И тут к шуму пожара стал подмешиваться далекий рокот. Сидящие повыше зрители замахали руками, указывая в сторону Борисполя. Оттуда стаей сказочных драконов приближалась армада боевых вертолетов, грозных уже только своим видом. На подходе к острову вертолеты поменяли строй и пошли цепью. И в этот момент некто, явно почитатель Копполы, врубил во всех громкоговорителях вдоль набережной «Полет Валькирии». Но рокот вертолетов совершенно заглушил музыку, только шума прибавилось.
Авангард конвоя заложил вираж и ринулся в направлении ракетных шахт. Их открытые люки были хорошо видны пилотам даже в дыму пожара. От нескольких залпов шахты разнесло на кусочки. Остальные вертолетные силы кинулись расстреливать большие ангары, которые остались нетронутыми после рейда штурмовиков. Но после первого залпа неуправляемыми ракетами перед вертолетами встала стена огня. Позже пресса сообщила, что это было первым применением сверхсекретного китайского оружия.
Несущие огонь снаряды взлетали из полуразрушенных ангаров, заполняя вечернее небо огнем. Разноцветные шлейфы перекрывали путь вертолетам, делая их маневры сумбурными и бесполезными. Местами огонь вспухал фиолетовыми куполами и сферами. Командование сразу смекнуло – это, наверное, силовые поля, прикрывающие объекты особой важности, и направило шквальный огонь с вертолетов именно туда, где возникали огненные купола. Когда вертолетные боекомплекты закончились, а страшное китайское оружие, как казалось, и не думало прекращать свой огненный танец, у командования сдали нервы.
Труханов накрыли с днепровских круч залпом старых установок «Ливень». Китайская сторона заявила об убийстве миллиона мирных переселенцев и потребовала созвать Совбез ООН. Но почему-то он не собрался. Китайские власти решили, что Украина не получит поддержки ни от России, ни от Штатов и не сможет сильно противиться процессу переселения. А последние события вообще позволят потерпевшей стороне активизировать экспансию на Украину. Переселение с Востока уже давно проводилось в районы Африки как мало зараженные СПИДом, а также в Южную Австралию и объявленную перед этим свободной для въезда Народную китайскую республику Канада. Но Великий Кормчий на этот раз просчитался. На самом деле так и не нашли того, кто отдал приказ на применение установок залпового огня. А так как прогоревшая на шесть метров вглубь после термитных шашек земля не сохранила даже костей, суд присяжных заседателей Троещинского района постановил, что нельзя составить заключение о составе преступления. И никому не было дела до того, что за день до боя за Труханов остров все его обитатели на джонках уплыли на Подол, что ракетные шахты были на острове еще с хрущевских времен и их давно развинтили на металлолом шустрые азиаты. А что до страшного оборонного оружия, примененного против вертолетной армии, – так не надо было стрелять по фабрике фейерверков. Вот и разлетелась продукция по острову, сея огонь и ужас вместо новогоднего детского смеха. В общем – слава богу, обошлось без жертв. Но исход китайских поселенцев из Украины стал необратимым.
Опустевшие базары Киева и других городов постепенно стали заполнять местные продавцы. Конфликт перешел из активных действий в обмен неожиданными ударами. Как мне удалось выяснить, Миша и еще двести тридцать человек, находившиеся вместе с ним в заключении, были освобождены. Миша, правда, в состоянии глубокого стресса и под воздействием наркотиков проявил неадекватность поведения. Он скрылся в подвале разрушенного частного дома, где занялся строительством бомбоубежища из подсобных материалов.
К тому времени, когда спровоцированные мною события были в самом разгаре, удалось сделать еще несколько важных открытий относительно моего местопребывания. Мне удалось разобраться в системе доступа в подземелье – это было действительно ментальное управление. И еще – после длительных манипуляций главный компьютер выдал мне потрясающий гаджет. Он хранился в одном из многих внезапно открывающихся ящичков. Это были очки-дисплей с проекцией на сетчатку. Вместе со встроенным микрофоном они позволяли сохранять полный голосовой и визуальный контроль над системой. Поэтому я наконец решился на свой первый за многие дни выход в город.
Глава одиннадцатая
Черная точка в небе беззвучно росла. Ее безмолвие постепенно превращалось в предчувствие звука, которое разрешилось адским грохотом, похожим на взрыв. Старенький МиГ, чуть не задев крышу почтамта, вышел из пике и оставил в горячем воздухе над Крещатиком две дымные полосы. Они следовали за ракетами, беззлобно врезавшимися в основание монумента на площади. Бронзовая баба на высоком, когда-то белом столбе стала медленно заваливаться, с треском раскидывая вокруг себя плитки облицовочного мрамора. Наконец монумент с грохотом упал на похожий на теплицу торговый центр у подножия гостиницы «Москва». Повисший над площадью истошный женский визг вмиг был заглушен звоном тысячи разбиваемых стекол. Истребитель унизительно расстреляли над Днепром пушки подоспевшей двойки Су-45 с трехцветным флагом на хвосте. Потом, резвясь, «сушки», выполнив рискованный пролет под аркой «Дружбы народов» и совершив ритуальную кобру, восходящей «бочкой» скрылись в сторону Подола.
