— Тоже захотел тренироваться? — спросил Ган. Он остановился и посмотрел на тренировочный полигон. — Да, было время. Мой сын, да и я сам в молодости, горбатились под присмотром стариков, чтобы хоть как-то нарастить мясо на тощих телах. Охотники сейчас обмельчали, поддались праздной жизни после того, как прибыл первый караван…
— Караван? — я прищурил глаза и посмотрел на дорогу. Мы не так далеко от неё и свет факелов хорошо освещает придавленную поверхность дороги. Да, теперь я вижу… В деревне я ни разу не слышал стук колёс или гогот лошадей, тогда и подумал, что связи с другими городами нет, как нет поблизости и других деревень, но на деле всё оказалось куда интереснее. Разве это не мой шанс поднять бабла? Мази, таблетки, выпивка? Нужно все хорошенько обдумать и узнать побольше от Гана. Этот мужик слишком много знает. Опыт, возраст. У него есть всё, что мне нужно! — Как часто он прибывает в деревню? — ненароком спросил я.
— Раз в месяц, — седовласый охотник пожал плечами и вместе мы пошли дальше, вблизи забора тренировочного полигона. Дома сменялись один за другим и как-то мы оказались перед небольшим домиком, чуть больше моего… Неужто мужик здесь живёт вместе со своим сыном? А как же жена? Как они втроем уместились в этой лачуге?
Здесь и произошел разрыв шаблона. Когда я шёл до этого места, то сразу же приметил для себя странное расположение домов. У входа на западе расположены одноэтажные лачуги, погрязшие в грязи и поросшие травой, но! Прямо по линии к восточному входу дома становятся все лучше и лучше. Двухэтажные, выполненные из прямых досок с крышей покрытой красной черепицей. Здесь не должно быть такого, неужто караван привёз все эти материалы?
Странно, но ничего не поделаешь — таковы правила в этой деревне и лучше их придерживаться, а не пытаться разжечь классовую рознь. Возле дома охотника Гана есть небольшой участок, засеянный разного рода культурами. Здесь есть привычный мне картофель, помидоры и даже стручковая фасоль! Все плоды наливные, сочные, отчего мой живот заурчал с новой силой. Приметил для себя парочку растений, обязательно возьму по одному из каждого. Нужно вырастить на своём участке хоть немного еды, чтобы больше не оказаться на грани смерти от голода… Слишком уж позорная жизнь, особенно с такими-то возможностями.
Охотник Ган медленно отворил входную дверь и вошёл внутрь, я последовал за ним. Дома тепло и уютно. Все находится на своих местах: кухонная утварь, тарелки и расфасованные заготовки для еды. Интересно и очень уж попахивает женской рукой. Огляделся и увидел саму хозяйку домишка. Сутулая женщина нависла над кроватью, где спит невысокий мальчик с бледным лицом. Она промакивает его лоб мокрой тряпкой, с заботой и любовью приговаривая:
— Спи, малыш, скоро все закончится, — её лицо изнеможденное, глаза впали. Видно, что она недоедает, ведь плечи и ключицы слишком ярко выражены. — А? — она не сразу заметила нас, только спустя минуту перевела на меня и Гана свой уставший взгляд. — Ган?
— Мари, отдохни, я займусь сыном, — мужчина ласково поднял свою жену на ноги и провёл до рядом стоящего стула с откидной спинкой. Женщина удивлено смотрит на меня — она раскрыла рот и хотела уже что-то сказать, но охотник прервал её:
— Это алхимик, ученик старика Баруса, — представил меня Ган.
— Здравствуйте, хозяйка, — я кивнул в её направлении, но она никак не отреагировала. Странно, чем я ей не угодил? Не доверяет?
— Зачем ты привёл его сюда? — жестко спросила Мари. Сам Ган удивился, не говоря уже о моей реакции. — Хочешь, чтобы вся деревня стояла на ушах? У нас и так за спиной шепчутся, что наш малыш — дитя проклятия. Разве ты так и не понял? — злобно прошипела она. Её можно понять, мать всё-таки. Когда дитя страдает, женщина будет сходить с ума в особенности тогда, когда ничего с этим не можешь поделать и остаётся только смотреть, как твой сын мучительно умирает.
— Мари…— с болью в голосе произнёс Ган. — Это ученик старка Баруса, он поможет поставить нашего парня на ноги.
— С чего ты взял? Это он тебе наплёл? Посмотри на него, да он же пацан, который от сиськи только оторвался! Какая ему алхимия? Какой прок от него может быть? — я не спорю, не влезаю в разговор. В любом случае мои слова мало чего могут исправить. Женщина явно настроена враждебно и только охотник сможет её убедить. — Уходи отсюда! — она ощетинилась и указала пальцем на выход.
Посмотрел на охотника, тот с неверием в глазах стоит и молчит. Неужели не хочешь спасти своего сына?
Ладно, раз всё зашло в тупик, то пора бы и мне что-то сказать.
— Вы хотите, чтобы ваш сын умер? — прямо спросил я. Не важно, какая реакция последует, мне нужен ответ.
— Что⁈ — Ган резко повернулся ко мне и с шоком в глазах смерил меня взглядом. — Как? — испуганно спросил мужчина.
Совсем недавно он рассуждал о том, что его сыну остаётся только умереть. Но когда столкнулся с реальностью, он не смог принять её, только поэтому и последовал такая реакция.
— Кто хочет… Кто хочет, чтобы его дитя погибло раньше родителей? — женщина закусила нижнюю губу и сквозь всхлипы спросила меня.
