– Да, мадам, это всё, что мы можем предложить.
– Если кредитор изымет карты в погашение долга и расплавит, информация, записанная на них, погибнет, логическая машина лишится возможности работать и ценность, о которой мы говорили, обратится в ноль.
– Верно.
– Отсюда следует, что золото, превращённое в пробитые карты, плохой залог – его нельзя обратить в деньги, не погубив ваше предприятие.
– Полностью согласен, что это золото не может быть обеспечением ссуды.
– Более того, если я правильно понимаю, карты и машина, как только она заработает, отправятся в Санкт-Петербургскую академию наук.
– Да, таков должен быть первый этап.
– А следующие, если вы их построите, перейдут в собственность маркиза Равенскара.
– Как предполагается, да.
– А мне достанутся лишь некие новости, которые можно использовать на рынке. В такую игру я успешно играла в молодости, когда мне нечего было терять и никто от меня не зависел. Теперь я хочу получать за свои вложения нечто ощутимое. Я инвестирую головой, а не сердцем.
– И вместе с тем вы поддерживаете Даппу, а также, я слышал, щедро жертвуете на больницы для бывших солдат и бродяг.
– На благотворительность, да. Но вам поздно превращать свой институт в благотворительное учреждение.
Даниель вздохнул:
– Тогда позвольте рассказать вам о логической машине то, чего не знает даже Роджер Комсток.
– Я вся внимание, доктор.
– Она не будет работать.
– Логическая машина не сможет производить логические действия?
– Да нет, разумеется, сможет. Производить логические действия с помощью машины совсем не сложно. Лейбниц продолжил то, что начал Паскаль, а я в Бостоне пятнадцать лет развивал сделанное Лейбницем. Теперь я передал свои разработки толковым малым, и те за пятнадцать недель продвинулись дальше, чем я за пятнадцать лет.
– Почему же вы говорите, что она не будет работать?
– Вернувшись два дня назад из Ганновера, я стал смотреть схемы, предложенные инженерами. Результаты великолепны. Однако я обнаружил серьёзное затруднение: нам нужна движущая сила.
– Ах да, вы говорили об этом в Ганновере.
– Тогда я уже подозревал то, в чем теперь твёрдо уверен: логической машине будет нужен источник движущей силы. Сгодится мельничное колесо на большой реке, но куда лучше была бы…
– Машина для подъёма воды посредством огня!
– Если вы инвестируете в эту машину, мадам, что будет весьма своевременно, то без труда получите контрольный пакет – нечто вполне ощутимое. Свежий ветер финансовых вложений поможет мистеру Ньюкомену сняться с мели, на которую он недавно сел, и выйти в открытое море. Тем временем здесь, в Лондоне, проект по созданию логической машины заглохнет из-за дороговизны силы. Это произойдёт скоро – меньше, чем через год. Тогда вы сможете поговорить с царём, с маркизом Равенскаром или с обоими; им придётся идти к вам, потому что другого выбора не будет.
Элиза некоторое время смотрела в окно. Они уже миновали Саффрон-Хилл, и кучер пустился в объезд по Рэг-стрит, чтобы избавить себя, пассажиров и лошадей от опасностей Хокли-в-яме, где сейчас происходили те грабежи и убийства, расплата за которые должна была состояться шесть недель спустя в следующий Висельный день.
Они въехали на продолжение Рэг-стрит, называемое Коппис-роу, совершив, таким образом, полный круг. Даниель, выглянув из окна, увидел перед Клеркенуэлл-кортом карету и в следующий миг узнал её. Сердце у него ёкнуло. События принимали чересчур уж сложный оборот. Он застучал по крыше. Кучер остановился на углу.
– Я выйду здесь, – сказал Даниель. – Тут вашей чудесной карете легче будет повернуть, – и, не дожидаясь Элизиных возражений, открыл дверцу.
Один из лакеев спрыгнул с запяток, чтобы помочь ему выйти.
– Вы представили дело в совершенно ином свете, – проговорила Элиза, чопорной улыбкой обозначив начало прощания. – Теперь я готова рассмотреть предложение. Однако я не могу ничего решить, пока не побеседую с джентльменом, который основал компанию.
– Его зовут граф Лоствителский. – Даниель повысил голос, потому что стоял на улице и говорил с Элизой через окно кареты. – Он некоторое время не посещал заседания палаты лордов. Болезнь младшего сына вынудила его уехать в поместье, а кончина бедного мальчика задержала ещё надолго. Полагаю, его возвращению помешали и некоторые трудности с машиной мистера Ньюкомена. Однако сейчас весть о вчерашних событиях в парламенте летит в Корнуолл. Лоствителу придётся ехать в Лондон. Я попрошу его посетить вашу светлость в Лестер-хаузе.
– ТРИДЦАТЬ СЕМЬ МИНУТ назад, – сказал рослый часовщик по прозвищу Сатурн, – у наших дверей появился чудной старый тори и принялся требовать доктора Уотерхауза.
Он кивнул на карету, которую Даниель узнал издали.
– Мистер Тредер ещё здесь? – спросил Даниель.
– Я напоил его чаем, затем провёл по двору – не показывая ничего стоящего. Теперь он пьёт бренди через три двери отсюда, в лавке, которую вчера закончили штукатурить.
– Спасибо, мистер Хокстон. – Даниель взялся за ручку двери.
