я определил, что он у тебя есть… Короче говоря: в нейрофон вшита защита от неверной посадки. И защиту эту прописал я.
Врач подождал моих вопросов, но у меня было единственное желание: смотреть на него и хлопать глазами. Не дождавшись реакции, Врач понимающе кивнул и продолжил:
– Помнишь, я рассказывал, что у себя в лаборатории занимался вопросом ориентации гаджета на стадии первоначального вживления?
Я, откровенно говоря, этого не помнил, но с умным видом покивал.
– Так вот. Схема внедрения коннекторов в мозговые центры – она шаблонная, потому что принципиальная структура головного мозга одинаковая у всех. Я имею в виду мозг здорового человека, всевозможные патологии мы сейчас рассматривать не будем, хорошо?
Я снова кивнул, соглашаясь, что всевозможные патологии сейчас рассматривать действительно не время.
– Ну и вот, в какой-то момент нам сверху спускают распоряжение: отработать механизм блокировки гаджета в случае нештатной посадки. Я тогда подумал, что это какая-то глупость. Потому что нейрофон не может нештатно отработать, у него в принципе такой возможности нет: нити могут коннектиться только с определенными участками мозга. Но раз велено – сделали. То есть как только нити идут не туда, аппарат сразу выдает ошибку.
Точно, тут уж я кивнул вполне осознанно. Помню, как в салоне меня огорошили новостью, что гаджет отказывается со мной работать. Я сначала перепугался, побежал томографию мозга делать… «Нет, – сообщили мне, – с вами все в порядке, просто вы, к сожалению, входите в число тех 0,5 % населения Земли, которые несовместимы с нейрофоном». Компания типа над этим работает, и, возможно, в будущем проблема будет решена…
– То есть если бы не эта твоя блокировка, – уточнил я, – мне можно было бы без проблем вживить нейрофон?
– Без проблем? Вон, видишь, стоит курит? Вот так выглядит это твое «без проблем».
Я снова обернулся на Медбрата. Он все так же торчал у машины, даже не сменив позы: ветерок слегка ворошил обширную растительность у него на голове. А Врач продолжил:
– Всему нашему коллективу в благодарность за проделанную работу подарили нейрофоны. Из самой первой партии. Они поначалу денег немеряно стоили. И подходит ко мне Игорек: Виктор Александрович, проблема – гаджет не хочет коннектиться! Снимите защиту. Ну я снял…
– За это тебя выгнали? – спросил я участливо.
– Нет. Поначалу-то с ним все нормально было.
– А, ну да, ты рассказывал: за то, что с Мини гаджет снял…
– Короче говоря, – сменил тему Врач. – Мне кажется, что Медбратов нейрофон потихоньку отмирает. И я боюсь, что вся эта его затея – подключиться к артефакту под Курском – ни хрена не выйдет.
– С чего ты так решил? У него же явно имеются паранормальные способности.
– Имелись, – поправил Врач. – Он несколько раз выводил всех из-под удара, это я не отрицаю. Но сам видел: когда нас в пионерлагере накрыли, он не предупредил. И вообще… Ты-то его, понятно, всего ничего знаешь. А я сколько времени провел. Он после того, как гаджет заглючил, не в себе был. То притчами разговаривает, то песни поет… А сейчас снова на человека становится похож. Значит, контакт с нейрофоном ослабевает.
– Ну так что, не едем, значит?
– Сам же говорил, что других вариантов нет, – напомнил Врач. – Так хоть какой-то шанс имеется. Главное – успеть. Пока Медбрат еще на связи с гаджетом.
– Задача ясна! – четко отрапортовал я. – Какой план?
Врач отозвался так же четко:
– Возвращаемся в Калугу. Останавливаемся в гостинице. Моемся. Спим. Закупаем жратву. Меняем машину.
– Как?
– У нас бабла немеряно. Посмотрим.
– Посмотрим, – согласился я. – Поехали.
Обратно возвращались бодрым шагом, я даже почти не хромал. Четкая цель – это всегда хорошо, это бодрит. Меня, во всяком случае. Хуже нет ничего, чем сидеть и тормозить. И даже если всех там положат, все-таки оно как-то… веселее что ли.
А Медбрат смотрелся вполне себе коматозно: стоял, разглядывал поля прозрачными глазами, вокруг идиотских сандалий валялось окурков пять-шесть. Вот что значит четкое исполнение приказа: стой, кури. Молодец! Я подвинул его дверью, пробрался в салон. Полина уже проснулась.
– Ну чего? – уставилась она на меня.
– Ничего.
– Чего решили-то?
– В Калугу едем, – сообщил втиснувшийся за руль Врач.
– А дальше?
– А дальше в Железногорск. Ты забыла, что ли?
– Да нет, – вздохнула Полина. – Я просто…
– Возражения есть? – Врач слегка подтолкнул локтем Кота.
Тот даже не дернулся: все так же смотрел в окно. Правильно, душегуб, сиди молча. А то снова прилетит. Хотя, покопавшись в себе, обнаружил, что практически на него не злюсь.
– Но с машиной надо что-то решать! – сказал я, указав на дырку в потолке.
