ФДР пользовался заслуженной популярностью, что подтверждалось переизбранием президента на третий по счету срок в предыдущем 1940-м году. Сумевший вывести страну из кризиса «Великой депрессии», Рузвельт олицетворял собой идеального лидера: сильного, целеустремленного, объединяющего нацию. Именно его позиция по вопросу ленд-лиза стала решающей, а его сравнение военной помощи со шлангом, переданным соседу для борьбы с пожаром, вошло в учебники истории.
Так или иначе, первые транспорты с военным имуществом, поставляемым на столь необычных условиях, покинули порты уже в апреле. Не стоит, однако думать, что Американская помощь моментально существенно повлияла на расклад сил. Экономика была еще не готова выполнять заявки, поступающие из-за океана, маховик военного производства лишь начал со скрипом проворачиваться. Объемы же этого производства были местами просто смехотворны.
Так, в марте 1941 года в Соединенных Штатах Америки было выпущено целых 16 танков! Впрочем, не танками едиными, как говорится. Грузовики, продовольствие, оборудование, прочие материалы, поставляемые из-за океана, позволили снять напряжение в «узких» местах экономики, позволили сосредоточиться на том, что собственная промышленность могла делать хорошо самостоятельно. Танки, же французы могли делать неплохо и сами. Уж точно лучше, чем основной штатовский М3 Ли.
Тонким ручейком через океан начали прибывать на континент американские добровольцы. В первую очередь пилоты истребительной авиации, техники, медики – разного рода отчаянные сорвиголовы, определенный процент которых рождается в любом обществе. Понятное дело, что в военном отношении хоть как-то повлиять на сложившийся баланс сил немногочисленные добровольцы не могли, зато могли в идеологическом. Боевая работа североамериканцев широко освещалась в прессе, исподволь внедряя в сознание обывателей мысль о возможном вступлении США в войну. Ну сама мысль о вступлении США в войну пахла победой. Просто по образцу событий двадцатилетней давности. И пусть обстановка была сейчас совсем другая, но с паршивой овцы хоть шерсти клок, как говорится.
Второй месяц весны принес очередную информационную «бомбу» – подписание пакта о ненападении между СССР и Японией. Понятно, что для советских людей эта новость была важнее какого-то далекого для них ленд-лиза, но и в остальном мире это соглашение не осталось не замеченным. И далеко не все были рады его появлению. Так или иначе, история появления на свет этого документа интересна сама по себе.
В течение зимы 1940–1941 года между СССР и Японской Империей шли активные переговоры. Отношения между двумя империями были весьма сложными еще со времен Портсмутского мира 1905 года. Тогда, после поражения в войне Российскую империю принудили к подписанию грабительски не выгодного для нее договора. Спустя три десятка лет новое государство почувствовало в себе силы для пересмотра унизительного наследия. Тем более что и момент с политической и военной сторон сложился как нельзя более удачный.
Западные границы страны были в безопасности – там шла своя война. Японцы же, получив болезненную оплеуху на Халхин-Голе двумя годами ранее, переориентировали направление своей экспансии на юг. Там лежал раздираемый гражданской войной всех со всеми Китай и богатая нефтью, каучуком и оловом Юго-Восточная Азия. При этом понимая, что движение на юг однозначно приведет к столкновению с США и союзниками по антигитлеровской коалиции, еще и СССР в противниках японцы видеть совершенно не желали.
Японский военно-морской министр Оикава с нескрываемой тревогой говорил: «Флот уверен в своих силах в случае войны только с Соединенными Штатами, Британией и Францией, но выражает опасения по поводу столкновения одновременно с Соединенными Штатами, Британией, Францией и Советским Союзом».
В апреле 1941 года в Москву прибыл глава японского МИДа Ёсукэ Мацуока с целью подписать договор о ненападении, который бы обезопасил северные рубежи Японской Империи и позволил бы сосредоточиться на других направлениях. Понимая силу своей позиции, Молотов вначале выкатил тяжелые для Японцев условия – отказаться от концессий на Северном Сахалине, продать СССР южную часть острова, гарантировать территориальную целостность Монголии, признать Западную часть Китая зоной исключительных интересов СССР. Кроме того, предполагая возможность образования затруднений в отношениях с США – американцы после заключения пакта Молотова-Риббентропа уже ввели односторонние санкции в отношении страны советов – и Китаем, Советский Союз настаивал на компенсации для СССР возможных негативных моментов.
Со своей стороны Японский министр сам был не прочь купить у СССР северную часть острова Сахалин. Более того идея покупки северных территорий у СССР была весьма популярна среди японских политиков. Впоследствии достоянием общественности стала записка японского дипломата Тосио Сиратори направленная в 1935 г. министру иностранных дел Хатиро Арита. В ней крое всего прочего были такие строки: «Прежде всего Россия должна… разоружить Владивосток и т. д., закончить вывод своих войск из Внешней Монголии… не оставив ни одного солдата в районе озера Байкал… Вопрос о передаче Северного Сахалина по умеренной цене включается сюда тоже. В будущем надо иметь также в виду покупку Приморской области Сибири».
