Сопряжение систем научной аттестации, действовавших в российских духовных академиях и университетах, состояло не только в сходстве отдельных элементов и принципов деятельности. Ученые степени, полученные в этих системах, были взаимно признаваемы без каких-либо ограничений и поражений в правах. Это подтверждается тем, что выпускники духовных академий, удостоенные ученых богословских степеней, занимали соответствующие преподавательские должности в российских университетах. Магистры богословия и доктора богословских наук замещали не только межфакультетские кафедры богословия, но в большинстве случаев и факультетские кафедры церковной истории и церковного права, введенные в российских университетах в 1863 г. Напротив, члены духовно-академических корпораций, окончившие российские университеты и возведенные в ученые степени советами этих университетов, имели в академиях все права, сопряженные со степенями соответствующего уровня. Они занимали должности доцентов, экстраординарных и ординарных профессоров на кафедрах, отвечающих их научному профилю. Две системы научной аттестации имели и взаимное проникновение, о чем свидетельствуют случаи возведения магистров богословия в ученые степени докторов исторических, философских или филологических наук. Члены духовно-академических корпораций, имевшие гуманитарное образование и университетские ученые степени, принимали участие в рецензировании и оппонировании диссертаций, представляемых на богословские степени, с ясно выраженным историческим, филологическим, философским аспектом. Это сопряжение и взаимопроникновение двух систем научной аттестации – духовно-академической и университетской – ставило ряд вопросов, требующих обсуждения. Часть этих вопросов так или иначе решалась по ситуации. Какими учеными степенями должны обладать кандидаты на замещение университетских кафедр церковной истории и церковного права, богословскими или историческими и юридическими соответственно? Могут ли историко-филологические и юридические факультеты присуждать степени церковной истории и церковного права? Эти вопросы требовали более глубокого осмысления, обещая при этом более значимые результаты. Процесс осмысления шел и приводил к постановке вопросов об определении места и значения богословия в системе научного знания, о взаимосвязи богословия с другими научными областями, о перспективах, которые открываются для той или иной области человеческого знания в этой взаимосвязи.
Система научно-богословской аттестации, действовавшая в России до 1917–1918 гг., дает пример достаточно успешного сочетания в ней государственной и церковной составляющих. Обладатели богословских ученых степеней имели те же служебные и гражданские права и преимущества, что и обладатели соответствующих светских ученых степеней. Определенная Уставами самостоятельность церковной системы присуждения ученых степеней была организационным удобством и предоставляла возможность полноценного участия компетентных церковных органов в оценке научно-богословских достижений, использования многовекового опыта церковной богословской науки.
С другой стороны, возведение в российские ученые богословские степени членов других Поместных Церквей, не принадлежавших к подданным Российской империи, свидетельствовало об общеправославной значимости российской системы научно-богословской аттестации. Это общеправославное значение было свидетельством единства православной богословской науки, то есть подтверждением единства Православной Церкви: единства догматов, канонов, церковной истории, святоотеческого наследия, Таинств, богослужения, богословского знания, традиций – Предания во всех его проявлениях. Подготовка и аттестация духовно-учебных и научно-богословских кадров для других Поместных Церквей были также проявлением готовности Русской Православной Церкви и православного Российского государства оказать этим Церквам братскую помощь в богословском образовании, отвечая при этом за научную компетентность выпускников. Одновременно это показывает понимание и высшей церковной, и государственной властью значения богословской науки и образования как выходящих за национальные, канонические и государственные границы и имеющих самостоятельный научный и церковный статус.
