годно выведет из себя, даже самого толстокожего.
Влад тяжело вздохнул, заметив неловкость в поведении друга и, обняв за плечо Алексея, вымолвил с каким-то особым значением, давно выстраданное:
– Не надо переживать за меня, старик. Как могу, так и цепляюсь за жизнь.
– Я придумал лучший вариант для нас двоих. Недаром я взял с собой пластиковое ведро с провиантом и два махровых полотенца. Понял зачем, Влад, ведро?
– Понял – окатиться.
Они оба, нагишом, несколько раз окатились прохладной, нет, просто холодной водой – и это в самом начале осени – окатились с головы до ног из ведра. Весело фыркая, растерлись махровыми полотенцами. Алексей радостно наблюдал, как вчерашний разбитый параличом инвалид Влад докрасна растирал себе впалый живот, крепкую грудь, шею. И движения у него были не скованные, а уверенные, широкие, сильные. А ведь когда-то он был полностью недвижим, после опасной черепно-мозговой травмы, если бы не железная сила воли Влада, если бы не помощь и участие в его судьбе Инны, ему бы не подняться, не восстать духом для новой борьбы в жизни. А он взял и восстал духом и плотью, чтобы вернуться в институт, продолжить научную работу – разве это не подвиг назло всем болезням и напастям.
С накинутыми на плечи полотенцами они присели на подстилку. Алексей разлил чай из термоса по маленьким чашечкам. Какое-то время молчали, наслаждаясь видом реки, лесистого берега напротив.
У Влада вдруг пронзительно остро блеснули его серые глаза, он показал рукой на два одиноких дуба на другом берегу и сказал:
– Вон, видишь, два дуба. Это мы с Инной. Ты, конечно, можешь, по праву старожила этих мест, считать, что это вы с Верой. Только тогда рядом должно быть маленькое деревце. А его почему-то нет. Значит, это не ты с Верой и Наташкой. А это мы с Инной – два одиночества.
– Может, еще появится рядом маленький дубок, – осторожно заметил Алексей, только всё равно это будет не наше семейство. Пусть это будет Влад, Инна, и…
– У Инны после аборта не будет никогда детей, – перебил его Влад, – может, это и к лучшему.
Ветров знал, что Инна давно ушла из их института в одну компьютерную фирму, сразу же после того, как приняла решение выходить в больнице и дома Влада, выйти за него замуж. Как ни отговаривал ее Влад от этого шага, мол, не стоит молодой, красивой девушке связывать жизнь с доходягой-инвалидом, она была непреклонна.
– Не отчаивайся, Влад, всё у вас будет хорошо.
– Уже не будет, Алексей, – сухо, со слезами в горле сказал Влад, – она столько лечилась, столько лекарств выпила. Всё напрасно. А на суррогатную мать мы до конца жизни при нашей бедности денег не наберём. Вот он тупик и причина её истерик. – Он помолчал, чтобы собраться и взять себя в руки. – Но приехал я к тебе, старик, не для того, чтобы плакаться в жилетку. Лучше скажи сразу, готов ли выслушать одну убийственную информацию?..
«Готов, только в стенах дома». На даче Влад тут же взял быка за рога:
– Я бы никогда тебе не рассказал то, о чем узнал, но это связано с памятью Андрея… и есть конфиденциальная информация, переданная мне не кем иным, как нашим старым знакомцем Жоркой…
– Жив курилка, – усмехнулся Алексей, – так ведь он за бугор свалил, чуть ли не сразу, как мы его с Седым из плена отпустили. Я слышал, устроился штатным профессором в какой-то европейский университет. И чего же он сообщил тебе такого конфиденциального? Он что в Москве?
– Да, проездом… Между прочим, звонил тебе… Но ты же все свои телефоны вырубил, выйдя на свою финишную прямую… Я, естественно, о твоей даче в укромном уголке умолчал, о твоем отшельничестве отпускника, занятого книгой… Он, собственно, больше тебя искал, чем меня…
Влад пристально посмотрел на Ветрова, словно лишний раз удостоверяясь в желании выслушать вещи, после чего покой будет потерян раз и навсегда, и изо всей силы ударил кулаком по земле за краем подстилки.
– Инна недавно устроилась на работу в Роспатент, внештатным экспертом, – начал Влад с хмурым выражением лица, – для улучшения семейного бюджета и поднятия материальной планки. Так случилось, что она занимается оформлением международных патентных заявок двух уважаемых авторов, двух докторов Серина и Сорини и академика Клопов в соавторах.
– И что дальше… – С сильно бьющимся сердцем отозвался Ветров.