— Никто, поэтому я здесь…— я пожал плечами и подошёл к кровати. Женщина кинулась в мою сторону, но охотник вовремя остановил её.
— Постой! Мари! Услышь меня! — он потряс её за плечи и гаркнул. — Дай ему шанс! Наш парень и так уже настрадался! Неужели ты хочешь, чтобы он и дальше мучился на этой проклятой кровати? — женщина лишь отвела взгляд и ничего не сказала.
Я стою возле кровати, внутри всё сжимается от волнения. На самом деле, я вообще не уверен в том, что мне удастся спасти их ребёнка. Сам себя убеждал, что не стоит лезть в опасные авантюры и лучше сосредоточиться на планомерном развитии, но уже в который раз я оказываюсь по уши в дерьме. Ладно, была не была, если не справлюсь, то придётся напрягать мозги и думать, как разрулить ситуацию.
Осторожно наклонился и схватился за край простыни. Она уже пропиталась потом парня — боюсь представить, какую боль он испытывает, раз его тело так реагирует. Медленно снимаю покрывало с тела юноши и, раскрыв его тело, сразу же отошёл на один шага назад.
Что это такое⁈
Дрожь пробежала по телу. Волосы встали дыбом. Ещё никогда прежде не видел столь мерзкого зрелища — вены на теле юноши вздулись, абсолютно везде. Они выпучились сквозь кожу и пульсируют алым светом. Самое интересное, что эти же вены каким-то образом оплетают его тело, сжимают мышцы и кости. Вся кожа в синяках, кровоподтёках!
Как он ещё жив-то? У этого мальчугана невероятная сила воли! Я искренне уважаю его тягу к жизни, любой бы сдался на месте несовершеннолетнего пацана, который и жизни-то не видел. Присел на стул возле него, осторожно надавил на одну из вен. Твёрдая, но при этом пластичная — запоминает на некоторое время отпечаток моего пальца.
— Дела не очень, — я повернулся к Гану и его супруге. — Что старик говорил по этому поводу? Можешь точно передать мне его слова? — хоть я ни черта не смыслю в медицине, почему бы не учиться прямо сейчас? Использую слова старика, как основу для будущей диагностики подобных заболеваний. Это сильно упростит мне жизнь, ведь по сути я не только алхимик в глазах этих людей, но ещё и лекарь, целитель, медик или доктор, можно описать, как душе угодно, суть будет неизменной.
— Он…— замешкалась женщина. — Ган? — она с надеждой в глазах посмотрела на своего супруга, а тот потёр седые виски и начал говорить:
— Тогда я не воспринял его слова всерьёз, ну звучало, как бред одинокого алхимика, — он пожал плечами. — Что-то про застои в кровотоке, разбухшие меридианы, сквозь которые проходит сила родословной. Он назвал это…— мужчина глубоко задумался. В комнате повисла тяжелая тишина.
— Отторжение, — вдруг произнесла Мари. Она прикрыла рот рукой, горькие слёзы брызнули из её глаз. — Я ничего не понимаю, почему именно наш сын⁈ Почему не кто-то другой?
Отторжение говоришь? Получается его дар отвергает его самого? Что за глупость? Как такое возможно? По сути, ты родился с этим даром или родословной, как сказал Ган. Живи себе и живи, горя не знай, но природа порой чудит приколы. Можно ли это назвать судьбой? Да хрен его знает.
Я достал из кармана коробочку с таблетками собственного производства. Они грубые и неказистые, но по идее должны помочь юноше справиться с недугом, ну или по крайней мере ослабить его. Я своими глазами вижу, что родители не готовы отказаться от жизни сына и верят в то, что он рано или поздно встанет на ноги.
— Что это? — мужчина нахмурил брови. — Старик Барус говорил кормить мальчика соком растения, но…— он подошёл поближе ко мне и начал пялиться в баночку. — Это? — он вопросительно смотрит на меня.
— Это таблетки, которые я создал на основе этой лекарственной травы, — неужели снова придется врать о том, что это старик передал мне рецепт? Я взял одну из баночки и попросил их набрать в кружку немного воды. — Старик научил меня перед тем, как сгинуть…— с грустью в голосе сказал я. — По его словам, это должно снять недуг, ну или ослабить его.
— Таблетка, — просмаковала во рту женщина. — Что с этим делать? — она подошла поближе и дала мне кружку полную тёплой воды.
— Разбудите его, — попросил разбудить малыша, ведь ему нужно проглотить таблетку.
— Но, — вдруг замялась Мари.
— Давай, — Ган более серьёзен и собран. Он прекрасно понимает, что разбудив сына обречёт его на муки, ведь только во сне юноша ничего не чувствует.
Женщина внезапно схватила его за руку и потянула на себя, препятствуя пробуждению юноши.
— Оставь! — рявкнул Ган. Женщина в испуге отскочила назад. По её глазам я понял, что она впервые видит мужа таким. — Доверимся ему! Он ученик Баруса, а старик помог нам, как никто другой!
Мари опустила голову и отошла назад. Мужчина наклонился к лицу своего сына и осторожно растормошил его. Мальчик открыл свои голубые глаза и сквозь сон произнёс:
— Папа?
Его невинное лицо мгновенно исказилось в страшной гримасе. Глаза выпучились, а вены, сияющие алым светом, стали ещё более выпуклыми. Они извиваются на поверхности его кожи, сдавливая мышцы с новой силой. Изо рта мальчика вырвался страшный вопль. Если его не успокоить, то скорее всего, вся деревня встанет на уши и сбежится сюда.