— Слушай, а ты, случайно, с моим дедом не знаком?
— С которым из них?
Я икнул. Их что, больше одного?..
— С Князем Тибериусом Каменнокрылом.
— Ммм... Нет. Не думаю.
— Врёшь поди.
— И в мыслях не было. Кстати: мы пришли.
— Куда?
— К чёрному ходу, конечно.
Я оглядел сплошной монолит стены. Ни чёрного, ни белого, ни серо-буро-малинового входа я не видел.
— Просто иди в стену, — посоветовал Труффальдино.
Я вспомнил, что мы с Зебриной уже проделывали такой трюк в цитадели Гильдии Воров.
И ничего дурного не заподозрив, последовал рекомендации.
— Ёшкин кот!
Труффальдино покатился со смеху.
При соприкосновении со стеной я его выронил, так что теперь крылокош валялся на травке, подняв в воздух все четыре лапки, и гнусно хихикал.
А само соприкосновение вышло довольно интересным... И неприятным. Это не было похоже на столкновение с твёрдой поверхностью — например, стеной из кирпичей.
Шагнув в стену, я просто увяз в ней, залип — как горячий нож, воткнутый в глыбу льда.
По всему телу побежали искры. Они жалили, как хорошо откормленные осы и громко жужжали.
Я поймал себя на мысли, что тоже хочу покататься по траве — как Труффальдино.
Электричество, — понял я. — Дикое, не прирученное электричество. Вот что это такое...
— Смех-смехом, — наклонившись, я мстительно схватил кота за шкирку и встряхнул. — Но мы всё ещё не на той стороне.
— Попробуй ещё раз.
— Вот уж хренушки.
При одной МЫСЛИ о том, что надо снова вступить в контакт с оголённым проводом, меня забила дрожь. Крупная, как дырки в авоське.
— Давай, — настаивал крылокош. — Только медленно.
— Чтобы меня в два раза дольше штырило?
— Попробуй.
— Ладно. Но только ты первый.
— Опыты на животных противогуманны.
— А на людях, значит, нет?
— Ты не человек.
Я коротко поразмыслил.
— Тоже верно.
Покрепче прижав к себе кота, я зажмурился и сделал ме-е-едленный шаг в стену.
Да, осы всё равно кусали. Но не так свирепо, как в первый раз.
У кота вся шерсть встала дыбом, а перышки в крыльях начали потрескивать.
— Давай уже, двигай ластами, тихоход... — прошипел Труффальдино.
И мы оказались на той стороне.
В геометрически выверенном парке, с подстриженной по линейке травой и фигурными листиками на деревьях.
Я оглянулся. Стена была на месте. Такая же чёрная и на вид совершенно неприступная.
— И что, вся стена обладает такими свойствами?
— Нет, только это место.
Вырвавшись из моих рук, крылокош сидел на посыпанной белым песком дорожке и лихорадочно вылизывался. Из-под розового язычка летели большие синие искры.
— И откуда ты о нём знаешь?
— Я много чего знаю.
Я потерял терпение. Нет, я понимаю: с друзьями так не поступают. Но если вам когда-нибудь приходилось общаться с котами — вы проявите ко мне великодушие...
Схватив крылокоша за шкирку, я поднял его в воздух и хорошенько встряхнул.
— Хватит говорить загадками, — шепотом заорал я. — Хватит ставить на мне опыты. Хватит вести себя... Как кот. Побудь для разнообразия человеком. Пожалуйста.
— Его сделали эцило-о-опы, — проблеял болтающийся в воздухе крылокош. — Чтобы шастать в город. За вы-ы-ы-пивкой.
Я поставил его на травку.
— Чего?..
— Ну понимаешь, казармы довольно далеко от входа, — избавившись от моих рук, Труффальдино опять принялся яростно вылизываться. — Вот они и попросили донью Карлотту устроить для них калиточку...
— Чтобы шастать за выпивкой? — тупо переспросил я.
— Ты обратил внимание, сколько с той стороны винных лавок?
— Нет. В смысле, я думал, что так в городе везде.
— Поверь. ЗДЕСЬ их просто ненормальное количество. А всё потому, что эцилопы — тоже люди.
— Горгониды. В основном.
— Я так и сказал.
А я подумал вот о чём.
Спрессованная из физического времени стена... Да мне даже ВООБРАЗИТЬ такое сложно!
А потом в этой стене делают... "калиточку". Просто для того, чтобы не давать крюка до парадного входа.
Я потряс головой.
Никогда. Никогда я не смогу понять всего, что здесь происходит.
Но ведь в этом-то и весь цимес, как сказал бы Крючкотворс.
Можно потратить не одну жизнь, исследуя это удивительное место, а потом пойти в бар и выпить текилы.
— Ну что, пошли к патрицию? — крылокош привёл себя в порядок и взлетел мне на плечо.
Я огляделся, пытаясь сориентироваться.
Справа виднелись зеркальные купола — стоянка эцилопов. Слева тянулось прямоугольное озеро, в котором плескались совершенно обычные рогатые утки и фиолетовые, с розовыми крыльями, лебеди.
Я усмехнулся. Патриция наверняка бесится от того, что не может выпустить в этот пруд квадратных уток и прямоугольных лебедей.
— Нам туда, — я заметил среди строго треугольных ёлок знакомый павильон, и бодро потрусил к нему.
— Попасть на Клоаку Дьявола?.. — Патриция возмущенно взмахнула руками. — Да ты с ума сошел.