– Я тебе покажу рисунки, – холодно сказал Влад, – возможно, они что-то тебе напомнят, нечто из прошлой жизни, твоей и Андрея. Но это попозже…
– Может, сразу, – воскликнул Ветров, – я уже догадываюсь, какие это рисунки, патенты, чьи они, по сути… Откуда ноги у патентов растут…
– Подожди, – жестом остановил его Влад, – это только присказка, сказка будет впереди. Вот посмотри, что мне презентовал Жорка. В его английском университете проводится международная конференция. Вот список пленарных докладчиков и названий докладов. Жорка кем-то там в программном комитете значится. Он ознакомился с полными текстами тезисов и докладов. И есть один нюанс, в который каким-то странным образом посвящен только Жорка. Вот текст высланного доклада Сорина и Клопова с новыми алгоритмами. Нашлись пропажа Андреева – и доклад высокого институтского начальства тому реальное подтверждение…
– Подожди, Влад… И так голова – кругом… Зачем шустрому Жорке вставлять в колеса своему благодетелю в прошлой жизни, вот что я не понимаю… Помнишь, как он гордился, что с Клоповым были первачами-аспирантами у шефа-академика, посему они на ты, и кореша по жизни и научной судьбе… Вот, такой поворот темы… А пока… Для начала, дай мне пять минут, чтобы сделать заключение навскидку… Дай доклад…
– Бери, бери, дружище. Это мина замедленного действия, нет, просто атомная бомба огромной разрушительной силы. И код доступа к взрывному устройству только у тебя, старик. Ведь только ты, Ветров, единственный свидетель на земле злодейского научного плагиата, да Андрей на небесах…
Алексей углубился в изучение данных ему материалов, резкие морщины обозначились на его лбу, что всегда свидетельствовало о его полном сосредоточении. Влад знал об этой странной врожденной особенности коллеги и даже отодвинулся от него, как бы освобождая пространство для раздумий и поисков. Налил из термоса чай в маленькую чашечку, отхлебнул, похрустел сухариком. Непроизвольно поглядел на часы. Ровно через пять минут Алексей оторвал глаза от текста и с тихим ужасом признался в подложном преступлении доморощенных соавторов доклада.
– Да, что они с ума сошли… Ведь это же всё Андреево, без сомнения… Так какой-то лачок на поверхности их, но по сути, это всё не их…
– Ты отвечаешь за слова, Алексей? Ведь сейчас ты произнес обвинение в научной нечистоплотности, в мерзком плагиате, после которого никто и никогда не подаст указанным в докладе авторам руку… При одном условии, что ты выступишь с обвинением и, главное, докажешь, факт плагиата…
– Ну, ладно, если бы они сослались на Андрея, на его решающий вклад в разработку идеи, численный метод реализации алгоритма, программную часть… А то без его упоминания – это нонсенс… В конце концов, есть такая форма представления научного труда, когда фамилию одного из соавторов обрамляет траурная рамка, черного четырехугольника…
– Рамки траурной, как видишь, нет. Меня больше волнует совсем темное дело. Вот ты мимоходом упомянул о «лачке», обрамлении идеи Андрея, понимай шире, развитии его методов, конкретики так называемыми авторами труда… Поясни, углуби мысль в этом направлении…
– Ты прав, некое развитие идеи Андрея налицо, изящное, но вторичное, третичное. Так что слово «лачок» было брошено мной в пылу чрезмерно жесткого оппонирования. Признаюсь. – Ветров к удивлению Влада, действительно, поднял руки. – Только, всё равно, как можно, без ссылки на Андрея, на его фундаментальное участие в первоначальной разработке идеи, алгоритма, программы, системы?..
– А тебя, Алексей, не смущает, что наш директор, вообще, как бы здесь с боку и припеку? Я это к тому подвожу мысль, что он просто подписал то, что «подсунул» ему Сорин, вроде, красиво, есть шанс сорвать аплодисменты мирового научного сообщества. Как? Закинул наживку рыбак, а крупная рыба проглотила – и на крючок попалась, раз и навсегда – как такая мысль?..
Ветров возмущенным жестом руки рассек воздух чуть ли не перед самым носом увернувшегося Влада.
– И всё равно всё это есть элементарное воровство, гнусный подлог, если ничего не знать про то, что первооткрывателем всего, самой базовой идеи, методологии алгоритмизации, уникальности применения алгоритмов к новому спектру задач является именно Андрей.
– Я ничего от тебя не требую, Алексей. – После выдержанной значительной паузы сказал Влад. – Мне нужно было, чтобы ты высказался по существу, и только. В конце концов, только ты тот единственный человек, который вправе бросить обвинение плагиаторам. Но не кажется тебе, старик, странным вот что… Незадолго до появления этого труда, правда, еще не появления, но предтечи мировой сенсации двух блестящих соавторов тебе эти плагиаторы вдруг и неспроста дали зеленый свет – и кандидатской, и скорой докторской, в завлабы произвели, с видами на завотделом…
– Говори, говори, Влад, – еле-еле выговорил с почерневшим лицом, с дергающейся щекой Алексей, – я тебя предельно внимательно слушаю. Только не прерывай свой поток сознания, не бойся, что я в нем утону. Я хочу услышать именно от тебя и именно то, о чем я сам иногда размышляю – чем мне обошлось спасение Веры, чем мне обходится спасение семьи?..
Влад говорил. А Ветров слушал его, как в тумане, отхлебывая чай из чашки. И было погружение Ветрова в особое состояние иллюзорности действительности, зыбкости истины-правды. Словно па мановению волшебной палочки руководство института, новые заказчики темы поставили на Ветрова и его научную группу, дали ему с его ребятами редкий карт-бланш, который не оправдать было бы величайшей глупостью. Такой шанс выпадает только раз в жизни: финансирование исследований по полной программе, все тебе в рот глядят. Всё, абсолютно всё исполняется для твоей результативной работы: люди, аппаратура все материальные возможности института и смежников зримо и незримо работают на твою работу…