– В Тауэре есть место, называемое Монетным двором. – Болингброк посмотрел на Ньютона.
Тот встретил его взгляд прямо – мелочь, но примечательная. Роджер Комсток, да и любой другой человек, знакомый с порядками мира сего, посоветовал бы Ньютону опустить глаза – говорят, это в равной мере успокаивает бешеных псов и членов Тайного совета. Однако Ньютон большую часть времени пребывал в иных мирах. То, что такие, как Равенскар или Болингброк, считали наиболее значительным, он находил докучным и несущественным.
Болингброк не знал Исаака Ньютона. Ньютон был пуританин и виг, Болингброк – человек без определённых убеждений, но со спинномозговыми рефлексами тори-якобита. Он вступил в Королевское общество, потому что так делали все. С помощью Королевского общества некоторые виги, например Пепис и Равенскар, творили волшебство: порождали банки, страховые ренты, лотереи, государственный долг и другие сверхъестественные способы извлекать власть и деньги из ничего. Трудно винить таких, как Болингброк, если те вообразили, будто Королевское общество занято деньгами и властью. То, что Ньютон бросил Кембридж ради Монетного двора, только укрепило эти догадки. Если бы Болингброк знал истинные мотивы Ньютона – если бы понимание Ньютона можно было вложить в голову Болингброка, статс-секретаря её величества пришлось бы вынести из комнаты и несколько дней кряду поить опиумной настойкой. Поскольку этого не произошло, Болингброк считал, что предел Ньютоновых мечтаний – высокооплачиваемая должность, громкий титул и как можно меньше обязанностей.
А теперь Ньютон смотрел ему прямо в глаза. Немногим в христианском мире хватало духа играть в гляделки с виконтом Болингброком, и до сегодняшнего дня он думал, что знает их всех. То была его первая заметная встреча с Ньютоном и первый намёк, что Ньютон возглавил Монетный двор по каким-то не вполне ясным причинам.
– Как поживает её величество монета, сэр Исаак? – спросил Болингброк, вытаскивая табакерку, что дало ему повод спрятать глаза от леденящего взгляда Ньютона.
– Денежная система её величества крепка, как никогда, милорд, – начал Ньютон и замолк, потому что Равенскар положил руку ему на копчик.
Болингброк отвернулся, словно прячась от сэра Исаака, а на самом деле демонстрируя сторонникам своё изумление и веселье. Как должен был распознать всякий хорошо воспитанный человек, статс-секретарь отпустил шутку, чтобы создать свойскую атмосферу и дать Ньютону возможность ответить сходной остротой. Ньютон понял вопрос буквально, выказав недостаток воспитания и обнаружив свою нервозность. Странно! С чего бы он сразу бросился защищаться? Болингброк взял понюшку и вновь повернулся к Ньютону – но не раньше, чем всё перечисленное стало понятно людям, стоящим у него за спиной, и отразилось на их лицах. Всем стало мучительно стыдно за сэра Исаака, кроме самого сэра Исаака, который явно хотел одного: выслушать вопросы, ответить на них и уйти.
– Разумеется, сэр Исаак. Об этом и пойдёт речь дальше. Рад вас приветствовать и сожалею лишь, что остальные члены совета не сочли нужным явиться. – Это было произнесено негромко, как реплика одного актёру другому. Затем Болингброк выпрямился, прочистил горло и начал монолог: – С Монетного двора выходят монеты её величества; на каждой из них отчеканены имя и благородный профиль государыни. Таким образом, чеканка монет всегда была делом и казначейства, и государственного совета. Подобно тому, как Чаринг-Кросс – не Стрэнд и не Уайтхолл, а их перекрёсток, так и чеканка денег – соединение государственного совета и казначейства. Статс-секретарь, – продолжал Болингброк, имея в виду себя, – обязан вникать в её вопросы. Происходящее сегодня – начало, но отнюдь не конец публичной фазы расследования со стороны государственного совета. Я занимаюсь им негласно уже несколько недель и не хотел преждевременно оглашать результаты. Но узнав, что сэр Исаак Ньютон, директор Монетного двора, прибыл в Вестминстер по пустячному делу, порождённому воспалённой фантазией оппозиции, счёл возможным пригласить его сюда, дабы его визит не остался пустой тратой времени.
Кружа по залу, Болингброк оказался сейчас в таком месте, откуда мог смотреть прямо в лицо Ньютону через несколько ярдов превосходного персидского ковра.
– Сэр Исаак, – продолжал он. – В ходе расследования мне удалось выяснить, что в день нападения вас в Тауэре не было. Однако, когда вы вернулись и узнали, что в ваше отсутствие произошла небольшая война, в вас, несомненно, взыграла ваша прославленная любознательность. К каким выводам вы пришли касательно истинной цели нападавших?
– Милорд, это была попытка – вынужден с прискорбием признать, в значительной мере успешная – шайки грабителей, видимо, предводительствуемой самим Джеком-Монетчиком, похитить сокровища короны, – сказал сэр Исаак Ньютон.
У него за спиной Равенскар гадал, не удастся ли ударом локтя вывести из строя его голосовой аппарат.
– Быть может, вы яснее представите себе картину, если я скажу, что мои дознаватели схватили часть упомянутых преступников. Они пытались бежать в Дюнкерк и были задержаны Королевским флотом, – пояснил Болингброк, снисходительно улыбаясь наивности Ньютона. – Похищенные сокровища изъяты. Задержанных допросили поодиночке. Они как один показали, что Джек-Монетчик, даже захватив Тауэр и стоя на расстоянии полёта стрелы от неохраняемых сокровищ, презрел мишурный блеск драгоценностей и направился прямиком в хранилище ковчега.
