, чтобы остановить словоизлияния.
– Отлично. Раз. – Уайт тоже сделал шаг.
Они принялись считать в унисон и примерно на числе «сорок» (поскольку шагали очень широко) оказались рядом с гаубицами. Тут оба отбросили деланую невозмутимость и принялись заряжать орудия.
Уайту в этом помогал секундант, Даппе – нет. Ван Крюйк стоял спиной к гаубице, как будто вышел на утренний променад и теперь любуется видом лондонской гавани с Тауэрского холма. Когда Даппа злобно свернул глазами, голландец облизнул крюк и поднял его, словно определяя направление ветра, за что немедля получил тычок в спину.
– Довольно!
– Глянь, как они суетятся, – отвечал ван Крюйк. – Они сами не понимают, что делают.
– Это меня и тревожит.
– В Каире ты был куда спокойнее, – напомнил ван Крюйк, – а я тебя понукал.
– В Каире мне нечего было терять! – воскликнул Даппа. Он откатил пороховой бочонок на безопасное расстояние от гаубицы и поддел кинжалом затычку. – Уайт с Вудраффом свой бочонок отодвинули?
– Ну вот. Теперь ты хочешь, чтобы я сообщил тебе результаты своих наблюдений.
– Ты мог бы наблюдать за противником и одновременно делать что-нибудь полезное.
– Отлично. – Ван Крюйк вразвалку обошёл гаубицу, посмотрел на ствол, затем перенёс взгляд на цель. – Да. Они отодвинули бочонок, но не так далеко, как следовало бы. – Он поднял камень и, словно молотком, забил им подъёмный клин под казённую часть орудия. – Как ты думаешь, надо внести поправку на вращение Земли?
Даппа демонстративно не поддался на провокацию. Он совком на длинной ручке набрал пороха и теперь закладывал его в гаубицу. Диаметр совка был заметно меньше, чем диаметр дульного отверстия.
– Вот на этом шаге они, скорее всего, ошибутся, – задумчиво проговорил Даппа, силясь затолкать совок в узкую зарядную камору. – Надеюсь, что они набьют пороха от души и взлетят на воздух!
– Это было бы неспортивно, – упрекнул его товарищ, крюком соскребая окалину с запального отверстия. Гранату он взять не мог – для этого нужны были обе руки.
Даппа заложил её в жерло и принялся вталкивать прибойником, не переставая внимательно поглядывать на второе орудие.
– Вот к чему привела твоя медлительность! – воскликнул он.
Они с ван Крюйком оба видели, как Уайт, ухмыляясь, подносит фитиль к запальному отверстию заряженной и нацеленной гаубицы.
Облако пламени размером с приходскую церковь заслонило противников, затем погасло и превратилось в дым.
– А вот к чему привела их торопливость, – заметил ван Крюйк.
Как понимали и он, и Даппа, Уайт с Вудраффом не рассчитали заряд. Сила огня раздавила снаряд в дуле, выбросив облако пороха, который (на везенье стрелявших) по большей части сгорел уже в воздухе.
Теперь оставалось только ждать, когда дым рассеется. Как только взглядам вновь предстали Уайт и Вудрафф (оглушённые и сильно опалённые), ван Крюйк поднёс фитиль к запальному отверстию. Гаубица выстрелила, как положено; долю секунды они видели летящую гранату. Она разбилась о каменную крепостную стену и не взорвалась, а осыпала Уайта с Вудраффом осколками и порохом. Те едва ли заметили, поскольку наконец пришли в себя и занялись гаубицей.
– Вот сейчас они себя взорвут, – предположил Даппа, обмакивая банник в ведро.
– Ничего подобного. Они нашли воду, которую ты им заботливо оставил, и банят свою гаубицу в точности, как мы нашу. Однако у нас преимущество – мы уже начали пристреливаться, а они – нет.
Ван Крюйк забил клин чуть глубже и ногой толкнул одно из колёс лафета, поправляя азимут. Даппа перезаряжал. Покончив с этим, он захотел поскорее выстрелить, но ван Крюйк стоял перед жерлом и набивал туда палки, сухую траву, листья и прочий мусор, так что в конце концов гаубица стала похожа на бронзовую вазу с увядшим букетом. Даппа угрожающе помахивал фитилём над запальным отверстием, делая вид, будто сейчас подожжёт; но ван Крюйк так увлёкся, что ничего не замечал. Он даже не поднял голову, когда вторая граната из Уайтовой гаубицы просвистела у него над плечом и зарылась в земляной склон. Однако он видел, куда она попала, и указал на неё Даппе. Тот поплевал на пальцы, сунул руку в пещеру, пробитую снарядом, вытащил тлеющий запал и, чертыхаясь, бросил его на землю. Ван Крюйк наконец отошёл от дула, крюком подцепил черпак воды из ведра и залил шипящий и пыхающий запал. Даппа тем временем произвёл второй выстрел: граната попала в основание вала за спинами Уайта и Вудраффа, ярдах в двух правее. Вместо того чтобы зарыться в землю, она подскочила вертикально вверх и пропала. Через несколько секунд, очевидно, достигнув апогея и начав падение, она взорвалась футах в десяти над землёй, не очень далеко от Уайта и Вудраффа. Однако те приметили её подъём и спуск (что было видно по их яростным жестам), поэтому успели отбежать и броситься на землю. Оба не пострадали.
