Я не понял, что она мне предлагает, но, судя по ее жесту и полным ожидания глазам, она предлагала со мной поделиться.
— Спасибо, не буду. — я покачал головой и улыбнулся. От этого просто мимического жеста Рата внезапно вздрогнула и зажалась под своим столом еще глубже. — Эй, что с тобой?
— Не
— дрожащим голосом протянула Рата. —
— Не буду я тебя есть. — ответил я, совершенно сбитый с толку ее поведением. — А, понял! Ты решила, что я тебе зубы демонстрирую?
Рата недоверчиво покосилась на меня и даже в ладошки не хлопнула, но по ее взгляду я понял, что она именно это и решила.
— Не бойся, я не буду тебя есть. — я покачал головой. — У нас это не демонстрация зубов и не угроза. Это наоборот выражение… расположения…
— А? — Рата приоткрыла рот. —
— Не стану. — едва удерживаясь от улыбки, ответил я. — Не бойся.
Рата несколько секунд смотрела на меня, не отрываясь, а потом поднесла кусок мяса ко рту, не сводя с меня взгляда, куснула и потянула голову назад, пытаясь оторвать от шматка кусочек поменьше.
— А ты всегда сырое ешь? — спросил я. — Не готовишь мясо?
— А как? — с тоской спросила Рата. —
— Ну есть и другие способы приготовить мясо. — я пожал плечами.
— Есть. — согласилась Рата. — Но
— А ты боишься? — уточнил я.
Рата вяло хлопнула в ладошки.
— А сырое мясо не опасно есть?
— А
то опасного? — с удивлением посмотрела на меня Рата. — Многим
Хм, а ведь и правда. Даже среди людей есть немало тех, кто предпочитает те же самые стейки в прожарке медиум, а то и еще хлеще — какой-нибудь рэр или вообще блю рэр, когда стейк не то что не прожаривается, не то что не прогревается на сковороде, а вообще, можно сказать, к ней только подносится. Да что греха таить — я и сам предпочитаю хороший стейк именно в состоянии медиум прожарки, а ведь именно за стейками я сюда, по большому счету и заехал. Я ведь планировал набрать тут хорошего мяса, уголь, найти какой-нибудь не самый тяжелый гриль, чтобы в инвентарь влез, добить остаток весового лимита всякими напитками, исключительно безалкогольными, чтобы не подрывать готовность свежесформированного клана ко всяким неприятностям… И устроить наконец праздник! Просто небольшую стейк-вечеринку, с мясом на углях, со вкусными напитками, может, даже с музыкой, если получится придумать, как ее обеспечить. Чтобы люди впервые за все время с начала Основания просто банально… Расслабились! Поняли, что не все потеряно и даже больше — не все так плохо, как казалось бы. Жизнь продолжает идти своим чередом, и единственное, что изменилось — это условия, в которых она продолжает идти. Но это не повод отказываться от простых радостей, даже наоборот — эти самые простые радости в ситуации, в которой мы оказались, приобретают первостепенную важность.
А теперь тут находится Рата. Не то чтобы это сильно мешало моему замыслу, даже наоборот — нисколько не мешало… Разве что я планировал уже сейчас оказаться на базе и заняться постройками, да заодно мясо оставить в тепле размораживаться и греться, мангал, уголь, все дела…
А вместо этого я сижу с кошкодевочкой в офисе заброшенного мясного магазина и пытаюсь найти с ней общий язык. С пугливым существом, которое мало того что другого биологического вида, хоть и отдаленно похожа на человека, так еще и обработанным системой с неведомыми последствиями.
И тем не менее, это первый за все это время субъект Основания, попавшийся на моем пути, который не просто способен со мной контактировать, не просто не пытается меня убить, но даже и не имеет никакого оружия и даже намерения это сделать. Если бы я был испытателем, который ставит эксперименты по получению информации, то я бы сказал, что сейчас сформировались самые контролируемые условия для такого эксперимента, какие только могут быть.
Поэтому я открыл инвентарь, краем глаза обратив внимание, как напряглась Рата, покопался в нем и вытащил маленькую банку тушенки, которую вместе с куском хлеба и бутылкой воды таскал с собой на постоянной основе в качестве НЗ.
— Держи. — я протянул банку Рате, уверенный, что, раз банка системная, и Рата — тоже, то они как-нибудь найдут общий язык.
Но Рата меня удивила. Она взяла банку в лапки, повертела ее удивленно, а потом подняла на меня свои желтые глаза:
— А
Глава 18
Вопрос Раты поставил меня в тупик настолько, что я даже несколько секунд всерьез подумывал о том, чтобы начать ей объяснять, что такое консервная банка и для чего она нужна. Но потом я посмотрел в желтые, полные недоумения глаза, и осознал, что она действительно не понимает не просто смысла закатывать мясо в банку, но, кажется, и саму концепцию консервации.
И это понимание поставило меня в тупик окончательно.
Я же видел, как субъектам Основания выпадают точно такие же коробки, как и людям, я видел, как они убивают существ Основания точно так же, как и люди… Так почему Рата, являясь одним из них, не знает, что такое консерва, если эти консервы должны были ей сыпаться десятками из коробок?