– Это абсурд, – сказал Ньютон. – В ковчеге содержатся только образцы пенсов и гиней. Сокровища короны неизмеримо ценнее.
– Кража сокровищ была импровизацией со стороны невежественных пешек, которых не посвятили в истинную цель нападения. Это легко установить из показаний задержанных. Я сказал, что Джек-Монетчик направился к ковчегу.
– Я вас слышал, милорд, и говорю, что из хранилища ничего не похищено.
– Обратите внимание на тщательный выбор слов, – задумчиво обратился Болингброк к ухмыляющимся сторонникам. – Это ответ или математическая загадка? – Он стремительно повернулся к закрытой двери в дальней стене и приказал: – Вносите!
Служитель распахнул дверь, явив взглядам стоящих за ней джентльменов. Первый, самый высокий, шагнул в палату. Он был в сапогах, при шпорах и в очень хорошем наряде, включавшем накидку с капюшоном. На груди его висел медальон в форме борзой. Четыре человека, одетые сходным образом, следовали за ним, неся нечто вроде паланкина. Все заволновались, вообразив, будто прибыла государыня. Однако ноша была куда меньше, хоть и тяжелее королевы – нечто прямоугольное, накрытое бархатным покрывалом.
– Все вы знаете мистера Чарльза Уайта, – сказал Болингброк, – капитана королевских курьеров, временно командующего Собственным её величества Блекторрентским гвардейским полком вместо разжалованного полковника Барнса.
Гул неуверенных приветствий поднялся и опал, сменившись тишиной, когда четверо королевских курьеров опустили свой загадочный груз на пол между Ньютоном и Болингброком. Чарльз Уайт, владелец медвежьего садка в Ротерхите, знал, как подогреть волнение публики. Он выждал секунд пять, затем молодцевато шагнул вперёд и сдёрнул покрывало, явив взорам чёрный ящик с тремя висячими замками.
– По повелению милорда ковчег с Монетного двора доставлен, – объявил Чарльз Уайт.
– О, НЕ ГЛУПИТЕ, ЭТО НЕ ИСПЫТАНИЕ ковчега! – воскликнул Болингброк некоторое время спустя, когда все несколько успокоились и закончили перешёптываться. – Как вы знаете, при испытании присутствует королевский письмоводитель, а также лорд-казначей, который не счёл нужным приехать. О нет, нет, нет! Какая нелепость! Это всего лишь текущий осмотр ковчега.
– А каков… э… регламент осмотра, милорд? Я никогда о таком не слышал, – сказал Равенскар. Он говорил вместо Ньютона, который ещё не обрёл дар речи – во всяком случае, так заключал Равенскар из того, что кожа под редеющими белыми волосами была тёмно-красная и в пупырышках.
– Разумеется, не слышали, ибо это экстраординарный случай. Прежде такого не делалось, потому что до недавнего времени ковчег всегда был под надёжной охраной. Честь охранять ковчег возложена на гарнизон Тауэра и в разное время доверялась разным полкам. В последний год обязанность эту исполнял Собственный её величества Блекторрентский гвардейский полк, отличившийся несколько раз до того, как милорд Мальборо окончательно себя запятнал. При полковнике Барнсе, ныне разжалованном, полк пришёл в упадок. Там был первый сержант, некий Роберт Шафто. Палата, безусловно, будет изумлена, узнав, что сержант Шафто – брат Джека Шафто, который, предположительно, и есть Джек-Монетчик. Тем не менее Роберта Шафто при многолетнем попустительстве Мальборо держали в полку под тем предлогом, что он давным-давно разорвал всякую связь с мистером Джеком Шафто. Ему и таким, как он, поручили охранять Монетный двор, и ковчег в частности. Как я уже сказал, после событий двадцать третьего апреля полковника Барнса отстранили от командования, а недавно и Роберт Шафто сменил квартиру. Он по-прежнему в Тауэре, но не в казарме, а в каземате несколько иного рода. Здесь с ним беседует мистер Чарльз Уайт. Беседы пока были не особенно плодотворны, но я убеждён, положение вскоре изменится, ибо мистер Чарльз Уайт превосходно зарекомендовал себя умением доискиваться правды. С тех пор как произошли упомянутые перемены, ковчегу ничто не угрожает – смею сказать, как и сокровищам короны. Однако никому не ведомо, что могло произойти с ним в тот год, когда он находился в безответственных, если не преступных руках полковника Барнса и сержанта Шафто. Вот почему мы сегодня собрались в этой палате для беспрецедентного дела: осмотра ковчега.
– ИТАК, ПОДВОДЯ ИТОГ, я вынужден признать, что тоже отсутствовал во время нападения преступников, и этот позор мне никогда не избыть, – сказал Чарльз Уайт, заканчивая излагать ошеломлённой палате невероятную историю о бессмысленной погоне, которая была предпринята под клятвенные заверения полковника Барнса и сэра Исаака Ньютона, что в результате они задержат Джека-Монетчика, а закончилась пожаром в пустой сторожевой башне и метаниями драгун по тёмным илистым отмелям. Перед закатом заметили одно или два судёнышка – их преследовали до наступления темноты. Сэра Исаака Ньютона нашли в трюме дрейфующей развалины, где он вместе с другим престарелым натурфилософом-вигом забавлялся чёртиком из табакерки.