Шестьсот восьмой вздрогнул. Вдруг почудилось, что сзади на него направлены все пулеметы со всех сторожевых вышек лагеря. Но ничего не произошло. На башнях пусто. Безлюдно и на улицах лагеря. От этого ему не стало спокойнее — дикий страх вцепился в него мертвой хваткой и резко встряхнул.
Он не хотел умирать! Теперь! Именно теперь! Он торопливо схватил свои одежки и пополз обратно. Завернув себя в пальто Лебенталя, он стонал и ругался. Протаскивая пальто из-под своих коленей, Шестьсот восьмой продолжал ползти к бараку — торопливо, в каком-то возбужденном замешательстве, словно старался убежать еще от чего-то, кроме смерти.
В двадцать втором бараке было два крыла, и в каждом по старосте. Ветераны ютились во второй секции второго крыла. Это была самая узкая и сырая часть, но их это совсем не волновало. Главным было то, что они здесь все вместе. Это придавало каждому силы. Смерть считалась такой же инфекцией, как тиф, а в одиночку при всеобщем море, хочешь того или нет, и подыхать легче. Вместе проще было сопротивляться невзгодам: если у кого-то опускались руки, товарищи помогали ему выстоять. Ветераны в Малом лагере жили дольше потому, что у них было больше еды, они продолжали жить, так как сумели сохранить отчаянную толику сопротивляемости.
В «ветеранском» углу сейчас жило сто тридцать четыре скелета, хотя площадь была рассчитана на сорок. Кровати из досок, по четыре яруса в высоту, голые или со старой гнилой подстилкой. Было лишь несколько грязных одеял, за которые, когда умирал их обладатель, разгоралась ожесточенная борьба. На каждой кровати лежало не меньше трех-четырех человек. Даже для скелетов это было слишком тесно, ибо плечевые и тазовые кости не усыхали. Даже с регенерацией гоа’улда тут было сложно выжить, а все реакции извращаются. Спать приходилось лежа на боку как сельде в бочке, а «счастливчик» у которого умирал сосед мог одну ночь провести нормально выспавшись, лежа на спине, до того момента как не придёт пополнение. Извращенное даже для гоа’улдов мировоззрение, извращенное до такой степени что иногда не понимаешь человек ты или нет.
Хотя именно тут гоа’улд испытал то чего, наверное, не испытывал бы никогда за всю свою жизнь гоа’улда — товарищество. Товарищество, когда даже умирающий думает о тебе, когда предлагает вырвать свою золотую коронку что б вы смогли купить немного еды. Это поможет продержаться еще немного… И одновременная полная опустошённость человека, моральная и физическая. Он уже ничему не удивлялся…
Тут пробираясь к бараку он увидел на земле пистолет… И забытое уже когда-то давно чувство удивление подняло свою голову… Немцы не были никогда разгильдяями они методично записывали все свое снаряжение, да что там если у человека была при приеме в лагерь была зафиксирована золотая коронка, то когда его обирают перед сжиганием она должна у него быть в противном случае на целый барак накладывается штраф пока эта коронка не будет найдена… А тут пистолет, это не может быть, вообще не может быть. Трясущимися пальцами Шестьсот восьмой взял указанный предмет, руки тряслись так как никогда от возбуждения… Но тяжесть пистолета подтверждала что это действительно пистолет. Оружие убийство, изобретенное человечеством, не такое эффетивное как посохи джаффа или зеты, но все же эффективное… Даже в чем-то желанное, мечта что б тебя расстреляли, была одной из самых приоритетных в лагере.
Он вынул магазин и проверил есть ли там патроны… Были. До затуманенного мозга начало доходить что это шанс… Шанс непонятно на что… Еще несколько минут назад он мечтал о выживании, но теперь у него в руках было оружие. Вряд ли он сможет убить много… Одного может двух, но тогда в таком случае всех в его бараке казнят. Возможно перед этим запытав, но так он покажет, что люди здесь не сдались… Отомстить за испорченную жизнь, за десять лет Ада, по сравнению с которой Нету, это просто курорт. На Нету, ты хотя бы достаточно быстро умрешь, а тут постоянное существование на грани, это настоящая пытка. Он мог бы застрелится… Да, стоит оставить один патрон для себя, потому что если он выживет после покушения на какого-то немца, то ему покажут, что такое ад.
— Карл, скорее я должен проверить свою семью! — Крикнул голос который Шестьсот Восьмой узнал бы откуда-то угодно — комендант лагеря. Его водитель готовил машину что б ехать в город.
Кажется, сама судьба дает ему шанс, его друзья и знакомые погибнут скорее всего, но они и так в Малом Лагере, и жить им остается не так много. Так что это имело очень мало значения. Нужно просто пересилить себя и просто решиться. Что гоа’улд и сделал. Он передёрнул затвор и снял пистолет с предохранителя. Теперь пути назад нет. Лучше уж достойная смерть чем такое существование… Невольно гоа’улд задумался о том как бы поступили джаффа на его месте. Он знал, что у Баала есть рудники где держат пленных джаффа что не захотели предавать своих хозяев, и что они мрут там как мухи… Как бы сейчас джаффа поступил на его месте? Пф… Ответ очевиден, джаффа не трусы.
Тщательно прицелившись гоа’улд нажал на спусковой крючок.
Бах!
