зициях; например тех, что заставляют клиента набивать себя едой, или наполняющих его яростью и грустью, которые берут верх, стоит клиенту в какой-то момент почувствовать себя достаточно хорошим. Будучи рассмотрены в контексте, жестоко критикующие роли становятся более осмысленными. Тогда будет лучше видно, что могло бы помочь освободить от таких ролей.
ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ КАРТЫ
Во-вторых, так же как и семейному терапевту, все же полезно знать, как обычно бывают организованы семьи, также полезно иметь некую схему внутренней семьи. Если терапевту известны типичные отношения между субличностями регулярно встречающиеся альянсы и коалиции и причины для их формирования, у него получится
осуществлять интервенции целенаправленно и осмысленно. Терапевт сможет предвидеть возможные защиты внутренней семьи, и с их учетом варьировать момент той или иной интервенции. Кроме того, терапевт может предположить возможные реакции внешних систем (семьи, друзей, близких) и увидеть взаимосвязи между происходящим внутри и вовне клиента. Знание о системе позволяет восстанавливать гармонию, равновесие и успешное руководство во внутренней семье, одновременно минимизируя в ней напряжение и по максимуму используя ее ресурсы.
НОВАЯ ТЕОРИЯ И ТЕХНИКА
В-третьих, в свое время системный взгляд на семью дал возможность увидеть семью по-новому и помочь ей измениться, и теперь то же самое подтвердилось и для внутренней семьи. Хотя некоторые допущения теории ССТС и ее техники имеют много общего с другими подходами, новые установки и техники были выработаны благодаря системному подходу. К тому же системный подход позволяет органично переходить от теории к практике, так что терапевтический процесс становится естественным и понятным. Связь между теорией и практикой очень явственная.
СВОБОДНО И С НОВЫМИ СИЛАМИ
И, наконец, результаты нашего предприятия по совмещению системной логики с идеологией множественной психики оказались освобождающими и придающими сил. Люди рассматриваются как уже наделенные всем, что им нужно для жизни в равновесии и гармонии. Модель ССТС позволяет им найти и ослабить то, что делает их ресурсы недоступными, как на уровне внутренней динамики, так и во внешней системе отношений.
ЭВОЛЮЦИЯ МОДЕЛИ ССТС: СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ
Во Введении и главе 1 я в целом описал, как развивалась модель ССТС. Чтобы продемонстрировать развитие модели в деталях, я бы хотел привести пример из практики. В следующих главах я очерчу основные принципы ССТС для понимания внутренних систем.
К зиме 1983 года я уже год как работал с Салли в рамках программы по исследованию результативности семейной терапии для клиентов с булимией (Schwartz et al., 1985). Мы с коллегами успешно использовали в работе структурно/стратегическую модель, и с семьей Салли дела тоже продвигались успешно. Салли была симпатичной двадцатитрехлетней девушкой, обратившейся в терапию по поводу депрессии с суицидальными идеями в связи с неконтролируемыми приступами обжорства с последующей рвотой. Хотя клиенты (в большинстве своем женщины) с такими приступами представляют собой далеко не однородную группу, многие из них сходятся в том, что внутри у них происходит постоянная борьба со своими неконтролируемыми порывами, и их самооценка сильно зависит от результата.
ДЕТРИАНГУЛЯЦИЯ НЕ ПАНАЦЕЯ
В случае Салли терапия помогла ей отказаться от роли защитницы отца от матери, и родители хорошо приспособились к такой перемене. Как это часто бывает у клиентов с булимией, Салли была сильно вовлечена в отношения между родителями. Она была доверенным лицом отца и соперницей матери, одновременно считая себя ответственной и виноватой в том, что мама несчастлива. Понадобилось много сессий, полных эмоций, прежде чем этот блокирующий треугольник удалось обнаружить и вскрыть.
Не без опаски Салли съехала от родителей на собственную квартиру, нашла хорошую работу, впервые у нее стали появляться близкие друзья. Мы вместе пережили несколько эпизодов, когда усиливавшиеся ссоры между родителями и дискомфорт в их паре как пылесос засасывали ее обратно в дом позаботиться об отце и матери. Ее родители начали супружескую терапию, и мне казалось, что вся система начала переходить на новый уровень.
Среди всех этих перемен булимические симптомы Салли нарастали и убывали. Но сейчас, когда она была «детриангулирована» и функционировала независимо, уйдя из плена семейных кризисов и лояльностей, я бы ожидал, что она вовсе откажется от отвратительной привычки объедаться и срыгивать съеденное. В конце концов, ни самой Салли, ни ее семье это было больше «не нужно». К моему разочарованию, Салли не знала, что я ее «вылечил» и продолжала срываться, хотя и с меньшей частотой и интенсивностью. Она объедалась и ее
рвало ровно столько, чтобы не чувствовать себя полностью здоровой, а мне, с моей ориентированностью на результат, не чувствовать себя успешным. С поистине религиозным послушанием Салли выполняла все мои прямые и парадоксальные предписания, но они приносили облегчение только на время, и то не всегда.
