рудину. Кровь брызнула изо рта старейшины и тот завалился на спину, словно подстреленный.
— Твою мать, — я жадно хватаю ртом воздух. У меня нет ощущения великой победы, ведь тело рассыпается на глазах. Боль невыносимая пронизывает левую руку, небесная энергия неконтролируемо покидает место под сердцем и выливается через левую ладонь, калеча остатки плоти на костях. Задрал голову к небу и попытался успокоить нервы. Нужно остановить поток стихии, чтобы та окончательно не закончилась, ведь набирать всё с нуля невероятно сложно.
Кое-как удалось это сделать, переборол боль и подошёл к старику, что лежит на спине и смотрит в безбрежное звёздное небо. Свет двух красавиц лун окропил его немощное искалеченное тело. Его татуировка потеряла свой багровый цвет и теперь едва ли мерцает в темноте.
— Старый черт! Разве оно стоило того⁈ — я выдавил из себя эти слова через силу, — Ты завоевал доверие этих людей, они верят в тебя, как в своего отца или мать…— я действительно не понимаю его. Он мысли совершенно в другом направлении, а ведь это большая ошибка. Неужели возраст так сильно повлиял на него? — Так как ты можешь отдавать их на верную смерть? Знаешь, что будет с ними, когда имперцы придут к порогу твоего дома?
Старик молчит, его грудь медленно поднимается вверх, а потом опускается. Только так можно понять, что он всё ещё жив и слышит меня, ведь глаза его широко открыты. Аншейн уставился на пару лун, что, танцуя в небе, отбрасывают на землю прекрасный серебристый свет.
— Что же будет, алхимик? — прохрипел старейшина, даже не удосужившись посмотреть на меня, — Нас убьют? Я это и так понимаю, смерть неотвратимая судьба каждого живого организма в этом великом лесу. Мать природа, великий змей прародитель, они оба подарили нам жизнь и в конечном итоге заберут её. Мы лишь крупицы на этом звёздном небе, которые рано или поздно потухнут. Так чего же нам боят…— не успел он договорить, как я подошёл к нему и жестко наступил на раненую грудь. Он выдавил из себя хриплый смешок, полный боли, — Это ничего не изменит! — красными глазами, полными злобы и разочарования, он уставился на меня.
— Старик, ты смешон, — я улыбнулся и покачал головой, — Имперцы не убьют вас, ой не убьют, ты даже представить не можешь, какой ад ожидает твоих людей. Смерть, это самой лёгкий из возможных исходов. Пытки, издевательства, насилие над женщинами, рабство. Твои бравые охотники превратятся в жалкие подобия собак, которых загонят в клетки и будут возить по городам, поливая помоями, а женины… Их продадут в бордели, где над ними будут издеваться полоумные извращенцы. Наденут на них ошейник и…— не успел я договорить, как старик взревел во всё горло:
— ХВАТИТ! Хватит…— его голос перешёл на шёпот, пока он полностью не замолчал, — Я не знаю, что нам делать… Мы словно крысы, запертые в клетке. Будем биться против непобедимого врага, встретим участь хуже смерти! Попытаемся бежать… Но куда? Куда нам идти⁈ — он сморит на меня, но я не знаю, как ответить на эти вопросы. В голове есть только одно место, куда дикари вроде него могут отправиться.
— Так почему бы не бежать в запретную зону? Имперцам понадобилось очень много времени, чтобы вторгнуться в великий лес, так почему вы не хотите спрятаться там и начать новую жизнь, на новом месте? Неужели ты не думал об этом? — произнёс я.
— Невозможно, — старик упрямо покачал головой, — Это смерть без шанса на погребение!
— Ха-ха-ах! — я рассмеялся во всё горло, — Так умрите пытаясь, чем склонить головы вы проигрышной борьбе с непреодолимой стеной, которая сомнёт вас катком, не оставит и мокрого места.
— Неделя, через неделю имперцы вторгнутся в безопасное кольцо, а у вас по-хорошему есть три дня, — я покачал головой и отошёл от старика. Не поворачивая головы произнёс: — А у вас есть всего три дня на то, чтобы покинуть это место. Думай, старейшина Аншейн, чего ты искренне желаешь своим людям, которые верят в тебя и ждут твоего решения.
На этой ноте противостояние между мной и Аншейном подошло к концу. Больше не будет склоков за спиной, не будет упрёков и презрительного взгляда со стороны. Умрёт деревня или попытается выжить в запретной зоне — уже не важно. Я сделал все зависящее от меня и теперь просто хочу поспать. У меня нет сил думать, нет сил идти. Всё перед глазами начало плыть, словно я оказался посреди густого тумана. Голова разрывается от накатывающего гула, а земля уходит из-под ног. Слышу чей-то надрывающийся крик, который пробивается сквозь пелену тумана, укутавшую меня в тёплое одеяло со всех сторон:
«ОТЕЦ!»
Глава 20Что с тобой не так, старик Ган?
Проснулся на своей кровати от того, что болят руки, да и в принципе всё тело. В горле пересохло, жутко хочется пить. Разлепил свинцовые веки и кое-как поднялся на ноги. Первым делом посмотрел на искалеченные руки. Изо рта вырвался шипящий звук, ведь кожа почти срослась. Понятия не имею, как подобное могло произойти, ведь чётко помню, что перед тем, как потерять сознание, моя плоть полностью исчезла с левой руки, но…
— Какого хрена произошло? Неужто Байер намазал мазью искалеченные пальцы? — окинул взглядом полочки с баночками, внутри которых есть всё, начиная от обычной мази с очень низким содержанием полезных свойств и заканчивая истинной мазью, где с этим уже особых проблем нет. Все на своих местах, никто ничего не трогал. Почесал лоб и зашипел от боли: хоть кожа местами полностью вернулась, есть ещё участки, покрытые тонким слоем розовизны. При малейшем касании они сразу же начинают жутко чесаться и болеть. Причём эта боль ни на что не похожа — сильная и пронизывающая до самой головы.