Воющие пожарные машины и «скорые помощи» скопились вокруг Майдана. А в пятидесяти метрах отсюда жизнь шла своим чередом. Создавалось впечатление, что за короткое время люди привыкли и к внезапным налетам, и к опустевшим бесчисленным китайским ресторанам и магазинчикам. Еще совсем недавно казалось, что реклама с иероглифами, продублированная украинским текстом, – неотъемлемая часть Крещатика. А сегодня от них не осталось и следа. Но не только потери изменили вид улицы. Как по мановению волшебной палочки возникли старые знакомцы – наперсточники. Пассаж, бывший последние два года просто компактным чайна-тауном, вдруг заполнился шикарными авто, а ресторанчики с иероглифами превратились в подозрительные кафе. Публика, судя по повадкам и лицам, была совершенно бандитская и чувствовала себя там достаточно вольготно. Покой этой братии охраняли вооруженные молодчики в топорщащихся пиджаках, а тех, в свою очередь, – лоснящиеся от самодовольства милиционеры.
На Крещатике меня потянуло на настоящее пиво, как в былые времена. И чтобы донышек у кружки было нечетное количество. На Крещатике напротив метро всегда стояли два ларька, работающих, как мне кажется, круглосуточно.
– Пожалуйста, мне кружку темной «Оболони», – обратился я к дородной тетке.
– А ты кто? – неожиданно спросила продавщица.
– В смысле? Клиент, разве не похож? Вот и три гвн есть, – гордо сообщил я.
– Ты, наверное, не здешний! А пока цел, я тебе объясню: пиво – только для пацанов Черепа! – прошептала тетка.
– То есть как?? Какой такой череп? – удивился я.
– Отвали, – вдруг громко сказала тетка.
За спиной стояли два мордоворота без тени мысли на лбу.
– Тебе шо у нас на улице нада? – промычал один из них.
– Да ничего, пиво выпить хочу.
– Ну, иди и пей себе дома! Крещатик тока для нормальных пацанов. Панаезжали тут лохи рогатые, уже в Киеве человеку с понятиями проходу нет, – прогундел второй и оттолкнул меня от прилавка.
Вступать в дискуссию с гуманоидами мне не захотелось. Да, поменялись нравы в Киеве за пару недель…
Очередной сюрприз поджидал меня на улице Октябрьской революции. Там, напротив Верховного Совета, митинговала толпа. Несмотря на российские истребители, защищавшие небо над Киевом, толпа орала «Украина – без москалив!» и «Геть оккупантов!» и еще, совсем уже не к месту, размахивала картонными плакатами «Геть Мосола-Кравчука» – наверное, из старых запасов. Все как в эпоху ранней независимости. Да и толпа состояла из мрачных обмылков с воспаленными глазами, облезлыми усами, а то и с оселедцами. Дирижировал митингом молодой человек типично митинговой наружности. Был он худ, с черными усами, с чудовищным ирокезом и чернотой вокруг ввалившихся глаз. Постояв минутку, я разобрал, что он говорил о магометанских братьях и сестрах, польских предателях и требовал возвращения Севастополя Турции. Что же это за страна такая, все время в поисках странного. Ладно, пора домой идти. Но идти домой с пустыми руками – не дело. А денег нет ни копейки. Хороший повод проверить, насколько я научился управляться с системой.
Ближайший банкомат находился на выходе из метро недалеко от Национального банка.
Надо сказать, что на улице я себя чувствовал не совсем уверенно. Во-первых, я еще не привык видеть мир с наложенной на него картинкой от дисплея, да и голосовая связь с базой могла удивить окружающих. В вестибюле метро в это время было достаточно многолюдно, и просто так вытащить деньги из банкомата я не рискнул. Пришлось для вида запихать в щель телефонную карточку. Банкомат, взятый мною под контроль, принял ее с радостью. Потом я отдал тихую команду – выдать десять тысяч. Внутри тумбы зажужжало, и из щели стали одна за другой выскакивать банкноты.
Распихав деньги по карманам, я медленно, не оглядываясь, вышел из метро. Однако для спокойствия заглянул внутрь уже с улицы. Да, надо быть осторожнее. Мужик, стоявший за мной в очереди к банкомату, бил по нему кулаком и орал: «Десять тысяч, десять тысяч!» Он явно подглядывал за моими манипуляциями. Пришлось в очередной раз проверить весь банкомат. На этот раз энтрудеры нашли нечто, не имевшее отношения к выдаче денег. Внутри банкомата была камера слежения, видео с которой записывалось в головном офисе банка. Следующий раз будем знать. А пока доставим тем, кто вздумает проверять видеозапись, пару веселых минут – пусть увидят, как подошедший к банкомату крокодил Гена вынул оттуда десять тысяч Чебурашек. И никаких моих следов.
Уже не с пустыми карманами я направился к своему дому. Вот родной подъезд и мраморная лестница.
На лестничной клетке шла возня. Два битюга тащили в мою квартиру большой платяной шкаф. Им морально помогал все тот же депутат. Он сообщил мне, что, так как квартира брошена и нет никаких наследователей, она передана в распоряжение администрации Рады. А теперь страна свободна, иностранных китайцев прогнали, и депутат, награжденный орденом Леси Украинки за победу над врагом, получил льготы. Пока, мол, прошение на занятие моей квартиры как бесхозной не принято, он, чтобы там, мол, не простаивало, и вот… Что-то было написано у меня на лице такое, что битюги молча потащили шкаф обратно, а депутат скрылся в неизвестном направлении.