– Пожалуйста, – сдержанно отвечал Питер Хокстон. – Впрочем, должен сказать, если бы я заранее ведал, с кем вы водите компанию, я не стал бы искать знакомства.
Даниель вышел, улыбаясь, однако улыбка сползла с его лица при виде второй кареты. Наёмная развалюха, подпрыгивая на колёсах, неровных от щербин и присохшего конского навоза, лихо пронеслась по Коппис-роу и остановилась рядом с экипажем мистера Тредера. Из неё выпрыгнул краснолицый седой нонконформист в чёрном платье. Следом появился коротышка в костюме обычного покроя, но сшитом из тканей, которые больше подошли бы дикарскому вождю. Последним вылез человек ещё крупнее Сатурна. Он задержался, чтобы вложить в протянутую руку извозчика несколько монет.
– Брат Норман. Господин Кикин. Какая приятная встреча, – сказал Даниель, бросаясь наперерез, пока они не вошли в лавку и окончательно не уронили его в Сатурновых глазах. – Я не знал, что на сегодня назначено заседание клуба, тем не менее приветствую вас в Клеркенуэлл-корте и буду рад приветствовать мистера Тредера, как только его разыщу.
– Мистер Тредер здесь? – изумился господин Кикин и принялся комично вертеть головой, оглядывая Коппис-роу. Телохранитель, занявший всегдашнее место за спиной хозяина, повторял его движения.
– Что ему тут надо? – вопросил мистер Орни.
Дверь пустующей лавки распахнулась, и вышел мистер Тредер, уже красный от выпитого бренди.
– Я понятия не имею, что вам тут надо, – провозгласил он, – но, коли так вышло, объявляю открытым чрезвычайное заседание клуба по разысканию лица или лиц, повинных в изготовлении и установке адских машин, взорванных в Крейн-корте, на корабельной верфи мистера Орни и прочая.
– Первый пункт повестки дня: выбрать название покороче, – предложил мистер Орни.
– Первый пункт, как всегда, сбор взносов, если, конечно, вы ещё платёжеспособны, мистер Орни.
– Если верны новости из Вестминстера, то сомневаться следует не в моей платёжеспособности, мистер Тредер.
– О парламенте я и собирался говорить, вот почему в повестке дня будет второй пункт. Опоздавшим членам клуба придётся ждать своей очереди.
– Как можно опоздать на заседание, которое созвали после нашего приезда?!
– Джентльмены, – сказал Даниель, – боюсь, мы своими разговорами мешаем соседям в Хокли. Не соблаговолите ли войти?
ВОЗМОЖНО, ЗДЕСЬ СОБИРАЛИСЬ устроить кофейню или трактир, но пока взглядам представало лишь пустое свежевыбеленное помещение. По углам извёстка ещё не высохла и сохраняла сероватый цвет; от неё шло ощутимое тепло и едкий, раздражающий запах. Тут клуб и устроил свой импровизированный парламент с перевёрнутыми вёдрами вместо стульев и бочкой вместо кафедры. Их принесли Сатурн и телохранитель Кикина, покуда мистер Тредер по сложившейся традиции принимал взносы, взвешивая, надкусывая, изучая под лупой и подвергая уничижительным комментариям каждую монету. Наконец, мистер Тредер вышел к бочке. Как он вскорости обнаружил, она была пустая и отзывалась на удар оглушительным грохотом, усиливавшим риторический эффект.
– Когда военный корабль подходит к городу и выпускает по нему бомбу из мортиры (бум), можно с уверенностью сказать две вещи: во‑первых (бум), что противник готовил нападение много месяцев, во‑вторых (бум), что за первым выстрелом скоро последуют другие (бум-бум-бум).
– Ещё бренди? – спросил мистер Орни.
Мистер Тредер сделал вид, будто не расслышал.
– Вчера, – продолжал он, – лидер оппозиции взорвал (бум) бомбу (бум) в палате лордов, потревожив мрачную торжественность и нарушив привычную дремоту этого досточтимого собрания!
– Я слышал, что, если бы существовал способ вложить средства в апоплексию, вчера в Вестминстерском дворце можно было б озолотиться, – вставил русский.
– Вы, сударь, иностранец, посему вашу весёлость, как и вашу особу, можно вытерпеть при всей их нежелательности. Мы, живущие здесь, смотрим на вещи трезво. – Мистер Тредер сурово глянул на мистера Орни, пресекая в зародыше всякую игру слов. – Возвращаясь к моему сравнению, уместно спросить: как долго маркиз Равенскар готовил обстрел? И когда (бум) ждать (бум) следующей бомбы (бум)?
– Она упадёт вам на голову, если не перестанете молотить по бочке, – буркнул мистер Орни.
– Я слышал, что вчера впрямь был весёлый денёк для Компании Южных морей и, без сомнения, для вашей конторы тоже, – сказал Даниель. – Я дивлюсь, что при таком спросе на ваши профессиональные услуги вы нашли время сюда приехать. Да, Роджер Комсток неприятно озадачил виконта Болингброка вопросами касательно доходов от асиенто. Но какое отношение это имеет к нашему клубу?
– Последние две недели в мире денег творится нечто странное, – сообщил мистер Тредер.
– Спасибо, что поделились с нами своими наблюдениями, – сказал мистер Орни. – Каким боком они относятся к весьма разумному вопросу, заданному братом Даниелем?