тландском килте и с ржавым мечом. Нет, пожалуй, все же надо с ним поосторожнее, мало ли…
Подбежала давешняя девочка, положила перед Мини какие-то бумаги. Мы вопросительно уставились на Алексея.
– Договор, – пояснил он Мини. – Нужно подписать.
– А! Ну да, разумеется.
– Ну а вы чего? – обратился Алексей ко мне.
– Чего? – я напрягся.
– Когда новую книгу ждать?
– Ну так… Это… К осени планирую сдать.
– Здорово! С названием определились?
Что ж ты привязался ко мне, гад бородатый!
– Кровавая жатва! – выдал я.
– Ух ты! Представляю себе…
Хрен ли ты там себе представляешь? Иди в своем килте побегай от упырей, с головами отрезанными поразговаривай, а потом представляй. Сидит тут в тепле, бабла небось куры не клюют, а мы…
– Готово! – сказал Мини.
– Отлично!
Все у него здорово да отлично! Что-то меня этот Алексей начинает злить. Прямо как-то даже захотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым по лысой голове… Но русские писатели должны быть вежливыми.
– Ну вроде как все? – спросил Мини.
– Ну вроде как да! – хохотнул Алексей.
Так прям взять монитор и плашмя ему по башке хрясь! А потом схватить кресло и в окно – на! А потом…
– Ну тогда мы пошли? – спросил Мини.
– А авторские заберете?
Мы переглянулись. Это что, он деньги, что ли, предлагает? Надо отказываться, потому что в кассе наверняка придется паспорт показывать. Которого нет.
– Может быть, в следующий раз? – неуверенно предложил я Мини.
– Да нет, вы что! Я уже все приготовил. Не беспокойтесь, они не тяжелые.
Алексей проворно метнулся к шкафу и вернулся с пакетом. Мы с Мини заглянули: книги. «Виктор Стрелков. Резус-фактор». И красочная такая обложка: один мужик стоит с поднятой рукой, как циркач после удачного трюка, а другой мужик падает, как дурак, хоть и с дробовиком. Жизненно.
– Спасибо! – от души поблагодарил Мини.
– Вам спасибо! – также душевно ответил Алексей.
– Ну увидимся, – я козырнул двумя пальцами.
Если сейчас девочка опять будет нас провожать…
– Проводить? – предложил Алексей.
– Не заблудимся! – твердо отказался Мини.
И мы быстро двинулись к выходу.
– Сергей, я жду подробностей по вашей новой книге! – крикнул Алексей нам в спину.
Ага, жди. Прям сегодня отправлю! Вот только до компьютеров доберусь.
Вышли, захлопнули дверь. Я огляделся. Никого.
– Пошли!
– Куда?
Я не стал отвечать, просто дернул Мини за собой. Рысью домчались до подсобки. Дверь заперта? Нет, открыто. Нашел на стене выключатель. Зажегся свет: узкое помещение, слева во всю стену длинный шкаф-купе. В конце комнаты несколько сломанных офисных кресел. Две двадцатилитровых бутыли с водой. Ведро.
Мини заскочил следом. Я распахнул шкаф – ага, вот она, швабра. Закрыл дверь и всунул швабру под ручку, упер в косяк. Подергал – полное ощущение, что заперто. Ну вот и хорошо.
– Уф! – выдохнул Мини.
– Тихо! – велел я. – Иди садись. И не шуми.
– Сколько сейчас?
– Полседьмого. В семь они заканчивают.
– А если уборщица придет?
– Убирают в офисах с утра. Пропуска наши с базы должны стереть. Все нормально пока.
– Блин! – Мини уселся в одно из кресел. – Пять часов что тут делать?
– Книгу свою почитай!
– А ведь точно! – оживился Мини и полез в пакет.
Глава 12
– Я предпочитаю об этом не говорить, – доверительно сообщил Врач. – Но наш Институт стоял у истоков нейрофона.
– Да? – удивился я из вежливости.
– Именно так. Но изначально задача стояла совсем другая. Вживить в мозг микрочип для лечения патологий центральной нервной системы. В общем-то, тема актуальная, и далеко не мы одни этим занимались. Мы просто стартовали раньше. Еще с мохнатых советских времен. И даже после развала Союза проект не закрыли. Народ работал и потихоньку двигал тему… А когда пошли реальные результаты, сразу столько бабла подкинули, что все закрутилось с бешеной скоростью. А потом коллегам из одного НИИ удалось создать прототип нейрофона… Ну и нас сразу попросили бросить все и заняться им.
– Кто?
– Кто надо. Правда, как только мы сделали, что от нас хотели, наш проект закрыли, а всю документацию изъяли.
– Обидно было?
– А ты знаешь – нет, – ответил Врач. – На какой-то стадии мы все уже стали понимать, что потенциал нейрофона намного больше, чем у обычного «костыля» для центральной нервной системы. А это такие бабки сулит, что лучше самим в сторону отойти, пока не закопали где-нибудь.
Врач замолчал, погрузившись в какие-то свои воспоминания: схватил себя за бородку, подергал, покачал головой.
– Понимаешь, – он снова посмотрел на меня, – в результате мы сейчас имеем не просто человека с гаджетом, а полноценного киборга. Связка «мозг – нейрофон» выводит организм на принципиально новый биологический уровень.