Кроме того, Ёсукэ Мацуока пытался добиться прекращения военной помощи Гоминьдану, увеличения квот на вылов рыбы в северных водах Охотского моря и сохранения японских нефтяных концессий на севере Сахалина.
Переговоры проходили ожидаемо тяжело. С одной стороны – Японцам нужен был договор как воздух, с другой – отдавать то, что уже почти полвека считали своим – не было никакого желания.
В какой-то момент, когда Ёсукэ Мацуока телеграфировал в Токио, о том, что переговоры провалены и договор о ненападении с СССР подписать не удастся, японского министра пригласили в Кремль для разговора непосредственно со Сталиным.
Некоторое время стороны общались насчет боевых действий между союзником Японии по Тройственному пакту Германией и «новой Антаной». Особенно в свете того, что Япония давила на Францию с целью закрытия канала поставок оружия в Китай через колонии Третей Республики в Юго-Восточной Азии.
Потом перешли непосредственно к предполагаемому пакту о ненападении. Самым простым был вопрос о взаимном признании и уважении границ Монголии и Манчжоу-Го. Консенсус в этом вопросе договорились закрепить отдельным документом. Дальше Ёсукэ Мацуока вновь осторожно предложил Сталину выкупить север Сахалина. На что получил жесткий ответ.
– Япония держит в руках все выходы советского Приморья в океан – пролив Курильский у южного мыса Камчатки, пролив Лаперуза к югу от Сахалина, пролив Цусимский у Кореи. Такое положение не может быть базой для крепкой дружбы. Это неприемлемо. – Сталин пожевал трубку и продолжил, – СССР планомерно будет решать те проблемы, которые достались нам в наследство от Российской империи. Позорный Портсмутский мир воспринимается в нашей стране подобно тому, как в Германии воспринимают Версальский договор. Наша страна со всей серьезностью нацелена на пересмотр положений Портсмутского мира. Советский союз совершенно определенно намерен пересмотреть условия этого договора. Тем или иным способом.
Сталин внимательно посмотрел на японца пока тому переводили его слова. Однако на лице того не дрогнул ни один мускул – самураи всегда умели держать удар.
В переводе с дипломатического на общий, Сталин практически прямо пригрозил военными действиями в случае, если вопрос с Сахалином не будет решен.
– В свою очередь, наша страна может протянуть руку помощи в случае перехода разногласий между Японией и западными Союзниками в более острое состояние. Например, нам известно, что большую часть нефти необходимой для японской промышленности и вооруженных сил, вы получаете из США. В случае возникновения осложнений во взаимоотношениях между вашими странами, Советский Союз мог бы поставлять вам этот вид стратегического сырья.
«Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон», – как говорил Остап Бендер. В данном случае, если обе стороны остро желают договориться, они договорятся.
В итоге Пакт о Ненападении между СССР и Японией был подписан. Основной документ содержал стандартные для таких договоров положения: обязательство не нападать, не поддерживать нападения третьих стран, уважать границы и прочее. Срок действия договора установили на пять лет.
Гораздо интереснее были положения секретного дополнения к двустороннему договору.
Первым пунктом шло разделение исключительных сфер влияния в Азии. Так Советский Союз признавал право Японской Империи защищать свои интересы в Китае восточнее 110 меридиана и южнее 30 параллели. То есть почти на всей территории Китая кроме северо-запада. К зоне интересов Японской Империи соглашение относило территории Французского Индокитая, Сиама, Бирмы и части Британской Индии вплоть до 90 меридиана.
Следующим пунктом шло обязательство передать СССР Южный Сахалин, в случае если Японская Империя окажется в состоянии войны с США. В качестве компенсации за эту территориальную уступку СССР будет обязан поставить Японии 10 млн. тонн нефти в течении пяти лет. При годовом объёме добычи нефти в СССР в 30–33 млн. тонн, Советский Союз мог позволить расстаться с 6 % в год.
В отдельном протоколе Японская Империя взяла на себя обязательство закрыть концессии на севере острова, получив в качестве компенсации лучшие условия по договору о рыбной ловли в территориальных водах Советского Союза.
Подписание Пакта о ненападении открыло дорогу переговорам о большом торговом соглашении, подобно тому, которое было заключено между СССР и Германией. После долгих переговоров, осложнённых тем, что Японская Империя, достаточно широко понимая термин «несколько месяцев» все время затягивала сворачивание концессий на севере Сахалина, в конце лета 1941 торговое соглашение в итоге было подписано. По нему СССР закупал на островах продукцию японского судостроения, также японцы обещались поучаствовать в расширении и модернизации верфей на Дальнем Востоке. В обмен СССР поставлял на острова нефть, металлопрокат и сельхозпродукцию.