Произошел выстрел, отдача чуть не выбила из ослабевших рук пистолет, гильза вылетела и послышался звон стекла а также вскрик коменданта, когда голова его водителя разлетелась на фрагменты. Собирая последние силы, он кинулся к машине. Он видел расширившиеся в ужасе глаза коменданта.
— Сдохни тварь!!! — Он всадил в голову коменданта несколько пуль… Он уже слышал, как ревела тревога в ответ на выстрелы, и как сюда бежали несколько солдат.
Пара эсесовцев в него прицелились, но в этом уже не было нужды. Он приставил пистолет под подбородок и нажал спусковой крючок. Бахнул выстрел это было последнее что он почувствовал.
Наконец-то забвение.
— И долго ты будешь лежать? — Задал кто-то вопрос. Шестьсот восьмой так этому удивился что открыл глаза и уставился на человека что сидел над ним. Оглянувшись затравленным взглядом он не увидел ничего кроме белой комнаты, полностью белой комнаты.
— Ты бог? — Спросил гоа’улд.
— Нет.
— Дьявол?
— Нет. Я Михаил.
— Архангел?
Мужчина отрицательно помахал головой.
— Я твой сородич. Я гоа’улд.
У шестьсот восьмого все похоледело, он знал насколько его сородичи могут быть жестоки. Но стоп, было что-то необычное в нем.
— Я не чувствую тебя.
— Конечно, ведь я нахожусь вообще в другой части комплекса. — Мужчина усмехнулся искренней улыбкой, которую он часто видел у своих товарищей, которые даже в лагере находили что-то смешное. — Все это время ты провел в симуляции, что призвана перевоспитать гоа’улда. И сделать из него нормального разумного, пережитый тобой опыт взят у выжившего в этом лагере человека. Финальное испытание было спроектировано специально что б проверить что ты выберешь, оно несколько топорное, но эффективное. Поздравляю тебя… Ты его прошел.
Слова сородича доносились как сквозь вату… И когда спустя пять минут он понял, что ему сказали.
— Я УБЬЮ ТЕБЯ! — Шестьсот восьмой кинулся на него, но между ними возникло стекло об которое стукнулся узник концлагеря.
— Ты такой же гоа’улд как я… Я вижу потенциал в моем виде, но они должны пройти через перековку, в противном случае они будут истреблены. Вспомни все воспоминания что у тебя есть, младший, скажи… Чем ты отличался от коменданта что убил? И попробуй ответить на вопрос… Кто ты?
Майкл щелкнул пальцами, и он оказался в очень комфортабельном доме, о котором даже не смел мечтать, Системные Лорды конечно покривят носом от недостаточного убранства, но ему было в самый раз. Из другой комнаты раздался плач… Шестсот восьмой пошел туда и обнаружил женщину что плакала, услышав его шаги она подняла глаза и посмотрела на него.
— Кто ты? Ты тот Демон что принял новый облик?
— Нет… Я тоже… — Он даже не знал как это сказать, вся жизнь в лагере была симуляцией, все его друзья были тенью прошлого, вся его боль, боль его друзей тоже были лишь тенью прошлого и он не знал как на это назвать.
— А…. Понятно… Значит я не одна такая… Похоже ты мой брат, помнишь, как кто-то нас оглушил когда мы были еще в бассейне? Похоже нас много, и это просто симуляция для нас…
— Да… — Это было логично, но ему было трудно говорить, очень трудно, все же все это шокирует. Вся жизнь была обманом, и вот он в очередной симуляции.
— Вряд ли бы это сработало со старшими. — Продолжала говорить девушка. — Но мы никогда не были в контакте с человеком, поэтому приняли иллюзию за реальность, приняли боль за реальность, приняли людей за реальность. Боже, я помню как мою дочь расстреляли у меня на глазах… То есть… Дочь хозяйки, но боль была такой же… Будь ты проклят Чудовище!!!!
Похоже у девушки была истерика, он такое часто видел, и даже не знал как поступить в таких случаях… Ведь весь его опыт говорил об том что нужно дать такому человеку по зубам, однако… в этот раз перед ним девушка, и хоть он осознавал что это такой же гоа’улд как и он сам просто с внешностью человеческой женщины, ничего не мог поделать со своими приобретенными правилами.
— Я не знаю… Честно… Я буквально минут десять назад убил эсесовца, думая, что совершаю единственное доброе дело в жизни, а потом застрелился… А потом все что составляло мой мир рухнуло. И кажется во мне не осталось даже ненависти.
Я смотрел на этих дураков и искреннее смеялся, в особенности над предположением Джексона, хотя это не помешало мне отправить кодированный сигнал на Землю, с информацией что присутствие гоа’улдов на планете раскрыто, поэтому стоит увеличить степень осторожности. Стоит написать какой-то гоа’улдоский вирус и поместить такое же передающиее устройство в Агентство Информации полезно будет, заодно и контролировать расследование. Это будет очень ироничным.
— Вот чем предстоит научится человечеству — вере в собственные силы. — Сказал я Цире, которая стояла у меня за спиной и тоже смотрела видео. — Ведь истина лежит в том, что его предположения ложны, и он просто боится принять ответственность за свою власть. За свои достижения что обеспеичили ему определенное место. А ведь он гениальный ученый, однако скованный страхом. Они желают, что б их контролировали, но и не желают этого парадокс.