– Виртуальная реальность и все такое…
– Да кому она нужна, твоя реальность! Побочный эффект. Чисто для рекламы. Сколько там этих игр? Три? За полтора года можно было бы и обновить. А это означает, что разработчикам все прелести виртуальных развлечений на хрен не сдались. И скорее всего, они даже вредны.
– Почему это? Мозги перегорят?
– Кому-то очень не хочется тратить мощности Системы на нецелевые нужды.
– Какой системы?
– Каждый носитель нейрофона представляет собой живой компьютер. Ресурсы мозга выступают в роли вычислительного блока и хранилища информации, гаджет обеспечивает связь с Системой и другими такими же живыми компьютерами. В одной только Москве носителей нейрофонов больше десяти миллионов. Компьютерная сеть такой колоссальной мощности способна… Да я даже не знаю, на что она способна.
– А на что она способна?
– Ну, например, физически воздействовать на реальность. Не виртуальную, а вот эту вот, которая сейчас вокруг нас.
– Да ладно! – я скептически прищурился.
– Слыхал про понятие ноосфера? Был такой академик Вернадский…
– Эй! Петруха! – Мини легонько толкнул меня в бок. – Заснул что ли?
Я дернулся и чуть не упал со стула, потому что левый подлокотник был сломан. Заснул? Нет, не заснул. Разговор с Врачом был в реальности. Странно, что он заново прокрутился у меня в голове во всех подробностях. Хотя, конечно, чего странного-то? Есть о чем подумать…
– Чего тебе? – я протер глаза.
– Скоро пора будет.
– Ну и хрен ли?
– Да не, я просто.
Просто ему, блин! Я посмотрел на часы: одиннадцать. Еще час как минимум. Уселся поудобнее, откинулся на спинку, закрыл глаза. Но прошедшее состояние полудремы поймать все не удавалось. Начала зудеть отсиженная нога, отвлекало навязчивое гудение ламп…
А Врач дальше говорил очень интересные вещи. Про то, что коллективная мысль может иметь материальные последствия. Рассказывал, что у них в институте существовал секретный отдел, занимающийся энергетической защитой первых лиц государства. Потому что публичные политики – на них фокусируются мысли и эмоции миллионов людей. И если эмоции совпадут по тональности и по времени…
– От негативного ментального воздействия правителей начали защищать еще в глубокой древности.
– Это ты про шаманов разных?
– В том числе.
– Думаешь, помогало?
– Думаю, да, – ответил Врач серьезно. – Многие религиозные обряды, если рассматривать их в энергетическом плане, представляют собой весьма интересные вещи.
– Странный ты человек, Врач, – сообщил я. – То бегаешь по улицам, людей калечишь, то лекции читаешь. Мог бы этим на жизнь зарабатывать.
– Вот такое я чудо! – Врач развел руками. – Но ты слушай. Ментально-энергетический вектор… Как бы тебе объяснить? Ну, короче, знаешь, что такое лазер? Это направленный пучок света. Все частицы движутся в одно время в одном направлении. Когерентное излучение. Железо прожигает. Так же и с людскими эмоциями: собери их вместе – и можно будет землю перевернуть.
– Да? Тогда, думаю, Гитлер должен был сгореть синим пламенем 22 июня 1941 года. Да и саму Германию, наверное, должно было разнести похлеще, чем атомной бомбой.
– Ты забыл о миллионах немцев, которые хотели прямо противоположного нам. Вообще все эти энергетические дела – вещь довольно сложная. Имеют значение многие нюансы. Например, важно точно знать местонахождение объекта. И обязательно сосредоточиться на единой мысли одновременно. Именно поэтому у нас нет прямых эфиров с президентом.
– Есть прямые эфиры.
– Нет прямых эфиров!
– Но как же…
– Вот так же. И скажу больше. Когда по телику крутят эти «прямые эфиры», президенту предписано находится глубоко под землей.
– Но на людях-то он вживую появляется.
– Ты разницу чуешь? На Красной площади даже если сто тысяч соберется – это мелочь. В свое время царю-батюшке, чтобы от толпы защититься, просто молебна за здравие хватало. Тем более что собирается народ, как минимум, настроенный нейтрально. В основном же на такие встречи приходят поклонники. От них защищаться не надо, они только на пользу: когда поклонников целое государство, сразу все в рост идет. Заметил закономерность? Царь – это аккумулятор народной энергетики. Как, знаешь, – снова пример из оптики – линза, фокусирующая свет в одной точке.
– Как товарищ Сталин, – вставил я.
– Точно, – поднял палец Врач. – Даже серая посредственность может стать выдающимся царем, имея поддержку миллионов.
– Он эту поддержку репрессиями заработал.
– Глупости не говори, – отмахнулся Врач. – Впрочем, мы не об этом. Торопов… ну Михаил Ильич и эти его сопротивленцы, они очень переживают, что нейрофоны людей собственной воли лишают. Типа зомби делают. В обществе потребления большинство и без того зомби. Меня страшит другое: кто и для чего конструирует из нас ментальное оружие?
– Интересно излагает, паскуда!
– А! – я вздрогнул и снова чуть не упал.
– Да Стрелков это, – Мини щелкнул по обложке. – Лихо так, знаешь, закрутил! Вернемся с дела, обязательно дочитаю.