ЛОВУШКА ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЯ БЛИЗОСТИ И ЗАЩИЩЕННОСТИ
Переживания Салли сместились с родителей на отношения с мужчинами в этой сфере все развивалось стремительно и в одной и той же круговой последовательности. Стоило ей начать с кем-то встречаться настроения начинали сменять друг друга, из крайности в крайность. То она ликовала, когда ей казалось, что симпатичному молодому человеку она нравится; но стоило ему предпринять какие-то шаги к более близкому знакомству Салли начинала метаться от восприятия его как опасного угнетателя к восприятию себя как недостойной любви и отталкивающей. Тогда она занимала пассивную позицию и избегала отношений, при этом чувствовала себя отчаянно одинокой и бедной, уверенная, что упустила свой единственный шанс и больше она никому нужна не будет.
Сочетание ощущения потребности в отношениях с уверенностью в своей отвратительности создавало для Салли ловушку. Ее сердце разрывалось от желания любви, она считала, что не сможет прожить без мужчины, от которого могла бы зависеть; однако она была уверена, что никто не полюбит ее «настоящую», потому что она отвратительна, и любой мужчина отвергнет ее, если узнает достаточно близко. В результате она раз за разом повторяла этот сценарий: сначала открывалась мужчине, а затем неожиданно и непонятно устранялась.
БУЛИМИЯ: ЛЮБИМЫЙ И ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЬ
Периоды устранения из отношений сопровождались нашествием булимии. Близость к съестному, в отличие от близости с мужчиной, обеспечивала комфорт и не пугала Салли. Еда была временным утешением, давала чувство заботы, была приятным баловством, заполнявшим пустоту. Это тайное снисхождение к себе хотя и успокаивало, но приносило свою собственную тревогу она не могла не думать о калориях, громоздящихся в желудке. Она давно уже перестала испытывать отвращение к рвоте, теперь она приносила ей чувство очищения. Она ощущала, что будто «избавляется от чего-то», и наслаждалась временным умиротворением, чем-то сродни состоянию после оргазма или какой-то еще биологической разрядки.
Салли становилась все более и более озабоченной собственным весом, уверенная, что внешность ее главное достояние. Она полностью зависела от оценки мужчины или стрелки напольных весов. Если информация от них приходила неутешительная, она с неизбежностью объедалась, при этом чувствуя себя жертвой своей булимии. Она верила; стоит ей от нее отделаться, она бы не так боялась близости и в конце концов нашла любовь, к которой так стремилась.
Салли оказалась в типичной для многих зависимых клиентов ловушке. С объектом зависимости их связывают отношения любви и ненависти. Они зависят от него как от источника комфорта, близости, способа отвлечься, и одновременно обвиняют в том, что он не позволяет им получить то, чего им хочется. Часто им нужно чувствовать заботу; при этом они уверены в своей непригодности для любви, потому ожидают и боятся отвержения. Уход от отношений является спусковым крючком для булимии, алкоголизма или любого другого зависимого поведения; это поведение запускает реакцию ухода; круг замыкается.
НАРУШЕНИЕ ТАБУ
Будучи ориентированным только на внешние отношения семейным терапевтом, я был в растерянности и не знал, как помочь Салли выбраться из такой ловушки. Казалось, мешают границы структурной/стратегической модели. Не зная, что еще делать, я нарушил исписанное правило семейных терапевтов, относящих себя к системному направлению: я зашел на территорию внутрипсихического.
Я стал обсуждать с Салли ее переживания непосредственно перед тем как начинался булимический срыв. Она описала головокружительную какофонию внутренних «голосов», горячо спорящих в ее мыслях. Когда я настоял на том, чтобы она стала различать эти голоса, она к своему и моему удивлению обнаружила, что может без труда узнавать одни и те же голоса, периодически бурно выясняющие отношения. Один голос был настроен к Салли очень критически, особенно в том, что касалось ее внешности. Другой защищал ее от критикующего голоса и винил во всех проблемах или родителей, или булимию. Третий заставлял ее ощущать себя беспомощной, безнадежной и унылой; четвертый «побеждал» и заставлял ее объедаться. Ее внутренняя жизнь показалась мне очень любопытной, а по мере того как на те же вопросы стали отвечать и другие клиенты с булимией довольно похожей на то, что происходило у них внутри.
Большая часть людей с булимией говорила о резких переменах в самоощущении в чувствах, мыслях и действиях; будто в них по очереди вселялись души разных людей. Приходилось слышать такие жалобы: «Я превращаюсь из собранного профи в потерянного ребенка, в разъяренную суку, в бесчувственную жрущую машину с одной извилиной в голове и все это в течение 10 минут. Понятия не имею, кто из них на самом деле «Я», но кто бы это ни был, я себя в таком состоянии ненавижу». Просьба терапевта всмотреться в себя пристальнее, казалось, помогала клиентам разобрать путаницу из внутренних голосов на группы сущностей, которые они называли частями. «Эта часть меня как ребенок, а эта часть повзрослее, но более упрямая». Многие субличности могут не вызывать у них симпатии, но каким-то образом само различение частей позволяло меньше их бояться и не переполняться чувствами. Становилось видно, что только часть из них «дошла» до каких-то крайних мыслей и переживаний, сама их сущность не в этом.