Вернулся на кровать, присел на самый край и попытался вспомнить ощущения от прошедшей битвы. Это невероятный опыт, который получить удастся не каждый раз. Я смог выиграть у самого старейшины, человека, который наводил страх на каждого в деревне. Любой охотник почитает его, как своего отца, а чужаки, попавшие в его руки, погибали мучительно и долго.
— Невероятно! — я поджал губы от волнения. Перед глазами до сих пор стоит картинка того момента, когда я отбил его левую руку и нанёс мощный удар в грудь. Тогда я уже понял, что исход битвы предрешён, и осталось только немного промыть мозги этому чёрствому старикану. Надеюсь на то, что он благоразумен и отведёт людей из этого места. Осталось два дня, и, если он не сможет уйти по истечении этого времени, будет уже слишком поздно. Не стоит недооценивать хорошо сгруппированную армию, которая вдоль и поперёк состоит из практиков стадии мёртвой плоти. Чуть зазеваешься — и они уже наступили тебе на хребтину. — Что он имел в виду, когда кричал о том, что его змей пропал? — я прищурил глаза и попытался подумать насчёт этого.
В голове сразу же всплыли слова Маркуса о градации охотников и уровнях дара. Старик находится на четвёртом уровне, а значит, что его метка ожила. Да, змей стал реальным в прямом смысле этого слова. По всей видимости, что-то произошло не так, и оживший змей не смог атаковать меня исподтишка, и, похоже, я примерно догадываюсь, кто стал этой самой проблемой.
«Малой, ты где?» — пытаюсь позвать его в мыслях. Авось получится, и игривый кошак посетит своего раненого отца. «Малой?» — первая попытка не увенчалась успехом, поэтому я продолжил взывать к коту, проверяя границу нашей связи. Насколько далеко доходит моя мысль? Мне понадобилось, как минимум, десять минут, чтобы в своей голове услышать моложавый, слегка пищащий голосок:
«Отец!» — в следующее мгновение в комнату ворвался малой. Шерсть на его маленьком тельце стоит дыбом, три хвоста задраны вверх. Он оттолкнулся от половиц своими крохотными лапками и ударил меня в грудь. Сила столкновения не такая большая — я просто завалился спиной на кровать. Малой продолжил верещать в моей голове: «Отец, отец, отец…»
«Скажи, малой, это ты убил змея старейшины?» — прямо спросил я у него.
«А?» — он вырвался из моих объятий и упал на кровать, слегка отвёл морду в сторону. Сейчас он похож на нашкодившего кота, который делает вид, что не при делах.
«Спасибо, ты спас меня, не думаю, что смог бы одолеть его» — я потрепал малыша за голову, и тот радостно запищал.
Всё-таки без посторонней помощи не удалось самостоятельно справиться с Аншейном, что ещё раз подтверждает то, что старик жутко силён, в особенности его неожиданная атака змеёй, которая незаметно оказалась на земле и, по всей видимости, притаилась во тьме, ожидая возможности для внезапной атаки. Если бы не помощь малого… Эх, я ещё слишком слаб, ведь даже не почувствовал существование этой твари.
— Почему ты так и не пришёл ко мне, старик Ган? — этот вопрос в последнее время всё чаще и чаще посещает меня. Сейчас, когда деревня стоит на грани, он, по идее, должен был давно прийти ко мне и взять таблетку. Чего он ждёт? Не нравится мне это, ой как не нравится.
Встал с кровати, быстро обработал руки и нанёс поверх чистые белоснежные полоски. Да, пощипывает, но не так сильно — терпеть можно.
«Это тоже сделал ты?» — я прищурил глаза и посмотрел на валяющегося кошака. Тот резко встал на лапы и кивнул, словно человек. «Ой ты мой молодец!» — снова потрепал его и предложил тому прогуляться. Малой с радостью согласился и забрался на правое плечо, вцепился крохотными когтями и присел, мотая головой из стороны в сторону.
Вышел на крыльцо и прикрыл рукой глаза. Солнце в это время года нещадно жарит. Потребовалось около минуты, чтобы глаза адаптировались. Посмотрел на уничтоженный участок и грустно вдохнул. После буйства малого я бы смог всё восстановить, но… а толку? Совсем скоро придётся покинуть это место, и скажу честно: уже не ощущаю, что это мой дом.
На моём месте, где я обычно занимался тренировками, Байер уже экипировался в тяжёлый жилет и отрабатывает технику «толстой черепахи». Я остановился не так далеко от него и не стал прерывать парня. С порога дома был отчётливо виден силуэт ленивой черепашки, которая развалилась на песчаном берегу, растопырив лапы в разные стороны. Невероятно! Я бы не сказал, что техника очень простая — напротив, она очень сложная. Да, можно заучить базовые наборы упражнений, но это ведь не самое главное. Нужно понимать, насколько плавно нужно переходить от одного элемента к другому, выдерживать временные промежутки между упражнениями и… комбинировать всё это в единый поток, который должен проходить без перерывов. Нужно обладать недюжим умом и чуйкой, как и что делать.