Ван Крюйк был вне себя.
– Мне хочется подойти и продырявить Уайту черепушку, – сказал он.
– Почему? Это моя дуэль, а не твоя, – заметил Даппа, вновь принимаясь за гаубицу.
Ван Крюйк начал сгребать веточки и травинки, не собранные в первый раз.
– Как секундант я должен остановить твоего противника, если он попытается сбежать. Уайт бежал.
– Случай спорный, – возразил Даппа. – Капитан не должен бросаться ничком на палубу, когда по его кораблю дают бортовой залп, но когда рядом падает граната, он не обязан стоять и ждать, когда она взорвётся.
– Хм, – промычал ван Крюйк и вновь принялся набивать дуло мусором; на сей раз он для пущего эффекта сорвал с головы каштановый парик и затолкал его следом.
Третья граната пронеслась мимо. Теперь Уайт и Вудрафф положили ещё меньше пороха, так что она ударилась о землю, описала в воздухе мёртвую петлю и упала прямо перед Даппой: чёрный дымящий шар с тлеющим запалом. Снаряд покатился под уклон, но недостаточно быстро. Даппа попытался ускорить его пинком, промахнулся, снова занёс ногу и толкнул гранату изо всех сил. В следующий миг он развернулся и плашмя упал на землю. Ван Крюйк тем временем повернулся спиной к гранате и обнял пороховой бочонок, плащом заслоняя его от искр. Граната, подпрыгивая, катилась по склону; через три секунды она взорвалась.
Мгновение спустя громыхнуло во второй раз: видимо, отлетевшая искра воспламенила порох в запальном отверстии гаубицы, произведя преждевременный выстрел. Даппа и ван Крюйк не сразу поднялись на ноги: обоих ранило осколками и отлетевшими камешками, оба были слегка оглушены. Они видели, как их граната взорвалась над Темзой.
Взрыв Уайтовой гранаты сбил прицел их гаубицы. Однако полоса горящих веточек и листьев огненной дорожкой протянулась вниз по склону, а Вудрафф яростно пинал нечто, исходящее густым дымом и упорно липшее к его ноге, – парик. Уайт тем временем готовился перезарядить орудие.
Вот тут-то они и перестали существовать. Крепостную стену скрыл от ван Крюйка и Даппы огненный шар, в котором кружились безобразные чёрные клочья. Оба вновь бросились на землю. Сверху пошёл раскалённый дождь. Они вскочили и принялись быстро увеличивать расстояние между собой и боеприпасами. Путь их лежал мимо эшафота, который сейчас украшали простёртые тела стражников. Снизу донеслось дробное ба-ба-бах – взорвались гранаты Уайта. По этому сигналу Даппа и ван Крюйк в бодром темпе направились к реке. Если бы кто-нибудь из стражников поднял голову, то увидел бы, как они исчезли в штормовом фронте дыма, скрывшего всю нижнюю часть Тауэрского холма.
Впрочем, внутри этой дымовой завесы видеть было можно, пусть и на небольшое расстояние. Даппа и ван Крюйк остановились или, по крайней мере, замедлили шаг там, где ещё недавно стояли Уайт и Вудрафф. Ничего похожего на трупы не наблюдалось, хоть Даппа и уверял, что споткнулся о чей-то хребет.
– Невероятно, – задумчиво проговорил ван Крюйк. Он разглядывал что-то на выжженной земле, поочерёдно указывая крюком, как пальцем, на какие-то мелкие предметы. – Раз, два, три, четыре, пять! Раз, два, три, четыре, пять!
– Что такое?
– Слишком много ушей! – воскликнул ван Крюйк.
Даппа подошёл и тоже наклонился. Ушей и впрямь было пять: четыре сморщенных в одной стороне, а чуть поодаль – свежее, окровавленное.
– Это я объяснить могу, – Даппа башмаком подгрёб немного земли, чтобы присыпать сморщенные уши, – но чуть позже. Давай поскорее вернёмся на корабль. Сейчас сюда сбегутся стражники и драгуны.
– Они наверняка перепуганы до полусмерти.
– Согласен; и всё равно мне не терпится к себе на корабль.
Даппа и Ван Крюйк по-прежнему мало что видели за туманом, но они двинулись вниз с холма, а это, как известно, самый верный способ отыскать океан.
– Надеюсь, следует понимать, что ты наконец бросил своё глупое писательство, которым так всем надоел.
– Я выпустил своё ядро и не спешу перезаряжать. Впрочем, как литератор я остаюсь преданным рабом Музы и всегда готов исполнить её веления.