— Это и так понятно, — промурлыкал Труффальдино. Теперь он устроился на коленях — точнее, на плотной шерстяной юбке, под которой девчоночьи колени лишь слегка ПОДРАЗУМЕВАЛИСЬ — и не переставая мурчал. — С ума он сошел ещё до нас. Теперь он уже далеко-о-о.
— Вы всё перепутали, — я даже не пытался устроиться на пыточном гостевом стуле. Ещё в прошлый визит я заметил у стены диванчик. Просто он был доверху завален стопками бумаг. Розарио бы сюда, — кольнула ностальгическая мысль, пока я сбрасывал всё, что на нём было, на пол. Уж он-то навёл бы идеальный порядок... — Безумным я стал ещё до вас. А теперь, если вы мне не поможете, ТОЧНО сойду с ума.
— И с каких это пор Великому Безумному Максу нужна помощь? — кисло осведомилась Патриция.
— С тех самых, как в нашем любимом Сан-Инферно появился один паршивец, с которым я — пока — не могу справиться.
— То есть, ты признаёшь, что не всесилен, — в глазах девчонки мелькнуло затаённое торжество.
Она мне поможет, — подумал я. — Поломается для виду, набьёт себе цену... А потом поможет.
Просто будь паинькой, Макс, и не лезь в бутылку.
— Конечно не признаю, что за глупости! — я возмущенно фыркнул. — Я сказал "пока". Потому что обязательно придумаю, как с ним справиться.
— То есть, помощь тебе не нужна, а ко мне ты заглянул просто поболтать.
Чёрт. Почему я не следую собственным советам?..
— Патриция, послушай, — я вытянул ноги и заложил руки за голову. Интересно: почему именно ЭТУ девчонку мне доставляет удовольствие провоцировать на конфликт?.. — Узнать подноготную Денницы и в твоих интересах ТОЖЕ.
— С чего бы?
Сегодня на ней не было косметики. Только огромные очки в толстой оправе, пушистая кофта и такая толстая и просторная юбка, что запросто могла служить спальным мешком.
— Потому что он задумал разрушить Сан-Инферно.
— Ха. Ха. Ха. Это можно сказать о ЛЮБОМ из добрых жителей нашего города.
— Ты и сама знаешь, что не права.
— Я не права?..
— Денница — другой, — я сел прямее. — Он лживый, несносный, а самое главное: он УВЕРЕН в том, что имеет право делать всё, что захочет.
— Ты в зеркало давно смотрел?
Я закатил глаза.
— Послушай, он отобрал мой клуб.
— Который ты выиграл у Эроса Аполлона.
— Да, но я выиграл его ЧЕСТНО. А Денница просто всех обманул.
— Тебе будет трудно в это поверить, но у вас с Денницей ЧЕРТОВСКИ много общего, — Патриция взяла карандаш и принялась водить им перед носом кота, а Труффальдино стал ловить его лапками. — Вы оба — возмутители спокойствия. Вы — песчинки в...
— Да, да, я помню. В отлаженном механизме города. Но знаешь, иногда приходится выбирать МЕНЬШЕЕ из зол.
Патриция фыркнула.
— Это ты-то, меньшее?
Я невозмутимо кивнул.
— Видишь ли, по натуре я — человек незлобивый. Люблю, чтобы всё было тип-топ. Шло своим чередом, и никто не ссорился. А Денница — это труп дохлой собаки в муравейнике.
Девчонка поморщилась.
— Образ неаппетитный, но достаточно ёмкий, — неожиданно поддержал меня крылокош. — Послушай его, звёздочка.
— Но...
— Знаешь, какое отличие между Максом и Денницей? — перебил Труффальдино. — Макс людям помогает. А Денница — использует.
— Да, но Денница при этом даёт им то, о чём они мечтают!
— Поверь, звезда моя: люди редко мечтают о том, что им действительно НУЖНО.
Я ошибся. По какой-то причине, она не собирается мне помогать.
— Что он пообещал ТЕБЕ? — спросил я. Девчонка вздрогнула. И поплотнее закуталась в свою кофту — как в броню. — Патриция, что Денница пообещал тебе? Поверь: что бы это ни было, оно того не стоит.
— Ничего он мне не обещал.
— Не правда.
— Правда! — она сняла очки. Глаза были холодными, полными едва сдерживаемой ярости. — Просто... Я не имею права действовать против него.
— Потому что... — я поднял бровь.
Щеки Патриции побледнели, кончики пальцев дрожали, и она сжала руки в упрямые кулачки.
— Я не могу сказать.
— Ой, да ладно тебе. Это же я, Безумный Макс. Я могу съесть и переварить всё, что бы ты мне не скормила.
— Ну... — она глубоко вздохнула и на миг прикрыла глаза — как человек, который собирается войти в холодную воду.
Глава 9
Мы с Труффальдино смотрели на девушку не отрываясь.
В моей голове прыгали мысли, одна другой интересней.
Денница грозит рассказать всем, что Патриция — тайный правитель города?
Денница грозит рассказать, что она занимается благотворительностью?..
Не смейтесь. В Сан-Инферно благотворительность, то есть, БЕЗВОЗМЕЗДНАЯ передача ценностей другому лицу, считается преступлением.
...Денница знает, что она любит пирожные? Пьёт коньяк по утрам? Влюблена без памяти в Безумного Макса?..
— Я из того же измерения, что и Денница, — наконец выдала жуткую тайну Патриция.
Мы с Труффальдино переглянулись. А потом кот фыркнул.