Анализ столетнего пути исторического развития системы научно-богословской аттестации позволяет сделать вывод об изменении, произошедшем за это время в отношении к ученым богословским степеням как таковым. Особенно это заметно на старшей – докторской – богословской степени. Устав духовных академий 1814 гг. утверждал, что степень доктора богословия свидетельствовала не только о научном уровне, но и о праве быть «учителем христианским», причем это право должно было быть засвидетельствовано «чистым и неукоризненным образом жизни»[1301]. Последующие Уставы переносили акцент с нравственно-учительного аспекта на научно-исследовательский. Еще более ярко об этом изменении свидетельствует отношение к высшим богословским степеням в научно-богословской среде. Если до 1869 г. кандидата на степень доктора богословия могло выдвинуть только лицо, само обладающее этой степенью и соответствующей репутацией, то после 1869 г. докторскую степень, за исключением особых случаев, искали по собственной инициативе. При этом в конце XIX – начале XX в. сами обладатели богословских докторских степеней настаивали на том, что положительная научная аттестация богословской диссертации не означает признания за ее автором права церковного учительства[1302]. Являлось ли это утверждение снижением статуса богословских исследований, умалением роли и церковной значимости богословской науки? Анализ документов приводит к иному выводу. Как ни парадоксально, это изменение свидетельствовало как раз о повышении статуса самих богословских исследований. Их адекватность и научная значимость, вклад в церковное богословие были сами по себе свидетельством и служением. Ученые-богословы настаивали на том, что специальные научно-богословские занятия не должны отождествляться с церковным учительством епископата и духовенства, хотя, разумеется, ни в коей мере не быть в отрыве от него, а, напротив, теснейшим образом сопрягаться. Эти два вида церковного служения истине не умаляют важности друг друга, а укрепляют ее и имеют единую цель. Но каждое из них реализует свои средства движения к этой цели.
Развитие подготовки и аттестации научно-богословских кадров опиралось на три «столпа»:
1) европейский опыт научной аттестации в целом и богословский в частности, накопленный за века;
2) опыт российской научно-образовательной системы, учитывающей национальные особенности;
3) собственный опыт высшей духовной школы, определенный спецификой российского духовного образования и богословской науки.
При этом в преимущественной связи с тем или иным источником можно выделить три этапа. Первый – начальный – этап научно-богословской аттестации, определившийся Уставом 1809–1814 гг., опирался, как и система научной аттестации российских университетов, преимущественно на мировой опыт научной аттестации и на не очень удач ный опыт российской системы XVIII в. Модифицированный вариант, зафиксированный Уставом духовных академий 1869 г., начал второй этап развития научно-богословской аттестации. Он ориентировался в основном на опыт российских университетов, причем не только на документы 1863–1864 гг., но и на предыдущий Устав 1835 г. Последующие коррективы системы научно-богословской аттестации – в 1884, 1905–1906, 1908, 1910–1911 гг. – были обусловлены преимущественно ее собственным опытом, главными проблемами и их рефлексией, хотя и с учетом современных тенденций в университетской научной аттестации.
С деятельностью системы научно-богословской аттестации было связано немало проблем. Проведенное исследование позволяет выделить главные проблемы на двух уровнях:
1) связанные с научной аттестацией как таковой и справедливые для любой области исследований;
2) связанные со спецификой богословия как науки и выявляемые в деятельности системы научно-богословской аттестации.
К проблемам первого уровня следует отнести ограниченность процесса присуждения ученых богословских степеней рамками одной духовно-академической корпорации, без приглашения «внешних» специалистов в качестве оппонентов и участников обсуждений. Малочисленность духовно-академических корпораций, в составе которых было не более двух-трех специалистов в той или иной области богословия, осложняла компетентное обсуждение специальных вопросов. Назначение официальными оппонентами лиц, не имевших должного научного ценза, несмотря на их профессионализм, ставило под сомнение важность и результаты самой аттестации. Неизбежным следствием такой системы было и влияние личных отношений внутри корпорации на процесс научной аттестации.
Остался не до конца решенным вопрос о способе присуждения ученых степеней: о полезности и эффективности диссертационных защит и степени их открытости. Каждый из опробованных вариантов – открытые диспуты, закрытые коллоквиумы, присуждение ученых степеней без защиты, на основании отзывов оппонентов – вызывал критические замечания, но единого мнения выработать не удалось. Можно предположить, что расширение состава диссертационных советов, официальных и неофициальных оппонентов, участников обсуждений диссертаций, причем не только на защите, но и в процессе подготовки, решило бы эти вопросы.
Действующая система подготовки научно-педагогических кадров была организована недостаточно эффективно. Вследствие этого духовно-академические корпорации не могли рассчитывать на компетентное пополнение, а для большей части молодых преподавателей первые годы научно-педагогической деятельности превращались в тяжелую самоподготовку в экстремальном режиме. Научная специализация не всегда совпадала с преподавательской или могла меняться при вступлении в корпорацию. Все это сказывалось на научной деятельности молодых преподавателей и ее результативности. Острота этой проблемы для высшей духовной школы подтверждается дискуссиями, сопровождавшими каждое обсуждение этого вопроса. Ни один из опробованных вариантов специальной по