Солнечный луч сквозь рваное отверстие бил ровно в середину кожаного подлокотника. Врач критически осмотрел пробоину. Дыра размером с кулак. Судя по разбитому стеклу и вывернутым наружу лоскутам жести, прилетело со стороны двери. Отсутствие стекла сходу не заметить – на улице-то тепло. А вот крыша…
– Дело не в дырке, – сказал Врач. – Ее замаскировать можно. И крыло мятое не эксклюзив. Но номера они точно срисовали. А камеры на трассах сейчас с распознаванием. Так и так машину менять надо.
В салон влез Медбрат, окинул всех равнодушным взглядом и усевшись поудобнее, хлопнул дверью. Я подвинулся ближе к Полине и оказался ровно на траектории взгляда Врача – через зеркало заднего вида.
– Как ты собираешься ее менять? – спросил я его отражение. – Купить мы не можем, документы светить придется.
– Ну… – он помялся. – Найдем автосервис какой, гаражный кооператив. Там у мужиков спросим, может быть, кто-нибудь продаст.
– По доверенности? – уточнила Полина. – Каким-то мутным персонажам?
– Много денег предложим.
– Тем более подозрительно.
– Можно угнать, – предложил я.
– Ты умеешь? – спросил Врач.
– Теоретически…
– Все равно не вариант. Владелец заявит – и кранты. Еще хуже. Специально искать будут.
Судя по взгляду Врача в зеркале, никаких идей у него не было.
– Слышала я такую вещь, – сказала Полина. – В автосалоне дается неделя на то, чтобы машину на учет поставить. То есть неделю можно ездить на транзитах.
– Да один хрен, тебе ее не продадут без паспорта, – раздраженно ответил Врач.
– А сколько до Железногорска? – спросил я.
– Километров пятьсот, – прикинул Врач.
– Найти забулдыгу какого-нибудь, напоить. Оставить ящик водки, чтобы не просыхал, а самим на его тачке.
– Гениально! – похвалила Полина с издевкой. – Объявление дашь в газету? Или кого в Калуге знаешь из подходящих?
– Короче, – Врач заговорил жестко. – Берем такси. Частника какого-нибудь. Едем за город. Маршрут подберем, чтобы удобнее было. Но водителя придется… в расход.
– Нужно свинтить чужие номера и поставить нам, – сказал Кот хриплым от долгого молчания голосом.
Врач хотел что-то ответить, но замер с полуоткрытым ртом. Я тоже на секунду завис. Мы снова встретились глазами в зеркале: Врач посмотрел на меня весьма красноречиво.
– Или так, – произнес он после долгой паузы.
Глава 17
наступлением темноты карьер приобрел совершенно апокалипсический вид. Марсианский пейзаж – такое вроде есть выражение. В окружающем пространстве явно присутствовали какие-то неземные мотивы.
Когда еще засветло мы, пробравшись через навалы отработанной породы, остановились на краю пологого, изорванного оползнями склона, я поначалу даже испугался.
Перед нами открылся огромный, уходящий за пределы видимости котлован: исполосованные горизонтами выработок воронки, холмы, изрезанные каньонами с рваными краями, провалы, на дне которых чернели полноценные озера – с трудом верилось, что сотворить такое было под силу человеку, пусть и вооруженному мощнейшей техникой. Правда, в плане техники меня тоже ждал сюрприз.
– Видишь, экскаватор стоит? – спросил Врач.
Я увидел, о чем он: странная конструкция, напоминающая строительный кран с двумя массивными стрелами, вытянутыми в противоположные стороны под углом к горизонту, левая стрела заканчивалась массивным зубчатым диском, правая плавно изгибалась почти до самой земли. Экскаватор? Скорее, земснаряд.
– До него километров пять, – сообщил Врач.
– И чего?
– Эта штука размером с двадцатиэтажный дом.
Но по-настоящему я оценил масштаб карьера, когда настала ночь и мы спустились вниз. Только на преодоление склона ушло полчаса. А внизу я вынужден был объявить, что дальше идти не могу: вывихнутая нога отзывалась адской болью на любое движение.
Врач устроил привал, вколол мне обезболивающее, я перетянул шнурки покрепче, вроде полегчало. Но лежа на дне огромной воронки и разглядывая далекие звезды, внезапно осознал: блуждание по этому марсианскому пейзажу может занять не один час. Прямых дорог тут нет, а цель пока что обозначена только далеким заревом.
Впрочем, куда мы идем – известно только Медбрату. Причем у меня имелись подозрения, что «известно» – это слишком громко сказано. Совместными усилиями и не без помощи рукоприкладства нам удалось добиться от него только заверений, что в наши планы не входит дойти до дверей НИИ и постучать.
– В этом мире всегда есть альтернативный вариант! – назидательно сообщил Медбрат.
– И ты уверен, что знаешь его? – спросил Врач.
– Вы уверены, что я его знаю. А это самое главное.
Сейчас Медбрат сидел на камне и курил, и при каждой затяжке сквозь темноту проступало его лицо с безмятежно-бессмысленным выражением. Что за альтернативный вариант? А никаких вариантов вообще нет?
– К сожалению, есть! – сказал в голове тихий голос. – Отвлекись от ноги и увидишь.
Вначале я хотел что-то ответить, но потом дошло, что не нужно ничего отвечать внутричерепным голосам. Между тем фраза прозвучала вполне реально. Точно так же было, когда со мной в контакт вошла та говорящая голова на подземной базе Кота.