Ну хорошо, предположим даже, что она с самого момента появления в нашем мире еще не убила ни одного зараженного и ни одного другое живое существо, а только пряталась, как она и говорит… Но ведь у нее, по ее же словам, был еще один мир за плечами, и что — там она тоже пряталась? С самого начала до самого конца? Видение от лица техногоблина дало понять, что окончательное поглощение планеты — это дело нескольких недель, месяца максимум, так что, все эти несколько недель она сидела в какой-то подсобке и тряслась от страха? Допустим, ей здесь повезло найти мясной магазин, неужели в предыдущем мире тоже так повезло?
Что-то не сходится. Опять.
— Ты не знаешь, что такое консерва? — спросил я, забирая у Раты банку обратно.
Она растерянно сложила ладошки в кулачки и обратно — «нет», стало быть.
— А ты убивала кого-то из существ Основания тут? В этом мире?
— Ага. — Рата шмыгнула носом. — Двое зараженных забрело. Пришлось убить.
Я машинально отметил, что уже привык к тому, что у нее постоянно часть букв в словах заменяется на неизвестные звука, и уже на автомате восполняю их собственным воображением, превращая речь кошкодевочки во вполне понятную и осмысленную, и продолжил задавать вопросы:
— И что, с них ничего не выпадало?
— Коробки выпадали. — тихо ответила Рата. — Только я уже съела то, что в них было.
— И вот такого в них не было? — я снова повертел консервой перед носом кошкодевочки.
— Нет. — она снова «хлопнула» ладошками.
— А что было?
— Ну… Мясо. Сушеное, вяленое.
Овощи немного, фруктов чуть-чуть. Молоко, вода… Ну обычная еда!
— А вот то, что ты третье сказала… Это что?
* * *
?
Я и со второго раза не понял, что она сказала, какая-то смесь шипения и кваканья, которую мой нежданно-негаданно появившийся в голове переводчик даже в язык Основания не превратил.
Я кивнул, запоздало вспомнил, что она не понимает этот жест, и хлопнул в ладоши.
— Ну это мясо… — охотно пояснила Рата, которая, кажется, уже и успела забыть о том, что совсем недавно боялась меня. — Приготовленное так… Его в листья
заворачивают, а потом зажимают между двумя камнями, перематывая веревками, и закапывают в землю на два дня.
Я представил себе в голове все перечисленные Ратой блюда и пришел к логичному, но от того не менее неутешительному выводу — несмотря на то, что она несомненно являлась разумным существом, способным в том числе к разговору, она принадлежала к биологическому виду, который по уровню развития соответствовал каким-нибудь нашим пигмеям, что до сих пор ходили на бегемотов с луками и копьями, мясо сушили на солнце, а пролетающим над головой редким самолетам и вертолетам молились, как посланцам богов и даже пытались подражать им, строя макеты летательных аппаратов из глины и дерева в надежде тем самым обратить на себя внимание небожителей.
Хотя, если продолжать эту аналогию, можно предположить, что кроме таких, как Рата, «диких», на ее планете существовало и более цивилизованное и развитое общество, по аналогии с нашей планетой. Но, как я и думал, цивилизованных и оттого более заметных, агрессивных и опасных субъекты Основания уничтожили в первую очередь, а аборигенами занялись уже после. И получилось, что среди и так не самых достойных и представительных вида в живых осталась одна только воровка Рата, которая спряталась удачнее прочих.
Но это все только при условии, что она мне не врет и не пытается запудрить мозги четкой отработанной легендой. От системы можно ждать всего, чего угодно, в том числе и попытки закинуть в наш стан шпиона-диверсанта под видом милой ушастой кошкодевочки с хвостом. Хотя, как раз хвоста у нее и не видать.
С другой стороны, Рата до сих пор остается единственным субъектом Основания, с которым я смог установить какой-то контакт. И независимо от того, специально она это делает, или просто плывет по течению, импровизируя, как и я — я могу добиться от нее какой-то информации. Или по крайней мере попробовать добиться. А для этого надо наладить контакт.
Поэтому я повернул банку тушенки торцом к Рате и показал на кольцо:
— Смотри, фокус.
Она с детским любопытством уставилась на банку, даже уши подняла, до того прижатые к голове и почти что незаметные. Совсем как домашняя кошка, честное слово.
Я отогнул кольцо, потянул за него, и банка чпокнула, открываясь. Рата вздрогнула от неожиданности, дернула ушами и внимательно принюхалась, подавшись вперед:
— Ой… А чем это таким пахнет?
— Нравится? — я улыбнулся было, но опять вспомнил про ее неприятие этого мимического жеста, и вовремя остановился с перекошенной рожей. — Держи.
Я протянул ей банку и предупредил на всякий случай:
— Только не переворачивай и не порежься, края острые.
Рата, как маленькая, взяла банку в обе руки, которые так и подмывало назвать лапками, и буквально сунула нос в банку, коснувшись белой пленки застывшего жира, который система вместе со вкусом и даже объемом скопировала с нашей родной тушенки без каких-либо изменений. Ткнулась в него, фыркнула, чихнула, и принюхалась еще раз, уже осторожнее: